Юрий Валин - Выйти из боя

Сапер, осторожно повернув голову, жестом показал, что нужно слушать воздух.

Катя морщилась: слушай не слушай, а деться здесь некуда. Вперед бы проскочить. Времени в обрез. Вернее, времени уже совсем нет.

— Мотя, давай сюда.

Военфельдшер спрыгнула из кузова.

— Что, не пускают? У нас нервничают раненые.

— Угу. Давай-ка те ящики к машине перенесем.

— Зачем?

— Ну, обещают покормить. Столы импровизированные устроим. Раз уж все равно ждать.

Автоматчики на двух женщин, отволокших к машине пустые ящики из-под мин, внимания не обратили.

— Садись, Матрена Матильдовна к нашим в кузов, проверь, что да как, пока время имеется. Как там Окунь?

— Да оперировать бы его быстрее. Мается, боюсь, пока до Новороссийска дойдем…

— Ничего, он жилистый. Дотянет.

Катя запрыгнула в машину. У Окуня особого выбора нет. И у вас, товарищ сержант, тоже нет выбора. У «Чкаловца» особый груз, у пирса он не задержится. Осталось полчаса. Придется прорываться. Вот будет номер, если свои пристрелят.

Катя завела двигатель. Сапер посмотрел с недоумением.

— Может, выйдешь? Свежим воздухом подышишь?

— Воздух!!!

Катя увидела, как попрыгали в свою мелкую траншею автоматчики. Все вокруг мгновенно ожило. Штабной фургон, сдавая задним ходом, налетел на «эмку», из полуторки начали выпрыгивать и разбегаться женщины и штатские мужчины с противогазами через плечо. Из-за развалин рыбачьего сарая навстречу самолетам ударил одинокий «ДШК».

Над берегом промелькнул «Ме-109». «Лаптежники» шли ближе к морю. Катя, нахлобучивая каску, вывалилась из кабины. Ящик был легенький, она рванула к траншее. Навстречу выглянул изумленный автоматчик.

— Тикай! Щас рванет! — Катя спихнула в недорытую канавку ящик. Слева из ровика что-то завопил, яростно грозя кулаком, полковой комиссар.

Катя влетела в кабину, не успев сесть, дала газу. Замечательная все-таки машина «ЗИС-5». Не сплоховал — дернул вперед. В кузове завопили раненые. Грузовик полетел прямо к траншее. В последний момент кто-то метнулся прямо из-под капота. Еще газу… Катя испугалась, что не попадет. Нет, правое колесо проскочило точно по ящику. Тряхнуло изрядно, Катя чуть язык себе не прикусила. О раненых было лучше не думать. Кажется, вслед дали очередь. «ЗИС» уже проломил кусты, выскочил на дорогу. Катя чуть не смяла чью-то повозку, лошадь рванулась от грузовика. На противоположный берег бухты нагло, парами, пикировали «лаптежники». Надрывался зенитный «ДШК».

Вот он пирс, деревянный, наскоро залатанный. Отъезжает разгрузившаяся машина. Цепочка оцепления сдерживает толпу в сотню людей. Стоит, опираясь на палочку, бледный полковник, его поддерживает какая-то женщина в мятой шляпке. И «Чкаловец» здесь. Вот она, бывшая рыболовецкая парусно-моторная шхуна Крымгосрыбтреста, совершенно не похожая ни на какой тральщик.

— Раненые на погрузку! С дороги! — заорала Катя в отсутствующее лобовое стекло. Вряд ли услышали, — рвались бомбы, ревели пикирующие самолеты.

Навстречу выскочил старшина, замахал автоматом. В ответ Катя нажала на клаксон. «ЗИС» влетел на хлипкий помост, кто-то с перепугу прыгнул в воду. Угрожающе приближался борт «Чкаловца», люди и ящики, сгрудившиеся на краю пирса. Какой-то командир вскинул автомат, очередь ударила по кабине, полетели щепки от деревянной крыши.

Катя ударила по тормозам. Вылетела на подножку:

— Чего встал? Ну, стреляй! Раненых на погрузку, срочно. Согласно приказу командующего. Ну?! Эй, на «Чкаловце», принимай!

Бледный от ярости старший лейтенант с автоматом подскочил, за ворот комбинезона сдернул на доски пирса. Катя чуть не брякнулась на колени.

— Ты-ы, сука! Пристрелю! — орал ей в лицо лейтенант.

Каска с Кати свалилась. Сзади топотали по пирсу, набегали. Сейчас повяжут.

Старший лейтенант слегка изменился в лице, — осознал, почему боец такой обросший и зеленоглазый.

Катя двинула его под дых, выхватила из рук автомат. Вспрыгнула на капот.

— Раненые к погрузке! Назад! — очередь поверх голов.

Автоматчики шарахнулись. Старший лейтенант согнулся у колеса, прохрипел:

— Берите ее, мать вашу…

Катя повела стволом «ППШ».

— Не подходить! Раненых к погрузке. На «Чкаловце»! Кто капитан? Код — 12-740! Принимайте.

Что значили эти цифры, Катя понятия не имела. Сан Саныч из архивов информацию извлек. Архивы у смежников весьма обширные и глубокие.

На пирс, оттесняя растерянных автоматчиков, двигались десятки людей. Вот кто-то побежал к судну.

— Старлей, сейчас полезут, — с ужасом выдохнула Катя. — Разворачивай своих.

Старший лейтенант с трудом выпрямился.

— Игнашенко, огонь поверх голов!

Автоматчики развернулись к берегу, защелкали затворами.

Катя, стоя на капоте, глянула в кузов своего «ЗИСа». Смотрят, полумертвые и одуревшие от боли. Мотя бледнее своего грязного халата. Старикан соображает, высчитывает — что все это значит? Не так он эвакуацию представлял. Одному Окуню все равно — отключился, бедолага.

— Что расселись? С машины, и на борт, живо! Капитан ждет.

Первым сообразил талантливый Чоботко, перекинул костыли, полез с машины. За ним нерешительно зашевелились другие.

На пирсе напирала толпа, протарахтели очереди, но было поздно. Бегущие смяли редкую цепочку автоматчиков. Устремились к судну. Катя спрыгнула на настил.

— Назад! Погрузка раненых!

Отпихнула грузного капитана-техника, ударила прикладом кого-то в полувоенном френче. Напирали, обезумевшие, запаниковавшие, теряющие разум. Катя отловила за воротник летнего пальто кудлатую блондинку, швырнула обратно на толпу.

— Назад! Только раненые!

Рядом растопыривал руки и матерился старший лейтенант.

Катя задрала ствол «ППШ», жала спуск до тех пор, пока автомат не захлебнулся опустевшим диском. Гильзы сыпались на головы и фуражки. Толпа чуть отхлынула, из-под ног людей выбрался сержант-автоматчик, с хриплым матом принялся пинать сапогами всех подряд.

— Уходит, — сказал капитан-техник и принялся одергивать китель. — Пойдемте, товарищи. Запаниковали, стыдно.

«Чкаловец» отрабатывал двигателем назад, отходил от причала. Катя видела своих, сгрудившихся на баке. Вот цепляется за пулеметную станину ворчливый старлей, вот Мотя-Матильда хлопочет над кем-то, лежащим на палубе. Тесновато у них. Большая часть палубы завалена ящиками. Часть груза осталась на пирсе. Ну, ладно.

У Кати выдернули из рук автомат.

— Дура ты бешеная! — прохрипел старший лейтенант, разогнуться он толком так и не мог. — Под трибунал пойдешь.

— Пойду, — согласилась Катя. — Сейчас машину отгоню, и арестовывайте.

— Да кому ты, прошмандовка, нужна, — скривился старший лейтенант. — Машину убирай живее. Дура ты дура.