Сергей Богатко - Особая группа НКВД

Полет продолжался 12 часов 25 минут. После прохода линии фронта связались по рации с аэродромом. А в штабе уже знали — получена весть о благополучном прибытии всех трех парашютистов. Экипажу от командования — благодарность. Об этом можно было бы сообщить и попозже, но на земле понимали, как устали и, возможно, раздражены были летчики. А им еще надо было совершать посадку. Если было, чем взбодрить — все шло в ход.

Когда садились, увидели стоящий у старта ЗИС-101. Сам командир дивизии встречал на рассвете свой особый экипаж. Машина у комдива большая — вместились все. Пока ехали, командир обо всем выспросил. Нахмурился, услышав, как погоняли их пять перехватчиков.

Договорились так, чтобы в следующий раз экипажу давали только точки сброса, а уж маршрут они рассчитают самостоятельно, — сами грамотные. Для такого «ночного промысла» чем меньше народа будет знать подробностей, тем надежнее. Контрразведчик Смирнов тоже одобрил такое решение и, улыбнувшись, прибавил:

— Да вы просто золотые ребята — все сами понимаете.

— Когда погоняют по всей Европе, сообразишь, — проворчал Кудряшов, с трудом подавляя в себе ярость. — Вон, целый парад устроили: для встречи справа, для встречи слева…

— Как матушка моя говорила, — припомнил Румянцев, — темна Божья ночь, черны дела людские, Господи…

— Верующая? — живо полюбопытствовал майор Смирнов.

— Просила у Бога прощения, что никак накормить нас не могла.

Чаще всего приходилось вывозить группы разведывательные и диверсионные. В них были люди разных возрастов, но все, как на подбор ловкие в движениях, собранные, жилистые, тренированные. Держались невозмутимо, даже шутили, слегка бравируя опасностью, подбадривая друг друга.

Доставляли их обычно на крытой аэродромной полуторке с зашторенными фарами, едва освещавшими дорогу. Высаживались у небольшого барака, рядом с капониром, по соседству со сложенными в штабеля бомбами в дощатой обшивке. В бараке с занавешенными окнами инструкторы помогали разведчикам упаковаться — надеть парашюты, подогнать брезентовые ремни, застегнуть карабины. Независимо от погоды разведчики одевались плотно, потому что на высоте всегда холод, а самолет не герметизирован. Вещевой мешок вешали на грудь и привязывали к поясу, чтобы не болтался. Автомат на плечо — его крепили к лямкам вещмешка. На брезентовом поясе — запасной автоматный диск, фляга, пистолет в кобуре и финка в ножнах для обрезания строп. В карманах куртки — гранаты-лимонки. Спички, завернутые в резиновую оболочку, — во внутреннем кармане, там же запалы для гранат.

Отяжелевшие от груза разведчики в ожидании посадки приваливаются к штабелям бомб и наблюдают, как оружейники заправляют пулеметные ленты, а механики прогревают моторы. Яркий месяц выглядывает из-за облаков. Это ничего, через два часа он уйдет с небосвода и будет темно. Лунный календарь разведчики почитают больше, чем солнечный.

Моторы воют. На выхлопных патрубках появляются голубоватые языки пламени. Пора. По шаткому трапу громоздкие пассажиры поднимаются в самолет. Второй пилот размещает их — кого рядом с кабиной штурмана, кого в тесном проходе, кого под ногами стрелка-радиста. Трап-люк поднят, щелкают замки. «Поехали!» Рев моторов нарастает. Мелькают синие стартовые фонари, прикрытые сверху колпаками. Наконец едва уловимый последний толчок — летим. С набором высоты становится все холодней. Через несколько часов парашютисты, с трудом разгибая окоченевшие колени, стуча зубами, протискиваются к люку. Самолет сбрасывает скорость. Теплым ветром несет из темноты люка. «Пошел!» Провал, рывок и необычная тишина.

Одну такую группу, в которой за старшего был кряжистый «дядя Ваня» (позже выяснилось, что это был полковник Львов), в октябре 1943 года только с третьей попытки удалось высадить в район Пинских болот. В первый раз прилетели — партизаны костров не зажгли, что-то помешало. Во второй раз в районе озера Червонное стоял густой туман. Группа не унывала, и с третьего захода выброска прошла успешно.

И уж вовсе героями держались парашютисты, если в составе группы были девушки-радистки. В таких случаях и экипаж «Милашки» глядел веселей.

— Ну что, пошли, лунатики, — шутил Кудряшов. — Солнце за лес — казацкая радость… — И уже всерьез: — Так, стой! Теперь попрыгали на месте. Все пристегнуто? А то по носу с размаху получите вещмешком, а он тяжелый… Когда приземляться будете, не зевайте, помните — земля на вас должна идти, а если из-под вас, значит, спиной упадете. Стропами управляйте. Ремни в порядке? Экипаж, по местам!

Бывали, правда, и странные пассажиры. Одевались все одинаково — в парашютные комбинезоны, но различить можно было, что внизу — форма или штатская одежда. Один какой-то вовсе рассеянный попался, сидит у самолета, дожидаясь вылета, и вертит в руках пилотку. Саденов подошел к нему, посоветовал пилотку привязать шпагатом, чтобы не потерять во время прыжка. А тот смотрит испуганно и спрашивает: «Как пилотка по-румынски называется? Я забыл». Кусан подошел к контрразведчику: «Там товарищ спрашивает: как по-румынски пилотка?» — «Товарищ», — недобро усмехнулся майор, но встал, подошел к парашютисту.

— «Капела» называется, двадцать раз сказано. Повторите!

— Капела, — промямлил парашютист.

— Так. И еще повторяю, — майор говорил жестко, глядя гипнотизирующе в зрачки. — Через реку перейдете, уничтожьте ту бумагу, которую я вам сказал. Поняли? Дойдете до места — включите сигнализацию, чтобы знали, что вы прибыли…

Поймав любопытствующий взгляд пилота, Смирнов отвернулся недовольно и, проходя мимо, проговорил, едва разжимая губы:

— Присмотрите за ним.

Перед самой выброской Саденов увидел вдруг рукоять пистолета, мерцавшего в складках брезентового чехла, на котором в совершенной прострации сидел растяпа-парашютист. Пистолет, конечно, и второй пригодился бы, особенно легкий изящный «Зауэр», а этот раззява все равно потеряет, — такая грешная мысль мелькнула. Но тут же устыдился, может, человек на смерть идет… Некоторые радисты, если случалось при посадке сломать ноги, стрелялись. Кусан поднял оружие, проверил предохранитель, сунул его парашютисту за пазуху, под комбинезон, поправил парашютные лямки. «Ничего, пройдешь, — подбодрил его. — Ночью все дороги гладкие…» И тут команда — «Пошел!» Прыгнул раззява без посторонней помощи, хватило духу. Саденов даже удивился.

Но чаще приходилось сбрасывать таких орлов, которым сам черт не брат. Дерзкие, острые и осмотрительные, из тех, что, как говорится, носят бороду на плече и никогда не дадут застать себя врасплох.

Группы попадались иной раз и вовсе загадочные. В район Мюнхена экипаж должен был доставить трех человек, причем условия Смирнов поставил непростые: пассажиры не только не должны были общаться, но даже увидеть друг друга в лицо, а в случае, если им все же удастся заговорить между собой, экипажу надлежало немедленно повернуть назад. При этом майор дал понять, что не исключается применение оружия.