Траян Уба - По ту сторону Венского леса

Головная часть колонны просит прислать орудия. Машины с прицепленными орудиями быстро выдвигаются вперед. Зенитчики сидят согнувшись в машине, держа наготове автоматы. Они напряженно всматриваются в небо и прислушиваются к каждому звуку.

Проехав маленький мостик и преодолев крутые повороты Предяла, машины достигли головной части колонны, состоящей из танков и мотоциклов.

Капитан-танкист показывает рукой на автоцистерны со свастикой на борту, проходящие внизу, по долине.

Орудия снова отцепляют и устанавливают на поворотах серпантина. Кажется, что они отдыхают на ступени огромной винтовой лестницы.

Рядом — кладбище героев 1916 года. На ржавых, покосившихся крестах с трудом можно разобрать надписи, на которых написаны одни и те же слова: «Пал в боях с немцами!» А выше, прямо у выхода из Предял а, стоит величественный, потемневший от вре мени бронзовый памятник поэту Сэулеску, герою боев в Предяле в 1916 году.

Наста, Олтенаку и Тудор подносят боеприпасы, проверяют и заряжают орудия и ждут появления гитлеровской колонны автоцистерн, которая скрылась за поворотом.

Как бы предчувствуя опасность, на шоссе сначала появляется только одна машина. В кабине машины виден пригнувшийся к рулю гитлеровец.

— Огонь! — командует Арсу.

Первый снаряд, потом еще три — и автоцистерна вспыхнула.

Через некоторое время, когда огонь загоревшейся машины стал затухать, другая автоцистерна выскочила из-за поворота, но и ее постигла та же участь. Дорога на Тимиш была блокирована, гитлеровцы, бросив автомашины с горючим, отступили к северу. Это была последняя нефть, которую гитлеровцы пытались вывезти из долины Праховы.

Ночью гитлеровцы оставили Брашов. Жители города встретили своих освободителей хлебом и солью. Из Брашова танковые части двинулись по шоссе, идущему на Мидиаш через Фэгэраш, Чинку, Агниту. 101-я зенитная батарея вместе с пехотинцами и кавалеристами выступила в направлении Сфынтул-Георге.

По замыслу румынского командования немецкие альпийские дивизии должны были быть окружены в районе между Олтом и Мурешем. Но на Олте гитлеровцы не дали возможности румынским войскам продвинуться дальше. В первых числах сентября фронт стабилизировался.

Зенитная батарея заняла позиции у выхода из Хармана прямо перед селом Илиени, еще занятым хортистами.

Из Бухареста через освобожденную долину Праховы шли на фронт эшелоны с войсками и боеприпасами. На станции Брашов ежедневно разгружались сотни вагонов, но железнодорожный узел все же не успевал справляться со всей этой массой людей и техники. Поэтому многие эшелоны останавливались за две станции до Брашова, и солдаты шли маршем прямо на Хэрман, минуя Брашов.

Однажды вечером появились пандуры. Известие о том, что хорошо обученные и вооруженные советским оружием воины выгрузились в районе боевых действий у Хэрман — Илиени, вызвало такое воодушевление среди солдат, что они буквально осаждали тех, кому уже посчастливилось с ними встретиться. Прибывший в Илиени из Брашова связной 6-го Кэлэрашского полка, хваставший, что он своими глазами видел панду ров, был буквально атакован солдатами.

— Значит, ты говорил с ними?

— Ну как же все это случилось?

— Как они выглядят?

— Прекрасно, приятель. Все на них новенькое. Одеты во все советское, курят русскую махорку, и оружие у них первый сорт; в общем, войско что надо. И без ругани и зуботычин, не то что у нас.

— Скажешь тоже… Армия без зуботычин все равно что свадьба без музыкантов.

— Дайте ему рассказать! Значит, ты говоришь, они идут сюда?

— Да, сегодня же ночью они должны занять позиции между нами и горными стрелками.

Если бы вдруг стало известно, что кто-то прибыл с Луны или с далекой планеты, то и подобная весть была бы встречена, пожалуй, с меньшим интересом, чем приход панду ров. Солдаты возбужденно переговаривались. Подумать только, целая дивизия, да нет, даже две дивизии: говорят, недавно сформирована еще одна! Представляете, в открытом бою, бок о бок с советскими войсками, расквитаться с гитлеровцами за всю их «помощь» и «заботы»! Вот это здорово!

Той же ночью добровольцы-пандуры заняли позиции. Справа от 101-й батареи окопалась рота противотанковых ружей.

Лейтенант Вишан, командир роты, и младший лейтенант Костя, пришли навестить своего соседа младшего лейтенанта Арсу.

По свежевырытому окопу Илиуц проводил их на командный пункт батареи.

— Принимаете гостей? — спросили пандуры.

— Милости просим. Извините только, в квартире еще нет ванны…

— Да у нас тоже пока нет. Дождя-то еще не было… — поддержал шутку Вишан.

— Стаканчик рому?

— Ну вот еще. Когда идешь на свидание, берешь с собой что-нибудь получше! — Костя вынул из кармана фляжку с водкой.

Выпив но глотку, все склонились над картой, освещенной электрическим фонарем. Вишан и Арсу договорились о взаимодействии в бою, условились о едином коде и сигналах. Наста вместе с несколькими зенитчиками попросился в роту пандуров.

— Хотите нанести нам ответный визит? — спросил его Вишан.

Арсу разрешил.

По дороге сержант-пандур Епуре рассказал зенитчикам о том, как вся его рота попала в плен на Дону в 1942 году, как застрелился дурак-капитан, как они, румынские военнопленные, словно стадо, под конвоем, долго добирались до лагеря. Здесь они медленно, очень медленно стали приходить в себя и разбираться в происшедшем. Нет, не они, а буржуазия и правительство, пославшие их сюда на смерть, были виноваты в том, что Румыния воевала с Россией. Вскоре делегация военнопленных попросила разрешения у советского командования принять участие в борьбе против фашистов. Советское правительство пошло навстречу военнопленным. Они прошли подготовку в специальном лагере под Рязанью и отправились на фронт. События 23 августа застали их дивизию на Днестре. Пандуры дошли до Бухареста и двинулись оттуда дальше на фронт.

Айленей свернул самокрутку из махорки, предложенной ему сержантом Епуре, и спросил:

— А в каком полку вы были, когда попали в плен?

— В двадцать втором Дымбовицком.

— В двадцать втором?! — Айленея бросило в дрожь. Ведь его брат был тоже в том же полку… — В двадцать втором полку тринадцатой дивизии?

— Да-да, именно так!

— Может, вы знали моего брата, он погиб под Чернышевской. Так было написано в телеграмме, присланной нам из полка.

— Я тоже попал в плен под Чернышевской. Как звали твоего брата?

— Капрал Айленей Константин… Он был пулеметчиком.

— Айленей Константин? И ты говоришь, он погиб?

— Да, мы получили извещение, мама уже четыре раза варила кутью с тех пор.

— Ну что тебе сказать? Я не помню, чтобы у нас был пулеметчик-капрал с такой фамилией. Но у нас есть офицер-пандур, командир третьей роты, младший лейтенант. Его зовут не то Апарией, не то Айленей.