Свен Хассель - Уничтожить Париж

— Тупые ослы, — проворчал Легионер. — Как малые дети, всё нужно потрогать… Никогда не касайся незнакомых вещей… Казалось бы, общеизвестно, не так ли?

На воздух взлетело семьдесят танков. И семьдесят экипажей превратилось в пепел. Но Кан требовалось взять, притом танки всегда еще есть в резерве. Бой продолжался восемнадцать часов; как обычно, обе стороны несли чудовищные потери. Под конец мы не знали и не хотели знать, что происходит с Каном. Выстоял он или пал?

— Мне совершенно наплевать, — сказал Барселона.

— Да и кому он вообще, черт возьми, нужен? — недовольно пробурчал Порта. — Мне так определенно нет!

Через несколько секунд оба легли на землю и крепко заснули. Остальные разлеглись вокруг них, напоминая разрушенный карточный домик. Кому вообще, черт возьми, был нужен Кан? Порте — нет. Мне — нет. Насколько я понимал, только Монтгомери. И, на мой тогдашний взгляд, пусть бы доставался ему.

Множество неизвестных французов, участников Сопротивления, оказывало поддержку высаживающимся войскам, и точное количество тех, кто отдал при этом жизнь, не установлено.

Незадолго до начала высадки Лондон хладнокровно потребовал, чтобы глава сети Сопротивления в Кане, инженер по фамилии Меслен, предоставил подробные сведения о немецких укреплениях в этом районе. Англичане прекрасно понимали трудность, почти невыполнимость этого задания, но ждали, что он найдет нужную информацию. Меслен выслушал требование молча; он лишь обхватил ладонями голову и стал думать, как ему, черт возьми, сотворить это необходимое чудо. Все дороги, главные и второстепенные, все дорожки, все тропки, ведущие к побережью, усиленно охранялись и находились под постоянным наблюдением. Каждого, у кого хватало глупости появиться там без пропуска, расстреливали на месте.

Чем больше размышлял Меслен о доступных ему путях и способах, тем больше понимал, что все они весьма ограничены. Он был даже готов сказать, что их не существует. Даже если устроится работать в Организацию Тодта [36] Германская полувоенная правительственная организация, созданная в 1933 г., занимавшаяся разработкой и строительством автомобильной и железнодорожной сети в целях улучшения возможностей переброски войск. Также осуществляла проектирование и возведение оборонительных сооружений, в т.ч. «Атлантического вала». Руководитель — Ф. Тодт (до его смерти в 1942 г.), а затем — министр вооружения и военной промышленности А. Шпеер. — Прим. ред. , он будет видеть лишь крохотную часть берега. А там сто шестьдесят километров береговой линии. Чтобы осмотреть весь тот район, потребовались бы сотни, если не тысячи агентов.

Задание было явно невыполнимым. Меслен рассмотрел положение со всех возможных сторон и решил довести это до сведения Лондона. Он не мог сообщить англичанам многое о немецких укреплениях, но надо же было сказать, чтобы они не предъявляли таких безумных требований в будущем.

И тут вмешался случай, приведший к изменению плана. Один из членов группы, Рене Дюшез, прозванный Хладнокровным, был художником и декоратором. Он шел по улицам Кана, обдумывая те же проблемы, что Меслен, и вдруг внимание его привлекло объявление возле полицейского участка:

«Организации Тодта требуется опытный художник».

Несколько минут Дюшез стоял перед объявлением, обдумывая все «за» и «против», и в конце концов принял решение в пользу «за». Повернулся и пошел к зданию Организации Тодта, где часовой грубо оттолкнул его, не дав раскрыть рот. Дюшез стоял на своем и требовал, чтобы его проводили к кому-то из офицеров. Не понимавший по-французски часовой тоже стоял на своем, и они злобно смотрели друг на друга, пока не появился фельдфебель и не разобрался в сути дела. Французский он знал едва-едва, но этого оказалось достаточно: Дюшез прошел с ним мимо будки часового, затем — в кабинет с табличкой «Инспектор по гражданскому строительству». Инспектор записал его фамилию, адрес и пообещал через восемь дней сообщить, воспользуется ли Организация его предложением. Дюшез прекрасно понимал, для чего нужны восемь дней: за это время гестапо просеет все подробности его жизни, прошлой и нынешней, через мелкое сито. Если обнаружится что-то хоть в малейшей степени подозрительное, если что-то даст намек на его причастность к Сопротивлению, он не только будет отвергнут, но и жизнь его окажется в опасности.

Однако все обернулось хорошо. На восьмой день Дюшез с набором образцов явился устраиваться на работу, и его проводили в кабинет обербауфюрера [37] Звание в системе Организации Тодта, соответствовавшее примерно званию обер-лейтенанта вермахта. — Прим. ред. . Через несколько секунд открылась дверь, вошел один из инженеров. Он приветствовал обербауфюрера с Дюшезом приятно бесстрастным «Хайль Гитлер!» и бросил на стол рулон чертежей.

— Не сейчас, ради Бога! — раздраженно махнул рукой обербауфюрер. — Приходите попозже, я очень занят.

— Как угодно. Я не спешу.

Инженер равнодушно пожал плечами и вышел. Чертежи остались на столе. Обербауфюрер неохотно развернул их, стоявший позади Дюшез вытянул шею и взглянул через его плечо. И едва поверил своим глазам: то были те самые драгоценные планы, которых домогался Лондон, — планы немецких укреплений вдоль всего Атлантического вала от Онфлера до Шербура.

Обербауфюрер как будто не интересовался укреплениями. Одного лишь наличия чертежей было явно достаточно, чтобы рассердить его. Он свернул их, бросил в угол и вновь обратился к Дюшезу и к вопросу о том, какие краски и бумага ему нужны. Через несколько секунд их вновь прервали: на сей раз вошел властного вида офицер и приказал обербауфюреру зайти в соседний кабинет для беседы по «секретному делу».

Оставшись в кабинете один, Дюшез тут же словно бы непроизвольно схватил чертежи. Потом задумался, что с ними делать. Пытаться спрятать их под одеждой не имело смысла. Его безумный взгляд остановился на большом портрете Гитлера, висевшем на стене за письменным столом. Казалось очень маловероятным, что портрет снимут и кто-то заглянет за него. Дюшез лихорадочно затолкал рулон чертежей между портретом и стеной, потом отошел к своим краскам и бумаге, и тут вернулся обербауфюрер.

— Идиоты! Все тут идиоты! Все до единого! — Он свирепо посмотрел на Дюшеза, словно давая понять, что не нужно считать себя исключением. — Какой-то болван смешал груз сахара с цементом. Что мне делать, черт возьми? Перебирать пальцами эту смесь? — Раздраженно хмыкнул. — Давайте еще взгляну на ваши образцы.

Наконец вопрос о бумаге и красках был решен. Дюшезу нужно было явиться на работу к восьми часам в понедельник, его задачей было новое оформление кабинетов организации. Дюшез ушел, пылко отсалютовав и понимающе улыбнувшись портрету фюрера.