Траян Уба - По ту сторону Венского леса

Недалеко от укрытия собралась группа солдат. У них тоже свои разговоры. Вот Лука смотрит на черное, как смола, небо и восклицает:

— Эх, самое подходящее время лошадей красть!

Безня поглядывает на него с недоверием:

— Где уж тебе! Не таким, как ты, красть лошадей!

— Не таким, как я? Да знаешь ли ты, что я однажды украл у одного барышника сразу двух лошадей. Меня булибаша [20] Вожак цыганского табора. на это послал.

— Врешь!

— Да упадет бомба на мою голову, если это не так. Пусть Бог лишит меня ног! Я пригнал пару двухлетних жеребцов из Кревадня через Влашку… Я их приметил еще с вечера, подождал, пока барышник даст им корму и воды, и затем, как только подохли сторожевые псы, вывел их из конюшни.

— От чего же они подохли? Ты что, дал им отравы?

— Зачем отравы? Я их накормил мамалыгой с булавками. Проглотили такую пилюлю, и все.

— А как же ты вывел жеребцов из конюшни?

— Это, друг, профессиональная тайна. Я расскажу тебе, ты разболтаешь другому, у нас появятся конкуренты. Так и прогореть можно…

Тудор тоже не мог уснуть. Если бы была луна, он написал бы письмо в Бухарест. Поезда уже начали ходить, правда, только два раза в день. Если бы он написал письмо сегодня вечером, завтра бы связной отвез его на почту, послезавтра письмо было бы доставлено к поезду, а через четыре-пять дней почтальон постучал бы в калитку дома № 66 на улице Фрасин…

— Почта-а!

Тудор представил себе, как Иляна подбегает к калитке, берет письмо, рвет конверт и читает: «Дорогая Иляна, вчера я сбил самолет…» Нет, слишком много хвастовства с первых же строк. Сначала лучше спросить, как она поживает, написать, что он тоскует, сказать, чтобы она не беспокоилась, что фронт — это, в общем, пустяки; правда, бывают и тяжелые дни, как вчера, например, когда он сбил вражеский самолет, но это бывает редко. Попросить ее, чтобы она достала ему учебники для седьмого и восьмого классов гимназии — после возвращения с фронта он хочет сдать экстерном экзамены сразу за два года. Ой! Чуть было не забыл. В Блаже встретил отца. Он передает всем привет, особый привет Георге. Что еще? Надеется, что вскоре будет освобожден Клуж, что к Новому году, если дела пойдут так же хорошо, все вернутся домой…

Арсу и Илиуц не спали. И только поздно ночью, когда все разговоры о прошлой жизни были исчерпаны, они улеглись на обочине шоссе.

Очевидно, где-то была гроза, и Четатя де Балтэ величественно вырисовывалась в ярком свете зарниц, изредка освещавших небо. Это была старая крепость, построенная лет пятьсот назад колонистами-тевтонами, которые поселились на австро-венгерской границе, чтобы у короля или императора были на границе надежные люди для защиты вновь захваченных чужих земель. Чаще всего эти земли были румынскими. Правда, некоторые румынские господари, например Штефан Великий [21] Господарь Молдовы в 1457—1504 гг. — Прим. ред. , давали отпор захватчику. Когда австро-венгры вторглись в Байю, Матиаш едва спасся, получив на память два удара копьем в спину. В знак «дружбы» с храбрым правителем Штефан Великий получил позднее в дар крепости Чичеу и Четатя де Балтэ.

И кто знает, может быть, как раз на том месте, где сейчас с автоматами в руках ходят охраняющие батарею зенитчики, несколько столетий назад стояли на страже лучники Штефана Великого, присланные сюда из Молдовы. Да, много видели эти древние стены! Изгнанная княжна ожидала здесь своего мужа, арапник боярина полосовал спину крепостного, военный совет заседал здесь перед боем.

После 23 августа 1944 года хортисты совершали набеги из Ардяла на пограничные села и города. Так было в Турде, в Лудуше и в районе Тырнэвени, где находится крепость Четатя де Балтэ. Гитлеровцы, после того как румыны повернули против них оружие, в бешенстве поджигали дома румынских крестьян, убивали детей, насиловали женщин.

В селе Корнешти хортисты захватили разведывательный дозор одного из румынских пехотных полков. Когда через несколько часов после этого полк вступил в село, глазам солдат представилась страшная картина: голые, с выколотыми глазами, изуродованные дозорные лежали в канаве с нечистотами.

Зенитчики еще вечером узнали от пехотинцев, расположившихся на правом фланге, о судьбе дозора. В ту ночь Арсу и Илиуц долго не могли уснуть. Почти одновременно они заметили, как на шоссе появились две машины. Тонкие полоски света плохо замаскированных фар пронизывали ночь.

— Смотри, Илиуц, эти чудаки, видно, и не подозревают, что противник совсем близко. И какой дурак послал их сюда в такой поздний час?

— Нужно остановить их, пусть потушат фары, — сказал Илиуц.

Машины приближались.

Не успели Арсу и Илиуц выпрыгнуть из окопа, как головная машина остановилась в нескольких шагах от них. Сквозь приглушенный шум мотора кто-то крикнул по-немецки:

— Хайль Гитлер!… Здесь шестьдесят девятый полк СС?

Арсу как обухом по голове ударили. Что-то сдавило ему горло и перехватило дыхание. Ночь была такой темной, что рассмотреть говорившего было совершенно невозможно. Арсу растерялся и оцепенел от неожиданности. Мысль выхватить пистолет даже и не пришла ему в голову. Далее все произошло с молниеносной быстротой. Едва немец повторил свой вопрос, в котором уже чувствовалась некоторая настороженность, как Илиуц на чистом немецком языке ответил, что не знает точно, где находится 69-й полк СС, так как они с батареей прибыли сюда недавно, несколько часов назад. Но он слышал, что этот полк расположился несколько сзади, и удивляется, как машины могли проехать мимо него.

— Danke! [22] Спасибо! (нем.) — прервал его раздраженный голос.

— Schnell! Schnell! Zurück! [23] Быстро, быстро, назад (нем.). — последнее, видимо, относилось к шоферу.

— По фашистским машинам, огонь!… — скомандовал опомнившийся Арсу.

Выстрелы зенитных орудий нарушили тишину ночи.

Вспыхнул бензобак одной из машин, и артиллеристы увидели немецкий «фольксваген»; два гитлеровца выскочили из него и бросились в канаву, пытаясь скрыться.

Но это им не удалось. Несколько подбежавших артиллеристов окружили их и взяли в плен.

Второй машине удалось вырваться далеко вперед. Через некоторое время ее остановил начальник пропускного пункта соседней части, поднятой по тревоге. Он очень удивился, когда увидел в свете фонаря выходящего из машины разъяренного румынского офицера.

— Ты что, старшина, с ума сошел, потуши свет! Я с зенитной батареи.

— Как, со сто первой батареи?

— Да, да, со сто первой, — сказал офицер с легкой дрожью в голосе. Нас атаковали бронеавтомобили. Я еду на трофейной машине в штаб дивизии.

— Ваш пропуск, господин младший лейтенант. После девяти часов всех проезжающих через КПП нужно регистрировать…