Валериан Якубовский - Дезертир

— тихая, задерганная, убитая горем, погрязшая в заботах о сыне, запутавшаяся в своем боге и давно уже обреченная…

Эта история столкновения Данилыча с Татьяной Федоровной, стоившая ему жизни, имела довольно длительную предысторию… Как-то ночью Татьяна Федоровна долго не ложилась спать и, увернув фитиль лампы, с минуты на минуту ожидала сына с реважского похода. Прикорнув у стола, она задремала и, услышав шорох в сенях, вскочила на ноги. Открылась дверь, и в горницу ни жив ни мертв, вошел Шилов. Одежда на нем была изорвана. Левая рука в плече перевязана лоскутом от рубахи, пропитанным засохшей кровью. Спина — почти голая, в царапинах.

— Пить, — попросил Шилов, падая на лавку.

Татьяна Федоровна до того испугалась, что не могла вымолвить слова.

— Что с тобой, дитятко, — наконец спросила она, поднося ковшик воды.

Шилов оторвался от ковшика и, тяжело дыша, долго собирался с духом, чтобы ответить на вопрос матери.

— Собаки чуть не загрызли, — устрашающе проговорил он, подходя к столу: — Пожрать что-нибудь есть, мама?

— Господи! — вскрикнула Татьяна Федоровна. — Собак еще не хватало. — Она собрала на стол и подсела к сыну: — Как же они на тебя напали?

Шилов не утаил от матери того, что произошло с ним на рассвете в глухом лесу у охотничьего зимовья.

Он не спал. Лежал на козлах и читал "Братьев Карамазовых", как вдруг, словно сквозь сон, донесся далекий собачий лай. Шилов погасил коптилку, торопливо завязал в узел книгу, натянул рюкзак и выскочил за дверь. Лай приближался. " Что делать?" — подумал он и притаился у стенки. Не прошло и минуты, как, ломая под ногами сучья, в десяти шагах от избушки, с ревом пронесся медведь, сопровождаемый сворой собак, и скрылся в лесу.

Не помня себя от страха, Шилов пустился наутек. Пять собак продолжали преследовать зверя. Шестая, круто повернув вправо, настигла Шилова, сшибла с ног и, набросилась на него, с рычанием вцепилась зубами в плечо. В завязавшейся схватке с матерым волкодавом, Шилов выбросил лезвие ножа, нанес несколько ударов собаке и, освободившись от страшных зубов, во всю мочь ловко запетлял между деревьями.

Сзади, на месте убитой собаки, вскоре послышались голоса охотников, прогремел дуплетом выстрел из двустволки, а Шилов, не чувствуя под ногами земли, бежал, не разбирая дороги, на восток, в сторону Черной речки, протекающей среди удимских болотистых урочищ.

Наконец все стихло. Шилов вышел к речке, на живописную полянку, на которой возвышалась среди кустов красной смородины забытая копна прошлогоднего сена, и хотел было передохнуть, но увидел, что в руке не оказалось узелка с книгой. Он оставил его на месте поединка с собакой и схватился за голову: " Что я наделал? Вернуться за узелком? Поздно. Его уже там нет".

Шилов боялся, что охотники поднимут книгу и по штампу на семнадцатой странице определят, из какой она библиотеки. Не составит трудности узнать, кто ее читал. Попадись она умному следователю — Шилов в два счета мог оказаться в руках милиции. Была и другая опасность. Собаки по узелку способны взять след и привести охотников в Кошачий хутор. Это больше всего угнетало Шилова. Остаток дня он провел у Черного омута. Несколько раз порывался вернуться за узелком, но так и не решился…

Отодвинув от себя чугунок с картошкой, Шилов подошел к окну, приподнял занавеску и долго вглядывался в темноту августовской ночи.

— А что, если денька два просидеть в доме Власа Ивановича? — сказал он, опустив занавеску. — Боюсь, мама. Кто их знает. Может, на рассвете придут с собаками… Ты никого туда не пускай.

— Что ты, дитятко, — прошептала Татьяна Федоровна. — Боже упаси.

Промыв рану и перевязав плечо, она проводила сына в ершовскую избу. Утром, уходя на работу, занесла ему завтрак, обед и побежала заварить трав от укуса собаки.

Опасения Шилова насчет охотников оказались напрасными. Охотники не пришли. Зато вечером Татьяна Федоровна увидела у калитки сразу троих: налогового агента Лидию Кузьминичну, Петра Никаноровича и Фаину, заведующую красным уголком, и вышла им навстречу.

— Принимай гостей, хозяйка! — сказала Лидия Кузьминична, пропуская вперед себя через калитку почтальона и Фаину.

— Милости просим. Проходите, дорогие гости, — встретила их Татьяна Федоровна. — Чем порадуете?

Гости переглянулись, не зная, с чего начать разговор с хозяйкой.

— У нас к вам дельце, — начала Фаина. — Мы по заданию исполкома.

— Говорите, что за дельце.

Лидия Кузьминична указала на дом Власа Ивановича и потребовала ключи.

— Ключи? — переспросила хозяйка и переменилась в лице.

— Да, ключи, — повторила Фаина и пояснила: — Этот дом переходит в собственность государства как бесхозный, и нам поручено описать имущество.

Татьяну Федоровну будто ошпарило кипятком. В голове завертелась ужасная мысль. Эти люди пришли за ее сыном. Но почему без Данилыча?

— Нет у меня ключей, — сказала она. — Саша увез.

— Хорошо. Будем ломать запор. Петр Никанорович. распорядилась Лидия Кузьминична, — снимите, пожалуйста, замок.

Не думала Татьяна Федоровна, что пожитки Власа Ивановича вместе с недвижимым имуществом могут перейти государству, и в ту же минуту, когда приказ Лидии Кузьминичны коснулся Шилова, сработал коммерческий замочек, который сделал ершовский дом неприступным даже для налогового агента. Татьяна Федоровна преградила путь Петру Никаноровичу и заявила:

— Не дам ломать.

— Почему?

— Дом не бесхозный, а мой…

Лидия Кузьминична растерялась:

— У вас — расписка?

— У меня — свидетели, — сказала Татьяна Федоровна и призналась налоговому агенту, что Ершов задолжал ей три тысячи рублей и обещал расплатиться после войны. На случай, если не вернется с фронта, расплатится домом.

— Кто эти свидетели?

Татьяна Федоровна назвала свидетелей, и Лидия Кузьминична, чтобы не забыть, записала их фамилии в блокноте.

— Ну что ж, — сказала Лидия Кузьминична, — я доложу председателю исполкома, — и недовольная ушла, не простившись даже с хозяйкой.

Выпроводив Незванных гостей, Татьяна Федоровна открыла дверь ершовской избы. Шилов стоял в сенях и робко смотрел на мать.

— Я все слышал, — сказал он матери. — Только зачем сюда приплелись Фаина да почтальон Петр Никанорович?

— Как же, дитятко, понятые. Имущество Власа хотели описать, — пояснила мать. — А что, кабы они сбили замок, куда б ты девался?

— Ушел бы через повить в огородец и пролежал бы в ботве.

— Пойдем отсюда, Мишенька. Пропади он пропадом этот проклятущий дом. Того и жди — тепленького накроют.

Татьяна Федоровна повесила замок, и Шилов скрылся в сенях своего дома.

На другой день утром Лидия Кузьминична доложила о положении дел с ершовским имуществом, и председатель исполкома поручил участковому основательно разобраться в этом вопросе и документально подтвердить принадлежность дома Ершовых гражданке Шиловой или отвергнуть ее притязания как необоснованные, не доводя дела до суда.