Лео Кесслер - Щит дьявола

В пять часов тридцать минут, когда американцы вновь начали массированно обстреливать Аахен, фон Доденбург привел боевую группу «Вотан» в состояние полной боевой готовности. Они должны были быть готовы вступить в бой против прорывающихся в город частей 30-й пехотной Дивизии противника. И все-таки внутренний голос твердил штандартенфюреру, что пока рано пускать его ребят в дело, что лучше подождать. И он ждал.

Но в шесть часов Куно почувствовал, что больше не может бесцельно сидеть на месте, и решил лично отправиться в район расположения 1-й пехотной дивизии США, чтобы постараться понять, что может произойти на этом участке фронта. Он вызвал к себе штурмбаннфюрера Шварца:

— Шварц, я собираюсь совершить вылазку на высоту 239. Оттуда можно видеть всю линию фронта, и в первую очередь — расположение 1-й пехотной дивизии врага. И пусть сейчас уже темно, я думаю, что смогу рассмотреть значительную концентрацию войск, если только она имеет место.

Однорукий штурмбаннфюрер, который прекрасно знал, как страшно мучился его командир неизвестностью весь этот день, согласно кивнул:

— Думаю, вы совершенно правы, господин штандартенфюрер. Есть только одно «но». Я хотел бы пойти туда с вами, если вы не против. Я уже отсидел себе задницу здесь, в штабе.

Куно фон Доденбург, подумав, решил:

— Хорошо, Шварц, я возьму с собой тебя, а также Матца в качестве водителя и Шульце в качестве силовой поддержки. Кстати, где сейчас находится Шульце?

Но когда все стали искать бывшего докера, чтобы доставить его к командиру, их усилия не увенчались успехом. Его не смогли обнаружить даже на кухне, где он обычно предавался своей второй самой главной страсти в жизни — поглощению вкусной пищи в огромных количествах.

В конце концов к фон Доденбургу подошел Матц и сказал, что попробует отыскать Шульце.

— Думаю, я знаю, где его можно найти, — многозначительно сообщил он своему командиру.

Штандартенфюрер улыбнулся ему ледяной улыбкой:

— Только не говори мне этого, Матц, — думаю, я и сам догадываюсь, где может быть сейчас гауптшарфюрер Шульце. Просто скажи ему, что если в течение ближайших тридцати минут он не появится в расположении боевой группы СС «Вотан» и не будет готов сопровождать меня, то станет самым несчастным ССманном во всем «Вотане»!

— Так вот ты где, глупый бычара, — выдохнул шарфюрер Матц, отталкивая партийца в сторону. — А я тебя ищу по всему Аахену!

— Отвали, — рыкнул Шульце. — Неужели ты не видишь, что я занят? Разуй глаза, ты, жалкий садовый гномик!

Шульце был совершенно обнаженным — на нем не было ничего, кроме сапог и портупеи. Шульце всегда любил утверждать, что «хороший солдат должен быть в любое время готов как к бою, так и к постели». И, глядя на него, Матц мог поклясться, что здоровенный гауптшарфюрер действительно готов к обеим этим вещам.

Положив широкую ладонь на пухлую грудь блондинки, Шульце стиснул ее и засунул язык в левое ухо шлюхи, не обращая никакого внимания на тяжело сопящего, раскрасневшегося Матца.

— Шульце, — взмолился одноногий эсэсовец, — пошли. Надевай все свои причиндалы и двигай отсюда. Тебя ждут.

— Разве я не сказал тебе, чтобы ты отвалил? — огрызнулся Шульце. — Я не хочу, чтобы сегодня ночью ты лежал третьим в моей постели. Лучше пойди в угол и воспользуйся своей правой рукой. Или ты повредил ее?

Матц пропустил оскорбление старого приятеля мимо ушей.

— Шульце, командир уже весь вышел из себя. Он буквально на стенку лезет. Он требует, чтобы ты пошел вместе с ним в разведку на высоту 239 — черт знает, где она только находится. Фон Доденбург хочет, чтобы туда вместе с ним пошел я, ты и этот сумасшедший Шварц. Пошли, Шульце, не теряй времени!

Шульце наконец перестал лапать грудь проститутки.

— Ах ты, проклятый маленький ублюдок, почему ты не сказал мне это с самого начала?!

— В том-то и дело, что я все тебе сказал сразу, раздолбай ты этакий! Но ты даже не пожелал меня слушать. А теперь, умоляю, оденься побыстрее, и побежали в часть, пока фон Доденбург не отрезал нам всем яйца!

Надев на голову стальной шлем, гауптшарфюрер повернулся к блондинке и церемонно склонился над ее рукой, точно был персонажем одного из австрийских фильмов про героев оперетт, ставших безумно популярными в Третьем рейхе в эту осень, а она — светской дамой.

— Мадам, — объявил он, — боюсь, что сейчас я вынужден покинуть вас. Трубят трубы, стучат барабаны войны. Мой долг призывает меня на фронт, где я должен возглавить своих людей, идущих в бой. Вас же я прошу хранить мне верность и ждать меня до той поры, покуда я не вернусь. Я уже слышу грохот орудий, сударыня. — Он приподнял вверх левую ногу и громко перднул. После этого Шульце заговорил уже нормальным голосом: — И не раздвигай ни перед кем своих коленей, милочка, пока я не вернусь. Я не желаю, чтобы этот старый тыловой жеребец в мое отсутствие воспользовался твоим доброхотством! — Гауптшарфюрер с презрением ткнул пальцем в сторону толстенького гемайншафтсляйтера и, громко хохоча, выскочил на улицу, так и не удосужившись одеться до конца и неся одежду в виде свертка. Матц, хромая, пытался поспеть за ним.

Партиец дождался того момента, когда звуки их шагов по булыжной мостовой окончательно затихли. После этого он встал и объявил:

— Я сейчас отлучусь на некоторое время.

Девочки и ухом не повели.

— Я сказал, что сейчас отлучусь на некоторое время, — повторил он.

— Ну хорошо, хорошо, — раздраженно отозвалась шлюха-блондинка, натягивая свои черные кружевные трусики. — Иди, черт бы тебя побрал, — лично мне совершенно наплевать на это. Я не собираюсь переживать из-за того, здесь ты или в другом месте. Отвали, старый хрыч! — Она отвернулась от гемайншафтсляйтера, словно он был ничем не лучше одного из тех черных тараканов, которые периодически появлялись на стенах и в углах их подвала.

Партиец сжал кулаки.

— Сволочь, — очень тихо, себе под нос выругался он. — Ну ничего, ты у меня еще дождешься. Скоро ты запоешь совсем по-другому!

Но толстяк все же сдержал себя. Накинув китель, он вышел на темную улицу. То, что собирался сделать бывший нацист, было гораздо важнее. Американские ребята-евреи будут безмерно благодарны ему за ту информацию, которую он собирался сообщить им — за информацию о штандартенфюрере Куно фон Доденбурге.

«Кюбельваген», управляемый Матцем, медленно ехал вперед мимо развалин сельских домов. Гауптшарфюрер Шульце подозрительно осматривал каждое полуразрушенное строение, держа палец на спусковом крючке своего «шмайссера» и готовясь стрелять при любом неожиданном шорохе. Несмотря на то, что эсэсовцы находились на немецкой части фронта, у здоровенного гамбуржца все равно было очень неприятно на душе.