Стефан Гейм - «Крестоносцы» войны

Лестер холодно посмотрел на него.

— Попробую, сэр, — сказал он.

Через несколько минут Лестер снова вошел к Трою.

— Вам не везет, капитан. Все отказались наотрез. Просили передать вам, что расправиться с этой сволочью они готовы любым способом, а охранять их не будут.

— Что вы им ответили?

— Ничего, — сказал Лестер. — Я сам так же считаю.

— Посмотрим! — сказал Трой.

Это был мятеж, открытый мятеж. Если он хочет спасти эсэсовцев, ему придется пойти к солдатам и самому назначить караульных.

Мрачный, с тяжестью на сердце, Трой вышел вместе с сержантом из комендатуры. Он приказал солдатам построиться и обратился к ним со следующими словами:

— Многие из вас знают меня давно, еще с Нормандии. Как вам кажется, хорошо я себя чувствую здесь?

Неясное бормотанье в ответ.

— Я думал, мы придем сюда, распахнем ворота настежь и скажем заключенным: «Расходитесь по домам! Вы свободны!» А все вышло по-другому. Многие из этих несчастных не доберутся и до ворот. А если и доберутся, их все равно нельзя будет выпустить отсюда, потому что они носители заразы. Поэтому пусть сидят здесь до тех пор, пока мы не получим подкрепления и довольствия, а тем временем в лагере надо поддерживать порядок. Мне известно, что кое-кто из заключенных обзавелся оружием. Его надо отобрать у них. Пока я не отставлен от командования, бунта в лагере не будет. Теперь насчет эсэсовцев. Тут имели место несчастные случаи…

Смешки, фырканье.

— Смирно! Итак, тут имели место несчастные случаи. Если б я употребил другие слова, мне пришлось бы посадить кое-кого из вас в один барак с эсэсовцами. А я не хочу этого делать. У нас и без того нехватка в людях. Так вот, запомните: таких несчастных случаев здесь больше не будет. Понятно?

Солдаты молчали, но в их молчании чувствовалось недовольство.

— Нужны трое добровольцев для несения караула, — вдруг сказал он.

Никто не выступил вперед.

— Ладно! — Трой стиснул зубы, выставил подбородок. — Шийл! Козинский! Бартлет! В распоряжение сержанта Лестера. Разойдись!

Он сделал направо кругом и, печатая шаг, пошел прочь, злясь на самого себя, злясь на Фарриша, который так удружил ему.

Наступил вечер.

Иетс допрашивал Видеркопфа. Видеркопф совершенно потерялся и не знал, что и подумать. Почему этот американец так настроен против него?

— Заключенных нужно учить, — хмуро проговорил Видеркопф. — Вот вы дали им свободу. Посмотрите, что они теперь делают! Мы, немцы, во всем любим порядок. А я только исполнял свой долг.

— Значит, вы считали себя учителем?

— Да, — ответил Видеркопф.

Иетс сказал:

— Я по профессии тоже педагог.

— Тогда вы меня поймете, — сказал Видеркопф.

Иетс решил прекратить бесполезный допрос. Он повел Видеркопфа в барак, где держали эсэсовцев. В лагере стояла темнота, идти было трудно. Иетс полагался на Видеркопфа, на его чувство ориентации. Эсэсовец был весьма предупредителен; он жался к Иетсу, боясь, как бы не потерять его в темноте и не остаться одному. А у Иетса было такое чувство, словно на земле что-то копошится, Ползает, увертываясь от него и от Видеркопфа и в то же время цепляясь за них.

Шийл, стоявший на часах у барака, окликнул Иетса. Тот велел ему открыть дверь и впустить туда Видеркопфа.

Когда Иетс вернулся в помещение комендатуры, Трой и Карен молча сидели за столом друг против друга.

Иетс устало опустился на стул. Молчание стало еще ощутимее. Он чувствовал, что между этими двумя людьми завязываются какие-то нити, может быть, даже незаметно для них самих.

— Пойду спать, — сказал он и для виду зевнул.

— Нет, еще рано, — быстро проговорил Трой. Потом добавил более сдержанно: — Я совсем отбился от сна. Этот лагерь давит меня, как кошмар. Стереть бы его с лица земли, так чтобы и следов не осталось!

— Нет, его надо сохранить, — сказал Иетс, — и сгонять сюда туристов со всех концов света, а главным образом из Америки.

Трой закурил сигарету.

— Может, вы правы. Но я не стану принимать в этом участие. С меня на всю жизнь хватит того, чего я насмотрелся здесь за один день. Карен хорошо! Она напишет и отделается от всего этого.

— И напишу! — горячо вырвалось у Карен. — Только мне не поверят.

— Когда я уйду отсюда, — сказал Трой, — мне тоже не захочется в это верить. Вот смотрю я на вас двоих или на других порядочных людей, на своих солдат, и думаю только бы покончить с войной, а там жизнь наладится. Потом вдруг сразу себя одерну: а разве за всех можно поручиться? Возьмите любого из этих нацистов, которые сидят у нас сейчас под замком, оденьте его в штатское и выпустите на свободу где-нибудь в Нью-Йорке, или Чикаго, или Денвере, или в Лос-Анджелесе — разве такою отличишь по виду от остальных людей? Вот это-то меня и пугает!

— Фу, черт! — пробормотал Иетс, потирая свои бородавки. И ему представилась университетская спортивная площадка в Колтер-колледже и футбольное поле позади нее — поле, на котором всюду бараки. Он увидел самого себя — вернее, свою тень, в мешковатой одежде в полоску, увидел, как эта тень вымаливает кусок хлеба, пьет грязную воду, плетется на непосильную работу под ударами хлыста.

Если б они выиграли войну, подумал Иетс… но они ее не выиграли.

Раздался выстрел, следом за ним — крики, злобные вперемежку с отчаянными. И тут же послышалось потрескивание огня, мгновенно охватившего сухое дерево.

Трой расстегнул кобуру и выбежал из комендатуры. Горел барак; пламя столбом поднималось вверх в безветренном воздухе, четко обрисовывая стены барака; в окнах мелькали руки, лица. Пронзительные крики перекрывали рев огня.

В отсветах пожара кипела, крутилась, словно подхваченная водоворотом, толпа заключенных. Трой, а за ним Иетс и Карен пробились сквозь нее.

«Они вооружены!» — пронеслось в голове у Троя. Он кинулся к ним, не обращая внимания на винтовки и автоматы, наведенные на запертую дверь барака.

Заключенные не двинулись с места. Передние видели решительное лицо Троя, но отступить не могли, потому что на них напирали сзади.

Трой оттолкнул Шийла, который, бледный как полотно, стоял на своем посту у горящего барака.

— Ключ! Ключ давай!

Шийл наконец-то понял, что от него требуется. Он полез в один карман, в другой…

Трой не стал ждать его. Он налег своим могучим плечом на дверь, сломал замок. Но дверь, уже тлеющая поверху, не подалась — эсэсовцы напирали на нее изнутри, тщетно стараясь вырваться наружу.

— Воды! — крикнул Трой. — Иетс! Что же вы! Пошлите за водой! — В толпе появились солдаты. — Воды! — снова крикнул Трой. Но они стояли как вкопанные, то ли не расслышав слов своего капитана, то ли не желая понять его, то ли не в силах оторваться от зрелища горящего барака.