Абрам Вольф - В чужой стране

В полдень в бригаду приехал английский офицер. Он передал, что в Леопольдсбург прибыл представитель штаба армии, полковник, и просит командира русских партизан срочно явиться к нему для разрешения неотложных вопросов.

В английский штаб поехали Шукшин, Дядькин и Маринов. В качестве переводчика с ними отправился отец Алексей.

Комната, куда ввели русских, была узкой и непомерно длинной. В самом конце ее за массивным черным столом сидел плотный розовощекий полковник. Наклонив набок крупную, совершенно белую голову, прищурив светлые, проницательные глаза, он с живым интересом, изучающе смотрел на русских. Слева от полковника стояли два офицера. Один из них, высокий, поджарый майор, был в американской форме.

Кивком головы ответив на приветствие русских, полковник спросил резким, грубоватым голосом:

— Кто вы? Кто у вас начальник?

Шукшин посмотрел на полковника, бросил на диван шляпу и молча, не спеша уселся в глубокое кожаное кресла у стола.

— Перед вами, полковник, командир русской партизанской бригады полковник Красной Армии (Шукшин, задетый тоном англичанина, повысил себя в звании). С кем я имею честь говорить?

Полковник поднялся, представился. Повернувшись к Дядькину и Маринову, предложил им сесть. «Вот так бы сразу!»— усмехнулся в душе Шукшин.

Англичанин придвинул коробку с сигарами.

— Прошу, господа… Я рад случаю познакомиться с русскими партизанами. Ваши люди хорошо дрались на мостах. Я слышал, слышал… Чем вы теперь занимаетесь, полковник?

— Приводим себя в порядок. Война ведь еще не окончена.

— Да, да, война еще не окончена… — Полковник повернулся к капитану, что-то негромко сказал ему. Тот вышел. Полковник взял из коробки сигару, ножом срезал конец, чиркнул зажигалкой. Глядя на вспыхнувший огонек, проговорил:

— Мы надеемся, господин полковник, что люди вашей бригады будут рады вступить в союзную армию, продолжать войну вместе с нами? В ближайшие два-три дня мы сможем обеспечить вашу бригаду обмундированием. Я думаю, что наша военная форма понравится вам…

Шукшин переглянулся с Мариновым.

— Бригада может действовать только как самостоятельная часть Красной Армии. Войти в подчинение союзной армии без приказа Верховного Главнокомандующего мы не имеем права.

Вернулся капитан. Следом за ним шел долговязый солдат с большим блестящим подносом.

Полковник, наполнив бокалы, шутливо сказал:

— Я знаю, что вы с большим удовольствием пьете водку. Русские знают, что надо пить!

— Русские знают толк не только в водке, — ответил Маринов, поднимая высокий хрустальный бокал, наполненный игристым, янтарно-светлым вином. — Хорошее шампанское мы тоже любим…

Американский майор, молча наблюдавший за русскими, что-то сказал полковнику. Тот кивнул головой и обратился к Шукшину:

— Как питаются ваши люди? Вы не испытываете трудности со снабжением?

— Мы тут жители старые, господин полковник. Бельгийцы о нас заботятся!

— Можем взять вас на довольствие. В английской армии неплохо кормят, вы в этом убедитесь. Сообщите, сколько у вас людей, и я отдам приказ интендантам… Сколько в вашей бригаде людей?

— Благодарю за внимание, господин полковник. Но нам не хочется обременять вас лишними заботами. Пока нам хватает продовольствия. Если у нас будет нужда, я с удовольствием воспользуюсь вашей помощью.

Наступило молчание. Полковник бросил быстрый взгляд на американца, поднялся и зашагал по комнате. Его желтые ботинки громко скрипели.

Шукшин, раскуривая потухшую сигару, встревоженно думал: «Хотят, чтобы мы надели их форму, вошли в их подчинение. Потом поставят своих офицеров… Зачем это им нужно?»

Полковник подошел к столу, уперся в него растопыренными пальцами и сказал, в упор глядя на Шукшина:

— Господин полковник, имеется приказ командования, обязывающий всех гражданских лиц немедленно сдать оружие. Я должен принять оружие от вас. Сдать нужно пулеметы, автоматы, винтовки, пистолеты… Впрочем, пистолеты можно оставить. Я имею в виду командиров. Нужно сдать, господин полковник, и все боеприпасы…

«Вот оно что! Теперь ясно…» — Шукшин, раздумывая, тер кулаком подбородок. В прищуренных глазах вспыхнул злой огонек.

Дядькин, опередив Шукшина, обратился к отцу Алексею:

— Переведите полковнику: солдаты сдают оружие только в двух случаях — когда их берут в плен или когда им приказывает сдать оружие тот, кто вручил его. Мы в плен вам не сдавались, господин полковник. Мы солдаты Красной Армии… Никаких разговоров о сдаче оружия быть не может!..

Дядькин, с трудом сдерживавший гнев, говорил так быстро, что отец Алексей едва успевал переводить. Полковник бросил на Дядькина сердитый взгляд. — «Что вмешивается этот мальчишка!»— и повернул голову к Шукшину.

— Господин полковник, я имею приказ принять от вас оружие!..

— Но я не имею приказа его сдать! — отпарировал Шукшин. — Не сможете ли вы помочь мне связаться с командованием Красной Армии?

— Я не уполномочен решать такие вопросы, — ответил полковник и нервно, нетерпеливо постучал ладонью по столу. — Не уполномочен!

Шукшин встал.

— Благодарю, господин полковник, за приятную беседу. Я был рад познакомиться с вами…

— Надеюсь, что мы еще увидимся. — Полковник протянул руку Шукшину. Шукшин, встретившись с ним взглядом, спросил:

— Вы не сможете доложить о моей просьбе фельдмаршалу Монтгомери?

— Монтгомери будет знать о нашем разговоре.

Шукшин, Дядькин и Маринов вышли из штаба возмущенные.

— Ишь ты, какие прыткие — оружие им сдать!.. — горячился Дядькин. — Чего доброго, еще пушки против нас выставят!

— Да, обстановка сложная… — озабоченно проговорил Шукшин. — Очень сложная… Тут надо подумать…

Они вошли в небольшой пустынный сквер, сели на скамейку возле клумбы, сплошь усыпанной пышными огненно-красными цветами. День был теплый, тихий и светлый, только пестрая листва на асфальтированных дорожках напоминала о наступившей осени.

Шукшин, раздумывая, поднял с земли коричневый лист каштана, покрутил его в ладонях.

— Не уйти ли нам отсюда? Надо держаться поближе к бельгийским партизанам… Как вы думаете?

— Правильно, — согласился Дядькин. — И надо сегодня же связаться с главным штабом партизанской армии.

— Связь со штабом необходима, — проговорил Маринов. — Штаб поможет разобраться в обстановке. Мне кажется, что Монтгомери не будет спешить докладывать о нас Сталину… — Маринов, напряженно думая, сощурил глаза. — А что если послать письмо советскому послу в Лондоне? С Лондоном-то у них связь отличная!

— Идея! — поддержал Дядькин. — Как это мы сразу не сообразили… Сегодня же пошлем бумагу. А пока придется уйти в другой город. Пошлем в Брюссель Кучеренко, посоветуемся с партизанами…