Филипп Капуто - Военный слух

После боя в районе десантирования роты «C» и «D» начали наступать по долине, продвигаясь к блокирующей позиции, занятой ротой «B» на удалении в несколько миль. Мы с трудом тащились по чекам под беспощадным солнцем. Противник сопротивления не оказывал, но длилось это недолго. После обеда рота «Чарли» получила приказ проверить деревню Хана, одну из крупных деревень, стоявших по берегам реки Вугиа. Сделать это оказалось чертовски непросто, потому что по деревне вдоль и поперёк тянулись живые изгороди, колючие и труднопреодолимые, как заграждения из колючей проволоки. Нам пришлось прорубать проходы с помощью мачете или проделывать их гранатами, а там, где мачете и гранаты не помогали, мы шли в обход изгородей и натыкались на другие. В результате рота разбилась на группки людей, которые не знали, куда идти дальше и натыкались друг на друга, осыпая проклятиями и друг друга, и колючки, впивавшиеся в кожу и раздиравшие одежду.

Отделение сержанта Прайора обнаружило крупный схрон с рисом, медикаментами и военной формой. Всё это хранилось в плохо замаскированной яме, рис — в жестяных банках, медикаменты — в металлических аптечках, а форма — в перевязанных тюках. Всего там было с тонну продуктов и припасов. Связавшись с Нилом по рации, я спросил его, не сможет ли он выслать вертолёт, чтобы всё это вывезти. Нет, ответил он, времени нет. Операция и так идёт с отставанием от графика. Рота должна прибыть к первой цели, высоте 52, к такому-то и такому-то времени. Вперёд!

«Вперёд! — сказал я Прайору. — Чоппера не будет».

Сержант в разодранных брюках обернулся ко мне с сердитым выражением на обожжённом солнцем лице. «То есть бросить всё это добро? Да ни за что я его Чарли не оставлю, сэр. На кой хер тогда нас послали эту деревню проверять?»

«Ладно. Уничтожь всё на месте и выдвигай своих». Я вручил ему две гранаты с белым фосфором.

Он забросил их в схрон, который загорелся. Загорелся и дом, стоявший по соседству — куски выброшенного взрывом фосфора упали на лиственную крышу. Всего за несколько секунд пламя охватило дом, и искры от него полетели на соседнюю хижину, которая тоже загорелась. Из неё с воплями выскочили четыре женщины. Сквозь вопли я услышал крики военных инженеров, приданных роте: «Берегись, взрываю!» На краю деревни они обнаружили комплекс бетонных бункеров и намеревались взорвать его тротиловыми зарядами. Когда раздались взрывы, женщины в ужасе бросились на землю и закрыли уши руками. Когда от второго взрыва содрогнулась земля, и на их головы обрушился дождь из земли и бетонной крошки, он снова завопили.

С тростниковых плантаций, располагавшихся сбоку от деревни, по нам открыли огонь снайперы, и треск выстрелов был почти не отличим от звуков, с которыми лопались бамбуковые каркасы горящих хижин. Полыхало уже шесть или семь домов, и языки пламени лизали кроны деревьев. Взводы Корси и Маккенны бросились вперёд. Мой взвод продолжал проверять деревню. Ко мне подошёл капрал с покрытым копотью лицом. Он вёл вьетнамца, направив на него оружие.

«Поймали сукина сына, убежать хотел, — сказал капрал. — Что с ним делать?»

Мужчина, на вид лет сорока, был одет в рубашку цвета «хаки» и чёрные брюки. «Школа учить. Не Ви-Си», — сказал он.

— Охотно верю. Свяжи и отведи шкиперу, — сказал я капралу. Выражение его лица мне не понравилось, и я добавил: «Живым. Сдашь шкиперу живым».

— Есть, сэр, — ответил капрал. Он стянул рубашку вьетнамца с плеч и связал ему руки рукавами. Этот школьный учитель, бывший, как выяснилось, политруком местного вьетконговского батальона, обладал сложением борца, выступающего «в весе мухи».

— Не Ви-Си. Школа учить, — твердил он уводившему его морпеху. Оба они задыхались от дыма.

В деревне стало страшно жарко, как в топке, и воздух обжигал лёгкие. Прайор подтолкнул по направлению ко мне двух истерично рыдающих молодых женщин.

— Лейтенант, надо взять эту парочку. Я руки пощупал — мягкие, ни одной мозоли. Ни черта они не крестьянки.

Не успел я ответить, как инженеры снова закричали: «Берегись, взрываю!» Мы бросились на землю. По ушам ударил очередной взрыв. Девушки с воплями упали и начали кататься по пыльной земле. Прайор поднял их на ноги, одной рукой схватил одну, другой — другую, и грубо встряхнул обеих. «Хватит, — сказал он. — Хватит уж вопить, чёрт возьми». Он обернулся ко мне: «Что делать с ними, лейтенант?»

— Да отпусти их, бога ради.

— Но, сэр…

— Сержант! Я сказал «отпусти».

Он пихнул девушек прочь. «Есть, сэр, — он издевательски подчеркнул «сэр». — Есть, сэр». Я почувствовал, что и он, и взвод выходят из-под моего контроля. Морпехи по-прежнему были на взводе после прошедшего боя, а тут ещё жара, живые изгороди, снайперы, вопли крестьян, шум от распространяющегося по деревне пожара — они вот-вот могли потерять душевное равновесие, которого почти уже не оставалось.

Впереди начали стрелять из пулемётов и винтовок. Пули смачно впивались в окружавшие нас деревья. Я узнал от Нила, что взвод Корси открыл огонь по отделению вьетконговцев, предпринявшему попытку форсировать реку на лодке, а стрелки противника, засевшие на том берегу и прикрывавшие своих товарищей в лодке, открыли огонь по взводу.

Через несколько минут на вьетконговские позиции, располагавшиеся на том берегу реки Вугиа, зашёл истребитель-бомбардировщик. Он перешёл в пике, открыв ракетно-пушечный огонь. Обезумев от этого грохота, несколько буйволов вырвались из загона и понеслись врассыпную по деревне с налитыми кровью глазами, мыча и бодаясь кривыми рогами. Одно из этих взбешённых, озверевших животных, набросилось на морпеха из взвода Корси, пришлось уложить его из автоматической винтовки.

К этому времени половина деревни была охвачена пламенем, огонь перескакивал с одного дома на другой, и от огня поднимался свой собственный ветер. Сквозь дым, перехватывавший дыхание, я побежал к взводу, чтобы заново его собрать. Из-за изгородей и пожара он распался на группы по два-три человека. «Собирай своих и выдвигайтесь на высоту 52», — говорил я каждому обнаруженному сержанту. — «Собирай своих». Морпехи, почти ничего не видя, пробирались сквозь чёрные клубы дыма, пытаясь отойти подальше от огня. Рявкали сержанты с капралами: «В цепь становись! Левый, правый фланги — подтянись! Где огневая группа Смита? Подтянись на правом фланге. Направляющий — правый фланг. Где Баум? Баум! Где ты, мать твою?» Посвистывали пули снайперов с тростниковой плантации.

Затем рота «D», располагавшаяся в трёхстах ярдах слева по флангу, наткнулась на упорное сопротивление противника. Сквозь выстрелы снайперов и хлопанье бамбука до нас доносились звуки этого боя, как если бы огромный кусок брезента разрывали напополам. Где-то впереди нас загрохотали тяжёлые миномёты. Нил связался со мной по радио: рота Миллера наткнулась на сосредоточение пулемётов противника и потеряла тринадцать человек. Они оставались на месте, прижатые огнём к земле, и обстреливали позиции вьетконговцев из 4,2-дюймовых миномётов. Роте «С» просто необходимо незамедлительно добраться до высоты 52. Давай со своими вперёд. Есть, сэр. Уже выполняю, сэр. «Второй взвод, цепью марш!» Сорвав от крика голоса и наглотавшись дыма, мы с сержантами смогли-таки образовать некое подобие цепи. Но порядка всё равно не было. Люди Маккенны затесались между моих людей, мои — между его. Взвод двинулся к высоте, подгоняемый ревущим за спиной огнём и непрестанными криками сержантов: «Держать строй, справа подтянись, равнение по правому флангу». Деревня была большая, она растянулась вдоль берега на четверть мили. Там создавалось такое впечатление, что через каждые десять ярдов попадалась или живая изгородь, или волчья яма, или канава с бамбуковыми колышками на дне. В полях за тростниковыми зарослями вновь раздался звук разрываемого брезента. Нил снова вызвал меня на связь: под прикрытием миномётного огня рота «D» приблизилась к пулемётам, однако 4,2-дюймовые миномёты ничего не смогли поделать с хорошо укреплёнными блиндажами вьетконговцев. Миллер во время атаки потерял семнадцать человек и отошёл, чтобы вызвать авиацию. Мой взвод продвигался недостаточно быстро. Мы отставали от людей Корси.