Николай Виноградов - Подводный фронт

19 июня, понимая всю сложность обстановки, командующий флотом отдал приказание о незамедлительном повышении оперативной готовности всех соединений, частей и кораблей флота. [1] Центральный военно-морской архив (далее ЦВМА), ф. 115, д. 1367, л. 12. Выходы в море на боевую подготовку прекратились. Экипажи проверяли вооружение и технику, пополняли запасы топлива, продовольствия, грубили торпеды и снаряды. В этих хлопотах прошло 20 июня, утро 21-го.

Днем 21 июня позвонил комфлота. Выслушал мой доклад о том, что делается в соединении, уточнил некоторые детали, а потом вдруг озадачил вопросом:

— Вы оперетту любите?

Растерянно молчу: шутка, что ли? Нет, голос Арсения Григорьевича предельно строг:

— Вот что, прошу вас вечером быть в Доме флота. Форма — в тужурках…

По дороге в Дом флота вспоминаю, что давным-давно уже шла речь о приезде в Полярный московских артистов. Моряки очень ждали этого, безусловно, неординарного события в нашей жизни. Но до того ли теперь? Почему не отменили гастроли?

Только прибыв в Дом флота и увидев А. Г. Головко и члена Военного совета флота дивизионного комиссара А. А. Николаева, оживленно беседующих о чем-то в кругу моряков, я понял правильность такого решения. Людям нужна была разрядка в это тревожное предгрозовое время.

Ставили «Периколу». Столичные артисты играли хорошо, но мои мысли были далеки от спектакля. Два неумолимых вопроса беспрестанно сверлили мозг: «Неужели?», «Когда?».

После спектакля Головко, Николаев и мы, командиры соединений, зашли в кабинет начальника Дома флота, где оставляли головные уборы. Зазвонил телефон. Головко снял трубку и после короткого разговора вдруг сказал нам:

— Давайте, товарищи, зайдем в штаб. Выпьем чайку. Есть новости.

В кабинете командующего вестовой и впрямь поставил перед каждым из присутствовавших по стакану крепкого чая. Но никто к нему и не притронулся.

А. Г. Головко огласил радиограмму, полученную из Москвы, в которой говорилось, что немецко-фашистское командование стянуло войска к нашей границе и вторжение их на территорию СССР может произойти в ближайшие часы.

— Товарищи! — сказал командующий. — Нарком требует от нас повышения оперативной готовности флота. Мы уже сделали важные шаги в этом направлении и, думаю, не будем останавливаться на полпути.

— Начальник штаба, — обратился он к контр-адмиралу С. Г. Кучерову, — приказываю: Северному флоту перейти на оперативную готовность номер один.

Не успев переодеться, прямо в тужурке, я отправился в свой штаб. Ряжевый причал в самом конце Екатерининской гавани, где всегда стояли подводные лодки, стал теперь пустеть на глазах. Лодки одна за другой расходились по окрестным губам — так на Севере называют узкие, длинные бухты.

Всего в нашей бригаде насчитывалось полтора десятка лодок: две большие типа К, или, как их называли моряки, «катюши», шесть «щук», одна лодка серии «Декабрист» и шесть «малюток» [2] ЦВМА, ф. 11, д. 17814/6, л.2. Но непосредственно в базе мы решили держать теперь не более двух боевых единиц. Лодки должны были приходить сюда поочередно, чтобы снять все лишнее, что может помешать в бою, получить недостающее вооружение и боезапас.

Вскоре бригада подплава фактически была полностью отмобилизована и находилась в боевой готовности номер один.

Через несколько часов гитлеровцы начали бомбить Полярный, и Головко, стараясь говорить спокойно, сообщил по телефону:

— Это не провокация, Николай Игнатьевич. Это — война.

— Ясно, — только и смог сказать я.

На самом деле, конечно, далеко не все было ясно. Мы, безусловно, предполагали, где будут пролегать морские коммуникации врага, каковы будут его намерения с началом боевых действий, но конкретными сведениями о противнике почти не располагали. Масса самых разнообразных вопросов уже в первые часы войны обрушилась на нас. И принимать решения по многим из них было нелегко.

Вслед за первыми тремя лодками, ушедшими в море 22 июня, отправлялась в боевой поход «Д-3» под командованием капитан-лейтенанта Ф. В. Константинова. Инструктировали молодого командира мы вдвоем с Вячеславом Петровичем Карпуниным. С первого дня войны у нас с ним, как, впрочем, и с другими руководителями отделов штаба флота — начальником оперативного отдела капитаном 2 ранга А. М. Румянцевым, начальником отдела боевой подготовки капитаном 2 ранга Л. К. Бекреневым и многими другими товарищами, установился самый тесный контакт.

Так вот после завершения инструктажа Ф. В. Константинова В. П. Карпухин, помнится, невесело заметил:

— Вроде все мы, Николай Игнатьевич, говорим командирам правильно: и об оперативной игре, проведенной в канун войны, вспоминаем, и об опыте войны с финнами, но чувство такое, что главное-то остается недосказанным…

Да и у меня, честно признаться, было такое чувство. Многое, и прежде всего то, как сегодня здесь, на северном морском театре боевых действий, искать противника, какие приемы и методы будут наиболее эффективными, оставалось не вполне ясным. Вот и приходилось волей-неволей нажимать на советы и предостережения общего плана.

Две «щуки» — «Щ-403» и «Щ-404» — были с началом боевых действий направлены в Иоканьгу (Иокангу) с задачей охранять горло Белого моря от возможного прорыва фашистских кораблей. [3] См: Боевая летопись Военно-Морского Флота. 1941–1942. М., 1985 С 16. По этому поводу у командования Северного флота были разногласия с Главным морским штабом. А. Г. Головко считал, что вход в Белое море по силам прикрыть и малым лодкам. Средние же, «щуки», обладавшие неплохой мореходностью, целесообразнее было использовать вдали от наших берегов, на коммуникациях врага. Так, собственно, и предусматривалось всеми планами развертывания подводных сил нашего флота. Но в последний момент Главный морской штаб почему-то решил пересмотреть их. Приказы, как известно, не обсуждаются. Две «щуки» на несколько месяцев покинули бригаду. Как показало время, решение это было не из лучших.

В целом бригада подводных лодок встретила войну организованно. Шесть лодок из пятнадцати, более трети боевого состава, вышли в море практически по первому сигналу.

Мы проводили товарищей и с огромным нетерпением стали ждать вестей от них. Хотелось, конечно, чтоб боевой счет был открыт как можно скорее. Но шли дни, а донесения на флагманские командные пункты (ФКП) флота и бригады поступали неутешительные.

И. Л. Бондаревич сообщил, что выходил в атаку… на наш рыболовный траулер. К счастью, вовремя опознал его, и все закончилось благополучно. С «Д-3», на которой вместе с капитан-лейтенантом Ф. В. Константиновым в качестве обеспечивающего вышел опытный командир дивизиона капитан 3 ранга М. И. Гаджиев, поступали однообразные доклады о том, что никаких целей, увы, обнаружить не удается.