Ян Лысаковский - Партизаны

— А ваша?

— Я назначен для исполнения этой миссии легальной властью.

— Кого эта власть представляет?

— Польское государство, народ.

— Народ? Вы уверены в этом? — с иронией спросил Антони. — Идите-ка в деревню и узнайте у крестьян, хотят ли они помещика. Спросите у рабочих, хотят ли они иметь на своей шее фабриканта. Спросите хотя бы ваших солдат. Нет, пан поручник, народ не ждет возвращения старых времен.

— Коммунистическая пропаганда, жонглирование словами.

— Вы так думаете? Однако мы возникли не из пустых слов, мы очень реальны. Достаточно подойти к окну и посмотреть.

— Вы нам угрожаете?

— Нет. Пока объясняю. А если вы хотите честно служить своему народу, а я не сомневаюсь в ваших добрых намерениях, надо снять этот смешной, никому не нужный пост у входа. Идите с нами на немцев. На фронт…

— Если только получу такой приказ, охотно пойду.

— А если нет, что тогда? Не будете бороться с врагом?

— Я два года был в лесу, — возмутился Рафал. — Не отсиживался за печкой.

— А теперь, если вы встаете против людей, которые сражаются с фашистами, оккупирующими еще почти всю страну, то кому вы помогаете? Людям за Вислой? Этой разрушенной стране? Или наоборот?

— Вы выдвигаете чрезмерные обвинения. Почти подозреваете в измене.

— У меня нет таких намерений. Но вы должны выбрать. Либо с нами против немцев, либо против нас, против народа.

— Чего вы хотите?

— Могу дать вам направление на призывной пункт. На фронте нужны опытные солдаты.

— Спасибо, но я не нуждаюсь в этом.

— Почему?

— Выполняю приказы своего командования.

— Подумайте. Вопрос ставлю прямо: мы не потерпим вашей власти.

— Не беспокойтесь, — улыбка Рафала получилась немного грустной, — мы не будем сопротивляться. Уйдем. А может, вы прикажете нас арестовать?

Говоря откровенно, этот парень чем-то понравился Антони, и, желая помягче закончить этот разговор, он добавил:

— Надеюсь, что мы встретимся на фронте.

Коваль снова прошел мимо молчавших партизан. Но вдруг послышалась неожиданная команда плутонового, и Антони услышал стук каблуков.

Был уже поздний вечер, когда Рыбецкий вышел на улицу, закурил и присел на скамейку возле дома.

— Сколько километров нам завтра предстоит отмахать? — спросил он Антони.

— Много, командование торопит.

— Интересно почему?

— Видимо, наступает наша очередь. Войска первого эшелона уже давно в наступлении, им нужна подмога.

— Ну вот мы и вернулись домой, — медленно проговорил Рыбецкий. Он был грустен, даже подавлен. — А в доме другие жильцы, другая мебель, да и стены тоже не те… Смешное создание — человек. Сожжена половина света, другая половина тоже дымится, а он считает, что, вернувшись домой, должен найти все на прежних местах. Утром организуется охота, придут прекрасные дамы, элегантные мужчины, потом будет роскошный бал, любимые глаза… Вздор. А ты, Коваль, был влюблен когда-нибудь?

— Был, два раза.

— Хотел жениться? — Рыбецкий не обращал внимания на сухость ответа.

— Хотел.

— А почему не вышло? В первый раз.

— Был арестован санацией. За коммуну. Не захотела ждать.

— А второй раз?

— Не видел Таню с июня сорок первого года.

— Извини, — тихо произнес Рыбецкий.

Как только перебрался через фронт вместе с выходившим из окружения отрядом и начал работать на фабрике, сразу же приступил к поискам Тани. Разузнал, куда отправлены эвакуированные из Белоруссии, и тут же послал запрос в местные органы власти. Ответы были в основном одинаковы: о такой-то гражданке ничего не известно. Два раза совпадали имя и фамилия, но после проверки оказывалось, что это другая женщина. Из Сельце написал своей бывшей хозяйке Нине Антоновне. Опять ничего. В утешение говорил сам себе, что надо терпеливо ждать, не один он ищет близких и родных.

Капитан Зенек догнал батальон Самойлова уже под вечер. Газик настырно пробивался по запруженным дорогам, обгоняя колонны пехоты, грузовики, пушки, танки, обозы. Спешил. Весь разговор с Ковалем занял несколько минут: пока шофер заливал воду в радиатор и ополаскивал потное лицо. Знали друг друга еще до войны: вместе работали в Волковыске. Ну и в Сельце… Обрадованные нежданной встречей, забросали друг друга вопросами, порой не самыми важными. Вдруг Зенек ударил себя по лбу:

— Холера, забыл о самом главном. У тебя есть сведения о Тане?

— Нет, Ничего не знаю.

— Я видел ее.

— Где? Когда? — встрепенулся Антони.

— С месяц тому назад.

— Где? Говори, ради бога! — Антони схватил Зенека за руку.

— В тылу. Ехала на автомашине с солдатами. Дала мне только номер своей части.

— Говорила что-нибудь?

— Мы поговорили около минуты на бегу… Обещал ей, что отыщу тебя.

— И больше ничего?

— К сожалению… Ах да, ее часть шла на запад. Видел их потом возле Люблина, в деревне Сапелюв.

Больше Зенек не успел сказать ничего. Газик помчался вперед в клубах пыли. Антони смотрел ему вслед и с трудом собирался с мыслями. Таня жива! Теперь надо увидеться с ней. Любой ценой.

Свое намерение он смог реализовать, лишь когда под Демблином и Пулавами перешли к обороне. Ему повезло: оказался цел и невредим. Командир батальона дал ему два дня, на свой страх и риск, разумеется.

До Люблина добрался с артиллерийской колонной. Дальше искал оказии. Шофер советской машины приятельски махнул ему рукой:

— Садись, союзник.

Выехали за город. Крестьянин, к которому Коваль обратился с вопросом, указал на видневшиеся в поле деревья. Километра два… Шофер кивнул ему из окна кабины.

Антони поправил мундир и конфедератку. Старался не думать о том, что сейчас произойдет. Так бывает всегда после стольких лет ожидания… Среди деревьев виднелись дом и хозяйственные постройки. Присутствие войск не бросалось в глаза. Только когда подошел ближе, увидел автопарк. Возле калитки скучал часовой. Он оживился, когда Антони приблизился к нему.

— Кто вы?

— Разве не видно по мундиру?

— Предъявите документы.

— Позови командира.

— Пропуск?

— У меня нет его.

— Хорошо. Позову, — согласился часовой. — Только вы отойдите на три шага назад, — предупредил он и скрылся за забором.

Через минуту вышли двое. Немолодой старшина внимательно оглядел Коваля и приказал следовать за ним к дежурному офицеру. Так он переходил от одного к другому, пока не попал к заместителю командира части. Седоватый кряжистый майор угостил его папиросой и попросил документы. Внимательно изучил офицерское удостоверение.

— Нет ли у вас пропуска или хотя бы разрешения на отлучку?

— Нет.

— Где сейчас ваша часть?

— Стоим в обороне на Висле.

— А вы?

— Командир батальона отпустил меня на два дня. Я должен быть в части завтра вечером.