Ян Лысаковский - Партизаны

В эту минуту перерыва, подаренного им войной, ей захотелось рассказать ему все. Пройдя через годы тревог, отчаяния, ожиданий, поисков, она наконец встретила человека, который был связан с Антеком, внешне напоминал его.

Ей захотелось рассказать о том дне, когда она впервые увидела Антони. Высокий, плечистый, со слегка вьющимися волосами, открытым лицом. Она знала, что ей будет помогать польский коммунист, человек, закаленный подпольной работой, прошедший суровую школу буржуазных тюрем. И поэтому она была поражена тем, что человек с такой биографией, обращаясь к ней, называл ее «пани» и целовал ей руку. А потом такие знаки внимания стали нравиться ей. До того времени она как-то не придавала значения этим вопросам. Комсомолка, направленная прямо после учебы в только что освобожденные из-под власти буржуазии и помещиков районы, она чувствовала себя представителем нового общества. Страстно желала выполнить задание: искоренить из людского сознания прошлое, посеять в нем революционные зерна.

А тут внезапно возникла любовь.

Каждая минута, проведенная с ним, была наполнена счастьем и радостью. По вечерам они беседовали о прошлом, мечтали о будущем. Ей хотелось знать о нем буквально все. Что думал, что чувствовал, о чем чаще всего вспоминал…

Вскоре им пришлось разлучиться. Она работала в Лиде, а его перевели в Минск на ответственную работу в польской газете. Она не могла винить его за радость, которую он испытывал в связи с этим назначением, не имела права ему мешать: в этом был смысл его жизни…

— Антони, — продолжала свой рассказ Таня, — обратился к начальству с просьбой, чтобы и меня перевели в Минск. Там мы должны были…

— Пожениться, да? — докончил Юзеф.

— Да. Я должна была приехать к нему в конце июня. Но раньше разразилась…

— Война…

— Война… Я шла на восток, но фронт постоянно обгонял меня. Осталась…

— Была в партизанах?

— Два года. Потом меня вывезли самолетом: была ранена. Ну и теперь…

Остальное ему было известно. Служила в разведке. Всегда впереди своей армии, постоянно на грани жизни и смерти. Почти жена брата… Красивая девушка. У Антони есть вкус… Он усмехнулся своим мыслям.

Со стороны Сливы послышалась артиллерийская канонада. Пушки, видимо, находились где-то недалеко от них, так как очень хорошо были слышны выстрелы и только потом значительно более приглушенные разрывы снарядов…

— Началось, — сказал Тихий. — Бьют, видимо, по нашим. Похоже, что несколько батарей.

— Не думал, что подойдут так быстро.

— Что будем делать?

— Продолжать выполнять задание…

Около шести часов вечера огонь артиллерии стих. Теперь пойдет пехота. Бой… Юзеф выждал, пока наступили густые сумерки, и только тогда поднял людей. Шли гуськом, русские в середине. Встретившуюся деревню обошли на таком расстоянии, чтобы их не учуяли даже собаки. Пересекли шоссе. Юзеф на мгновение включил фонарик: на асфальте отпечатались многочисленные следы автомашин. Теперь надо было благополучно проскочить до леса возле Калембы. Оттуда до Зигмунта только шаг.

Стрельба впереди вспыхнула неожиданно. Затрещали автоматные очереди, взорвалась граната, вторая… Вспыхнуло пламя. Упали на землю, на тропке установили пулемет. Через минуту подбежали запыхавшиеся ребята из охранения.

— Две машины, палатки и какие-то ящики, — докладывал Тихий. — Скосили двоих. Козак поджег машину. Видно, спали, потому что нас никто не задержал.

— Надо уходить.

Углубились в молодой лес и еще тщательнее, чем прежде, разведывали дорогу.

У Зигмунта их ждали три человека. Старшим был взводный Рог из спецгруппы.

— Чтоб вас!.. — выругался он вместо приветствия. — Я уже хотел сматываться из этой дыры.

— Что это ты такой пугливый? — съязвил Юзеф.

— Если бы ты посидел целый день в гнилой соломе, не так бы заговорил. Сидели мы, закопавшись на сеновале, а вокруг гул и скрежет. Чертовски много их шло. Жарко будет на Сливе. А ты еле шевелишься.

— Не мог раньше.

— Знаю. — Рог отвел себе душу ругательством. — Что за холерный день! Почти как мышь в мышеловке.

— Ты за ними?

— Да. Забираю парашютистов, а ты должен присоединиться к батальону.

— А вы куда?

— Далеко… — Рог сделал неопределенное движение рукой.

— Будь повнимательнее к девушке, — попросил Коваль.

— Что, втюрился? — усмехнулся Рог.

— Заткнись. Если я прошу, то у меня есть важное на то основание. Понял?

— Будь спокоен, — серьезно ответил Рог. — Если меня первым не ухлопают.

— Ну, будь здоров. — Таня протянула руку. — Когда встретишь…

— Лучше скажешь ему сама.

Девушка встала на цыпочки и поцеловала его.

— Успехов! — только и мог сказать он ей. Внезапно нахлынувшее волнение сдавило ему горло.

— Счастливый у нас командир, — улыбнулся Тихий. — Такая девушка…

— Отстань… — Юзеф только махнул рукой. Было горько от мысли: почему на его жизненной дороге не встретилась такая девушка, как Таня?

Лесом можно было идти в двух направлениях: влево — на Сливу, прямо — на Добжицу. Юзеф слушал доклад Рыжего и размышлял. В окрестностях наверняка были артиллерийские позиции немцев, колонны автомашин, базы, пункты боепитания, узлы связи. Был ли смысл ломиться напролом? От Добжицы можно легко пройти лесами, установить связь с отрядом из Шустки и переждать облаву. Батальону нужны живые, а не павшие на поле брани. Сам Роман предупреждал о необходимости быть осторожным…

— Люди готовы, — доложил Тихий. — Эта тропа выведет нас прямо к Сливе. Наказал ребятам, чтобы гранаты держали наготове. В случае чего длинными очередями — и вперед.

Тихий говорил о прорыве со спокойствием человека, знавшего свои обязанности и не собиравшегося сваливать их на кого-то другого.

«Нет, — со стыдом подумал Юзеф, — никогда и никому не расскажу о том, каким путем я сейчас хотел избежать опасности!»

— Идем. — Юзеф поднялся с земли, поправил ремень автомата. — Тихий, вперед.

На этот раз немцы не дали застать себя врасплох. Трассирующие пули просвистели в листве. Отходили молча, не стреляя. Вицек стиснул зубы: горела раненая рука. Но не стонал. Миновав небольшой пригорок, свернули на юг. Минут через двадцать снова раздались выстрелы, но все обошлось благополучно. На более значительный заслон наткнулись только возле старого леса.

— Что будем делать? — Тихий наклонился к самому уху Юзефа.

— Обходить не будем. Вперед. Сначала ползком, а затем по моей команде бегом.

Ночь была теплой, где-то гудели двигатели автомашин, впереди, между кустов, увидели вспышки выстрелов. Взвилась ракета. Прежде чем она погасла, успели разглядеть раскопанную землю, какие-то ящики, людей в касках. Ударили одновременно из девяти стволов. Смяли находившихся перед ними немцев. Потом бежали, спотыкаясь о корни деревьев, об убитых и раненых.