Свен Хассель - Фронтовое братство

Мы в страхе спрятались среди сосен. Все, кроме Порты и Малыша, считали, что от этих огней нужно уйти, но лейтенант Ольсен безоговорочно капитулировал перед Портой и Малышом, хотя в глубине души считал их сумасшедшими.

— Раз там огни, значит, там иваны, — убежденно сказал Порта, — там, где иваны, там грузовики, а грузовик нам нужен. Малыш, пошли, посмотрим.

Они скрылись в темноте. Старик и лейтенант Ольсен злобно ругались.

Возвратясь через два часа, они подсели к нам, лежавшим в высокой траве.

Малыш сдвинул котелок на затылок и заливчиво засмеялся.

— Нам нужно было давно познакомиться, Йозеф Порта. Подумай о всех делах, какие можно было устраивать на Реепербане. Ты дурил бы пижонов, а Малыш бил бы их.

— Превосходная машина, — негромко произнес Порта.

— Что ты имеешь в виду? — раздраженно спросил Ольсен.

— Бронетранспортер повышенной проходимости для танковых стрелков, загруженный канистрами с бензином; его нам хватит, чтобы доехать до Борнхольмерштрассе!

— А команда? — спросил Ольсен, глядя на темные вершины деревьев.

— Не стоит и говорить о ней, — ответил Малыш, отгоняя комаров. — Восемь человек, сидят у костра и пьют. Ясно?

— У них по меньшей мере три литра водки, — сказал Порта, — наверняка украденной у снабженцев.

Малыш негромко засмеялся.

— И сейчас двое водителей хлещут ее, будто война вот-вот окончится. Держу пари, они думают: «Немцы, эта нацистская шваль, отступили почти до Польши».

Порта захохотал.

— А тут мы угоняем бронетранспортер. Их удар хватит!

Мы лежали в молчании. Чувствовалось, что все думают о броневике.

Порта свернул самокрутку.

Через минуту лейтенант Ольсен поднялся.

— Отлично, пошли, займем его.

И тут в тылу противника произошла одна из тех бесчисленных драм, которые никогда не попадают в официальные сообщения. Единственное последствие таких инцидентов — несколько вычеркнутых из списков личного состава фамилий.

Ефрейтор Василий Ростов и башенный стрелок Иван Сколенский из Тридцать четвертой танковой бригады пошли к своему замечательному новому бронетранспортеру взять пару батонов копченой колбасы и вдруг почувствовали, как им сжали горло стальные пальцы.

Постепенно перед их глазами все потемнело. Новый бронетранспортер словно бы растворился в воздухе. Василий едва смог поднять руку к горлу и коснуться стальных пальцев. Потом умер.

У Ивана возникли перед глазами его двое детей. Ненадолго. Он хотел позвать их, но не смог издать ни звука. Его ноги дрогнули. Легионер сжал пальцы чуть крепче. Тут умер и он.

Порта с Малышом быстро натянули их куртки поверх черных танкистских мундиров и надели русские каски. Немного пошептались с остальными. Потом все мы стали красться к костру, где сидели несколько русских, остальные члены команды.

— … твою мать! — громко выругался по-русски Порта.

Сидевшие у огня рассмеялись. Один из них позвал:

— Быстрее. Мы ждем.

— Сейчас, мой мальчик, сейчас, — прошептал Легионер. — Скоро ты будешь в саду Аллаха!

Мы бесшумно, как змеи, приближались с той стороны, в которую шел дым. Юлиус Хайде приготовил свою удавку из стальной проволоки. Легионер помассировал запястье и взялся за мавританский кинжал. Старик вертел в руке саперную лопатку. Каждый опробовал свое особое оружие.

Ножи и лопатки блеснули в свете маленького костра. Несколько танковых стрелков неприятно забулькали, когда сталь вонзилась в их плоть.

Хайде бросился на сержанта. Вдавил его лицо в тлевшие угли, они погасли с шипением. И выпустил жертву, лишь когда она перестала шевелиться.

Лейтенанта Ольсена вырвало.

Все произошло так невероятно быстро — без шума, без геройства, — что мы в изумлении смотрели на трупы русских стрелков. Один из них держал в руке кусок хлеба. Другой — перевернутую миску, капуста из которой высыпалась ему на грудь.

— Ни один глаз не останется сухим, когда в деревню придет весть о геройской смерти, — усмехнулся Штайн. И ткнул сапогом труп сержанта.

Старик сел и раскачивался, обхватив руками голову. Он смертельно побледнел и отбросил в сторону окровавленную лопатку. Лейтенант Ольсен выблевывал желчь.

Оба никак не могли привыкнуть к таким вещам.

Малыш с Портой забыли об убитых. Влезли в новенький бронетранспортер. Порта сел за руль, Малыш за пулемет.

Когда Хайде и Штайн подошли сзади к бронетранспортеру и увидели, сколько там оружия, они разразились восторженными восклицаниями. Там были два пулемета и превосходный русский миномет.

Порта завопил от радости. Запустил двигатель и прибавлял газу, пока не задрожал воздух.

— Вот это машина, а? — разглагольствовал он. — Такой не найти во всей немецкой армии!

Лейтенант Ольсен и Старик запрыгнули в нее, когда мотор заревел.

— Ты что, совсем спятил? — крикнул Ольсен. — Этот рев будет слышен у дороги. Заставь мотор работать потише.

— Невозможно, герр лейтенант, — прокричал в ответ Порта. — Иван не умеет делать бесшумные двигатели. Они должны стучать и скрипеть. — Он тронул тяжелую машину. Гусеницы залязгали по догоревшему костру и трупам. — Эй, Иван Вонючкович, это Йозеф Порта, божией милостью обер-ефрейтор побежденной гитлеровской армии!

Он нажал на тормоза. Гусеницы издали чавкающий звук, поднялась туча пыли. Включил фары, что заставило лейтенанта снова повысить голос:

— Выключи их, приятель, и замолчи!

— Герр лейтенант, если я выполню ваше приказание, нам далеко не уехать. Мы уже не испуганные немцы, а доблестные русские. Мы выиграли войну, разбили нацистов, загнали их в Польшу. Скоро будем в Берлине с его настоящими фарфоровыми унитазами. Так зачем же ехать в темноте и тишине, таваришш литинант? Побольше света, море света! Мать-Россия ликует! Победа наша! Пролетариат могуч! Да здравствует папаша Сталин! … твою мать!

Ольсен постукал пальцем по лбу и взглянул на Старика.

Порта гнал тяжелый бронетранспортер сквозь ночь, как одержимый. Они с Малышом в русских куртках и касках сидели на водительском сиденье.

Мы часто проезжали мимо биваков — там, где узкая дорога не позволяла их объехать. Прибавляли скорость и вскидывали кулаки в рот-фронтовском салюте; бородатые, дикого вида необмундированные русские орали в ответ, размахивая оружием над головами.

— Урааа Сталину! Да здравствует Красная армия! — кричали вдохновленные победой партизаны вслед русскому бронетранспортеру.

— На Варшаву и Берлин! — орал в ответ Порта. — Смерть германцам! Скоро будем справлять нужду в их фарфоровые горшки!

— Отложи и для нас горшок, брат! — ревели партизаны на прощанье.

Час за часом лязг гусениц оглашал большой лес. Днем мы остановились и замаскировали бронетранспортер. Его невозможно было увидеть, даже подойдя на метр. Половина нашей команды несла караул за пулеметами и минометом, пока другая спала.