МИТРИ КИБЕК (Дмитрий Афанасьевич Афанасьев) - Герои без вести не пропадают. Книга вторая

– Какой полковник? – спросил Рунге, притворившись забывчивым.

– Тот, за которым вы поехали на станцию Маутхаузен,- ответила девушка, продолжая сверлить его глазами.

– Ах, этот как его, Турчанов, что ли?…

– Не Турчанов, а Турханов,- нервно перебила его Фанни. – Вы видели его?

– К сожалению, нет. В тот день ваш отец пригласил меня на рыбалку, и мы встретили утреннюю зарю на Тиферзее.

– Что вы говорите? – искренне удивилась девушка. – Профессор никогда не увлекался рыбной ловлей. И долго вы там пробыли?

– До вечера.

– Поразительно! Чем же вы там занимались?

– Я блеснил щук, а профессор измерял глубину озера.

– Для чего? Вы не спрашивали его?

– Спросил, но он, по-моему, не сказал правду.

– Что же он сказал?

– Говорил, что перед смертью некоторые наиболее ценные вещи собирается спрятать на дне озера.

– Скряга проклятый! Пусть прячет. Нам не нужны его капиталы. Проживем и без них. Меня волнует другое.

– Что именно?

– Отсутствие доверия между людьми. Даже близкие родственники боятся друг друга. Вот мы, например, благодаря моей сестре породнились с вами, а не доверяем друг другу.

– Я не понимаю вас,- развел руками Рунге.

– Поймете,- нахмурилась Фанни. – Скажите, кому вы сообщили о предстоящем переводе Турханова из тюрьмы в концлагерь?

– Вот те и на! – воскликнул Альфред, притворно удивляясь. – Да кто вам внушил подобную мысль?

– Логика,- ответила девушка. – Железная логика. Об отправке заключенных в лагерь Маутхаузен знали все го три человека: Рудольф Иммерман, Швайцер и я. Начальник гестапо и старший следователь не могли разгласить эту тайну, а я рассказала об этом только вам. Когда колонна заключенных появилась вблизи лагеря, неизвестные люди напали на конвой и освободили заключенных.

– Допустим,- сказал Рунге, пожимая плечами. – Но при чем же тут мы с вами?

– А вот при чем. Расправившись с конвоирами, неизвестные освободители прежде всего поинтересовались Турхановым. Об этом рассказал на допросе один из заключенных, попавший в руки гестапо. Выходит, нападение на конвой было не случайным, а заранее запланированным и тщательно подготовленным с весьма определенной целью. Не трудно догадаться, что это за освободители и какую услугу вы оказали им.

Рунге невольно посмотрел по сторонам, словно ища глазами гестаповцев, незаметно подкрадывающихся, чтобы арестовать его, но все же не потерял присутствия духа и продолжал разговор в прежнем полушутливом тоне.

– По канонам детективного жанра, за подобным разоблачением обычно следует арест злодея. Сдаюсь на милость победителя. Вот мои руки. Наручники будете надевать сами или на помощь призовете милого Рудольфа? – сказал он, протягивая обе руки.

Фанни рассердилась:

– Перестаньте фиглярничать! Не затем я здесь. Мне хочется искренне помочь вам. Давайте поговорим серьезно.

– Можно и серьезно,- согласился Альфред. – Я вас слушаю.

Некоторое время девушка сидела молча. Она еще не знала, какую часть из своих секретов раскрыть перед этим человеком, хотя и не сомневалась в нем. «Излишняя откровенность к добру не приведет,- решила она наконец. – Расскажу о своих чувствах к Турханову, а об «Истории нашего рода» ни слова. Ведь, он немец, и еще неизвестно, как отнесется ко мне, когда узнает, что я русская».

Рунге внимательно выслушал ее исповедь. Мысленно он допускал, что не- одна любовь к Турханову побудила ее пойти против фашизма, но не стал задавать вопросов. «Не будем форсировать события,- думал он,- Наступит время, и она сама расскажет остальное. А пока и на этом спасибо».

– Я видела, как его пытали. Это было ужасно. Но, сожалению, ничем не смогла помочь ему. Тогда поклялась отомстить извергам. Дорогой Альфред, помогите мне этом,- закончила она свой рассказ.

– Хорошо. Я сделаю все, что от меня зависит,- пообещал Рунге.

«Опять воздушная тревога,- со злостью подумал Рудольф Иммерман, просыпаясь с головкой болью – Проклятые американцы! С тех пор как обосновались в Италии, весь наш юг из глубокого тыла превратили в фронтовую зону».

За окном выли сирены, ревели моторы мощных пожарных машин, слышались отдаленные взрывы тяжелых авиационных бомб. Но тревога продолжалась недолго. Минут через десять послышался знакомый голос диктора местной радиостанции, который объявил отбой. Начальник гестапо с головой закутался, пытаясь снова уснуть, но уже не мог Нервы были напряжены до предела, сердцебиение участилось, мучила головная боль. Пришлось проглотить несколько таблеток пирамидона. Но все равно успокоения не наступило.

«Когда же этому придет конец? – с тоской подумал Иммерман. – Прижали со всех сторон. Италия потеряна для нас навсегда. На Балканах красные. Русские рвутся к Будапешту. Скоро они схватят нас за горло…»

При слове «русские» он вспомнил Турханова. Утром его вместе с другими четырнадцатью арестантами, приговоренными к смерти, должны были направить в концлагерь. Конвоирование смертников происходило в особых условиях. Эсэсовцы с ними не церемонились, за любые мелкие нарушения порядка пристреливали на месте. Турханова могла постичь такая же участь. Это несомненно приведет к осложнениям. Ведь его ждут Томсон и Барух. «Надо избавить брата от лишних неприятностей»,- подумал Рудольф и схватился за телефонную трубку. Ответил ночной дежурный.

– Соедините меня с оберштурмбанфюрером Швайцером! – приказал шеф.

Не прошло и минуты, как в трубке послышался голос старшего следователя. Иммерман пожелал ему доброго утра и спросил о результатах ночного налета.

– Бомбили заводы. На жилые районы упало всего три бомбы по полтонны. Есть убитые, раненые. Только что привели сигнальщика. Он пойман на месте преступления, приступили к допросу. О результатах доложу,- сообщил Швайцер.

– Передайте его Кляйнмихелю, а сами займитесь Турхановым,- распорядился Иммерман.

– Его отправили в Маутхаузен. Поезд ушел со станции пять минут назад. Как же быть? – опешил оберштурмбанфюрер.

– Возьмите охрану и на легковой машине выезжайте на станцию Маутхаузен. Там дождитесь прибытия арестантского вагона, отделите Турханова.от других хефтлингов, посадите его в свою машину и под личной ответственностью доставьте в концлагерь. Об исполнении доложите мне по телефону прямо из лагеря.

– Слушаюсь, герр штандартенфюрер. Будет сделано.

– Желаю успеха!…

Дежурная машина гестапо, пугая ранних прохожих воем сирены, мчалась на предельной скорости, но, несмотря на это, Швайцер прибыл на станцию Маутхаузен с опозданием. Колонна заключенных уже миновала тот дом, из окна которого наблюдал Соколов за Турхановым. Догнав эту колонну, Швайцер вышел из машины и, предъявив свои документы, потребовал от начальника конвоя выдачи ему одного из хефтлингов по его указанию. Тот согласился и предложил найти нужного ему человека. Гестаповец назвал личный номер арестанта, и скоро Турханов очутился в дежурной машине гестапо между двумя, эсэсовцами, а колонна задыхающихся от быстрой ходьбы заключенных, сопровождаемая грубой бранью конвоиров и злобным лаем волкодавов, осталась где-то позади.