Павел Ермаков - Все. что могли

Неожиданно реванул паровоз. Короткие тревожные гудки расплескались над перелеском. Неподалеку начал бить крупнокалиберный пулемет. Из-под низко нависшего над дорогой темного облака вынырнули три самолета и уступом, один за другим, на бреющем прошлись над составом.

«Наши, «ишачки», — Ильин обрадовался, теперь он не один перед немцами.

Гул моторов задавил паровозные гудки, лишь было видно, как в посеревшем вечернем воздухе вспыхивали клубы пара.

Первая бомба рванула с недолетом впереди состава. Вторая грохнула возле автомашины. По брезенту стегануло пламя, тент посекло осколками, автомобиль, словно спичечный коробок, опрокинуло набок. Ильин, опомнившись от удара, почувствовал сверху себя тяжесть. Это был солдат-охранник, убитый осколками наповал. Мелькнуло в голове: «Не хватало, чтобы свои разбомбили». Столкнул охранника.

Подхватил его автомат, выбрался из помятого кузова, укрылся за колесом грузовика. Слышались истошные вопли. В середине состава горел вагон.

При следующем заходе бомба рванула рядом с «телячьим» вагоном. Распахнулась дверь, оттуда прыгали люди в красноармейской одежде. «Пленные… Меня к ним везли», — опять мелькнула мысль.

Пленные сыпанули в лощину, побежали к перелеску. Наперерез им рванулись немецкие солдаты. Ильин дал по ним несколько коротких очередей. Тут же пуля ударила рядом с ним, в колесо, из которого с шипением рванулся сжатый воздух.

Возле него кто-то упал.

— Свой, партизан? — услышал запыхавшийся возглас.

— В кузове убитый солдат, сними подсумок.

— Понял.

Вернулся тот скоро, но еще раньше у Ильина кончились патроны, автомат смолк. Вставляя новый рожок, поданный ему нечаянным помощником, он впервые взглянул на него. Это был молодой парень в разорванной гимнастерке, без ремня и босой. На мятых погонах заметил по три звездочки.

— Во, разжился, — парень держал гранату за длинную деревянную ручку. — Две в немцев, последнюю для себя. Второй раз черта с два им дамся.

Старший лейтенант привстал на колени, натянул шинель, потом, лежа на боку, надел сапоги с короткими голенищами.

— Босиком далеко не ускачешь, — словно бы оправдывался он перед Ильиным за то, что раздел убитого солдата.

Последняя бомба попала в паровоз, над ним поднялось огромное облако пара. Самолеты исчезли в вечерней дымке.

— Отходи за состав, прикрою, — Ильин целился в перебегавших немцев, стрелял экономно.

Но его огня было мало, немецкие солдаты лупцевали по бежавшим красноармейцам. Расстреляв второй магазин, Ильин метнулся под вагон, перекатился через рельсы и свалился в кювет. Немцы были уже возле перевернутой машины. Старший лейтенант одну за другой метнул обе гранаты. Ильину казалось, он и пленный офицер оторвались, вышли из зоны обстрела, достигнув лесной опушки и укрывшись за деревьями. Вдруг его стегануло под правое колено. Он ухватился за молодой дубок. Старший лейтенант подставил плечо. Ильин заковылял, в сапоге захлюпало.

Остановились на поляне возле небольшого стожка. Совсем стемнело.

— Не везет, третий раз пуля пометила эту ногу, — опустившись на сено, Ильин бережно ощупывал колено.

— Давайте перевяжу, — старший лейтенант достал из кармана тряпицу. — Детишки на фронт посылку прислали, мне достался шарфик. При обыске сберег.

Мягкой широкой лентой он дважды обмотал Ильину ногу поверх штанины, завязал.

— Как вас звать, старший лейтенант?

— Сашей. Александр Фролов, командир противотанковой батареи, — охотно отозвался он и поправился: — Бывший…

— Никакой не бывший. Мы еще покомандуем, — Ильин помолчал немного, размышляя, как им поступить дальше. Можно зарыться в стог, обогреться. Но… — Я майор Ильин, начальник штаба пограничного полка. Трое суток назад взяли меня в бессознательном состоянии. Не пойму, почему не расстреляли. Наверное, потому, что пленных у них теперь не густо. Нужна дармовая рабочая сила, — опять помолчал, мысленно возражая себе, что лучше бы обождать, обогреться. Нет, надо идти, пока тебя не схватили, как курицу на насесте. — Не ходок я, Саша. Разведай ближайшую округу, надо бы нам на денек-другой куда-то определиться, рану перевязать.

— Постараюсь, товарищ майор, — Фролов вскочил, вытянулся.

Что ж, правильно, военный человек, он в любой обстановке себя показывает. Дисциплина, она всему голова.

— Стожок этот… наверное, хутор близко, — Ильин повертел головой. — Чуешь, дымком пахнет, — протянул автомат. — Возьми, в нем десяток патронов осталось.

— Пусть он будет с вами, товарищ майор. У меня граната. Если что… ахну. Услышите, побережетесь.

— Вот горячая голова. Что обо мне позаботился, спасибо. «Ахать» не торопись. Опасность минуй сторонкой. Помни, нам к своим надо выйти. Ступай, Саша.

Повыдергав сено, Ильин устроил нишу, забрался в нее. Лежал, согреваясь. Думал, не начнут ли немцы утром прочесывать лес, искать разбежавшихся пленных. Мучительно тянуло в сон. Старался лежать в самом неудобном положении. Трое суток у немцев не спал. Или был на допросе, или валялся в беспамятстве. Тут, кажется, не уберегся, задремал. Но все же загодя услышал стук, чей-то негромкий голос.

Проворно выбрался из пригретого убежища, окунулся в холод и сырость. Волоча раненую ногу, скрипя зубами от боли, спрятался за толстым стволом дуба. Взял автомат на изготовку. Скорее, не увидел, а почувствовал подошедшего к стогу человека. Тот позвал:

— Товарищ майор…

Не откликнулся сразу, на краю поляны был кто-то еще.

— Где вы, товарищ майор? Что за напасть, стожок тот, майора нет, — в голосе недоумение, даже отчаяние.

— Здесь я, — отозвался Ильин.

— Вы мне не доверяете? — приблизился старший лейтенант.

— Не говори глупостей. Я в этом ученый — за тобой мог прицепиться полицай. Там кто?

— Хлопец с тележкой. На хуторе женщина с детишками живет. Говорит, немцев поблизости нет.

— Зови хлопца. Будем подаваться на хутор.

Держась за ствол, Ильин с натугой поднялся. Почувствовал, будто земля поплыла под ногами. Поляна, стог, деревья — все затянулось непроницаемой пеленой.

— Что с вами?

Старший лейтенант осторожно потряс его за плечо. Ильин сам не знал, что с ним, почему раскис. Не от ранения же такое. Не первый раз ранен. С трудом выходил из тяжкого забытья. Сознание прояснялось медленно, как бы нехотя возвращался слух, зрение, ощущение жизни.

С помощью старшего лейтенанта залез, умостился на двухколесной тележке. Она мягко покатилась, словно поплыла по луговой низине. Хлопчик шел рядом, придерживая его за руку, говорил ломающимся мальчишеским голосом:

— Дядечко, вы трохи потерпите. Уже блызько.

Низкое, без просветов небо опрокинулось над Ильиным.

Так же, как недавно возле дуба, он неожиданно и незаметно провалился в пустоту.