Бруно Апиц - В волчьей пасти

— Так точно!

Такая откровенность ошеломила Клуттига.

— И вы говорите мне это так… так…

На губах Кремера промелькнула чуть заметная усмешка.

— Именно поэтому я здесь.

— Нет! — резко возразил Клуттиг, снова овладев собой. — Вы здесь для того, чтобы не могли вербовать шайки заговорщиков и создавать на воле тайные организации, как в лагере!

Клуттиг впился взглядом в Кремера. За Клуттигом стоял Рейнебот, заложив палец за борт кителя, и покачивался на носках.

«Тайная организация? — Кремер выдержал сверлящий взгляд. — Неужели они что-нибудь знают?» Но тут же ему стало ясно, что Клуттиг лишь закидывает удочку, «Вот, значит, что! — подумал Кремер. — Вы видите во мне организатора! Тут вы дали маху!» У него было такое чувство, будто он своей широкой спиной прикрывает Бохова. И он спокойно ответил:

— Организацию, господин гауптштурмфюрер, вы ведь сами вызвали к жизни.

Оторопевший Клуттиг мог выдавить из себя лишь протяжное «Что-о?», а Рейнебот подошел на шаг ближе.

— Еще что выдумаете?

Кремер почувствовал, что его смелый выпад увенчался успехом.

— И она вовсе не тайная, — продолжал он. — Лагерь находится под самоуправлением заключенных, и мы точно выполняем все распоряжения лагерного начальства.

Клуттиг посмотрел на Рейнебота, ища поддержки, но тот иронически посмеивался и, казалось, потешался над ним. Это взбесило Клуттига, и он заорал на Кремера:

— Так точно! И вы, конечно, всюду насажали своих людей.

— Приказ начальника лагеря гласит: доверять управление только приличным и добросовестным заключенным.

— Коммунистам, не так ли?

— О каждом заключенном, — бесстрашно возразил Кремер, — докладывали высшему лагерному начальству. Кандидата представляли начальству и получали утверждение.

Клуттигу нечем было крыть. В бешенстве метался он по комнате и вопил:

— Негодяи все вы, сволочь, преступники!

Кремер стоял неподвижно И молча выслушивал брань Клуттига. Видно было, что ему все как с гуся вода. Гауптштурмфюрер снова подошел к нему, размахивая руками:

— Мы знаем, как обстоит дело! Не думайте, что мы глупы.

Рейнебот стал между Кремером и брызгавшим слюной Клуттигом.

— Можете идти! — процедил он.

Клуттиг, задыхаясь от ярости, бросился на дверь, хотя она уже закрылась за Кремером.

— Пес проклятый!..

Рейнебот стоял, небрежно опершись о стол.

— Я говорил тебе, что ты от него ни шиша не добьешься, — заметил он с иронической улыбкой.

Клуттиг тяжело затопал по комнате.

— Я и знать не желаю, каких мерзавцев он сыщет для этой… этой санитарной команды. — Он взмахнул кулаком. — С каким удовольствием я заехал бы ему в рыло! Расстрелял бы собаку!

Рейнебот оттолкнулся от стола.

— Ты делаешь все шиворот-навыворот, господин начальник! Зачем ты орешь на него? Негодяй давно уже почуял, что он у нас на примете.

Клуттиг продолжал бушевать.

— Пусть знает, пес! Пусть знает, что мы идем последу!

— Неверно!

Клуттиг резко остановился и выпучил глаза на молодого коменданта. Весь его гнев теперь обрушился на Рейнебота.

— Ты, кажется, хочешь меня учить, как мне обращаться со здешней сволочью?

Его сварливый тон не произвел на Рейнебота никакого впечатления. Он закурил новую сигарету и задумчиво выпускал дым в потолок.

— У большевиков, несомненно, есть тайная организация, согласен. Кремер у них, возможно, одна из главнейших фигур, с этим я тоже согласен. — Он небрежной походкой подошел к Клуттигу. — Ну-ка, послушай, господин начальник, Поговорим с глазу на глаз. Приказ нашего дипломата нам обоим не по вкусу, верно? Если он выпускает мышей, мы, напротив, должны закрыть ловушку. Нам нужна головка! И мы отрубим ее одним ударом! — Он мотнул головой в сторону лагеря. — И конце концов, не все же они большевики. К ним надо подсадить своего человечка. Безобидного, с приветливой физиономией, но с длинным носом, чтобы он умел вынюхивать, понятно?

Он ухмыльнулся Клуттигу с хитрым видом сообщника. Клуттига, по-видимому, эта мысль воодушевила.

— Но где ты возьмешь такого, чтобы он…

— Предоставь это мне, уж я знаю, что делать! — быстро и решительно ответил Рейнебот.

Клуттиг капитулировал перед Рейнеботом, как человеком более умным. Он расхохотался.

— А ты и вправду ловкая бестия!

На этот раз Рейнебот принял его слова за похвалу и улыбнулся.

— Когда нужно, и мы можем быть дипломатами…

В той «конюшне» Малого лагеря, куда попал Янковский, царила дикая суматоха. Сгрудившись в кучу, обитатели обступили дневального, наливавшего похлебку из огромного котла. Люди кричали, визжали и спорили на всех языках, перебивая друг друга и размахивая руками. «Старожилы» отпихивали новичков от котла. Один оттеснял другого, а староста блока орал на всех. Снова и снова пытался он призвать к порядку изголодавшихся людей.

— Отойдите ж наконец, болваны этакие! Станьте в очередь!

Никто его не понимал, никто не обращал на него внимания. Те, кого отталкивали в сторону, с еще большим остервенением, рвались снова к котлу. Другие подстерегали того из новичков, кто уже получил порцию супа и торопливо работал ложкой или, не имея ложки, хлебал прямо из миски. Еда стекала у него с углов рта на куртку. Руки хватали миску прежде, чем ее владелец успевал доесть, тянули ее в одну и в другую сторону. Миска, дребезжа, падала на пол. Все кидались на нее, и счастливец, которому удавалось ее схватить, крепко прижимал трофей к себе и проталкивался сквозь гущу народа к котлу, таща за собой целую гроздь оборванных фигур, ждавших лишь последнего глотка, чтобы завладеть посудиной.

Единственный, кто не принимал участия в свалке, был сам дневальный. Он равнодушно, не поднимая глаз, черпал поварешкой. Когда толпа слишком напирала, он освобождал себе место, действуя локтями и задом.

Вошел Пиппиг, Измученный староста блока, коренастый человек с круглой, как шар, головой, в отчаянии всплеснул руками, радуясь, что в лице Пиппига видит наконец хоть одного разумного человека.

— Каждый день все то же, каждый день все то же! — прохрипел он. — Хоть бы мисок у нас было достаточно! Этих парней никак не вразумить.

— Выставь их, — посоветовал Пиппиг, — а потом впускай столько, сколько у тебя мисок.

— Тогда они подымут во дворе гвалт, хоть беги.

Пиппиг ничего больше не мог придумать и, вытянув шею, озирался среди царившей сумятицы.

— Нет ли у тебя среди новичков Янковского?

— Как будто есть.

Староста блока попытался перекричать общий гвалт:

— Янковский!

Но получился лишь слабый хрипящий звук.

Пиппиг принялся сам разыскивать поляка. Янковский стоял в углу, судорожно сжав руки под подбородком, и смотрел на кипевшую вокруг битву. Он заметил Пиппига и, по-видимому, сразу узнав его, побежал ему навстречу.