Жан Санита - Вы любите Вагнера?

Даже когда он плелся по нескончаемым улицам чужого города, он ни на мгновение не забывал о жене и сыне. За каждой его мыслью, как часовой у порохового склада, стояло волнующее воспоминание о них.

Сергей поискал глазами скамеечку, он не мог больше стоять. Без сил рухнул на нее. И вдруг замер: по улице кто-то шел. Прислушался. — звуки затихли перед самым домом. Он выхватил свой “люгер” и спустил предохранитель. Пуля была уже в стволе.

“Их двое”, — подумал он, услышав, как кто-то тяжело спускается вниз. Осторожно, стараясь не поднимать шума, ой попятился и присел за разваленной печкой. В дверях показались две черные тени, и в подвал нерешительно вошли двое: один длиннющий, худой и другой — приземистый.

Длинный, как видно, был за старшего, он что-то недовольно выговаривал своему приземистому спутнику. Тот привычно уселся на пол и разложил торбу, которую нес в вытянутой руке. Раскрыл ее и с проклятием начал шарить в ней. Высокий перегнулся через корзинки с бутылками, вытащил какую-то тряпку и заткнул ею отдушину. Приземистый все больше нервничал, не находя в сумке чего-то очень ему необходимого, а высокий взял доску и подпер ею двери. Наконец коротышка поднялся, держа в руках какие-то предметы.

Сергей снял предохранитель, осторожно выбрал позицию, чтобы в случае чего можно было быстро вскочить на ноги. Он не боялся. Да и что такое в конце концов страх? Бывает два вида страха: в первом случае при виде опасности борешься до последнего, во втором — страх вызывает смертельное оцепенение, парализует все твое существо.

На этот раз он был спокоен, несмотря на страх. Действуя четко и сознательно, он был готов опередить незнакомцев.

Коротышка поднял с пола бутылку и воткнул в нее какой-то предмет. Свечка? Это действительно была свечка; он зажег ее. Высокий иронически посматривал на приготовления и манипуляции деловитого гнома, потом настал и его черед запустить руку в сумку, он вытащил из нее нечто более существенное: хлеб, нарезанное мясо, половину головки сыра, кусок домашнего пирога и бутылку вина. Разложил это все и сел верхом на скамеечку напротив.

Хмурая, нищенская обстановка действовала на Сергея угнетающе. Он просто не знал, что ему делать. Неожиданно ему свело судорогой икры ног. Он пошевельнулся, утратил равновесие и, пошатнувшись, зацепил печь стволом револьвера.

Оба незнакомца испуганно вскочили на ноги, выпучили глаза, испуганно вглядываясь в темноту.

Сергей поднялся и, подняв оружие, шагнул вперед. Неожиданность решала дело: другого выхода не было. Он сделал недвусмысленный жест револьвером. Язык оружия понятен и без переводчика. Оба попятились и прижались к стене.

Не спуская глаз с бродяг, Сергей отломил кусок хлеба и спрятал в карман вместе с двумя кусками мяса. Попятился к дверям, отбросил доску, взбежал по ступенькам наверх и бросился бежать. И хотя он поделил продукты вроде бы поровну, его охватило чувство какого-то стыда: нищий у нищего палку украл, сказали бы у него на родине.

“А что мне было делать! Разве я мог не воспользоваться таким моментом? Ведь я на войне. Выходит, война все спишет?”

Только теперь он обратил внимание на то, как гулко стучат его ботинки. Замедлил шаги, чтобы отдышаться. В такое время не следует привлекать к себе внимание. Он шел, настороженно посматривая по сторонам, потом немного успокоился и снова вернулся к своим мыслям.

“Я никогда не хотел войны. Зачем музыканту война? Но мне навязали ее. Ясно одно: моя война священная; я защищаю свободу, человеческое достоинство, свое Отечество, на которое внезапно напали”.

Он остановился на перекрестке, на мгновение заколебался, потом двинулся прямо. Теперь он шел осторожнее, прижимаясь к стенам, заглядывая в темные пасти подворотен, часто останавливался и прислушивался.

На улицах не было никого, даже кошки куда-то подевались. Луна бросала на тротуары холодные гигантские тени.

“Хотел бы я знать, есть ли в этом городе комендантский час. А если есть, то с какого времени?”

Он вышел на площадь, в центре которой высилось огромное здание со шпилем. Сердце его радостно встрепенулось. Здесь он прыгнул на проезжавшую машину, когда за ним погнались. Теперь-то он найдет дорогу к своему сараю! Обрадованный, он уверенно зашагал в темноту.

— Тысячу чертей! — голосом треснувшего горшка сказал коротыш. — Теперь и брюхо не набьешь как следует! Ну и мерзавец, скажу я тебе! Ну и подлец! Нашел у кого отнимать…

— Да не убивайся ты, Жежен, хватит и нам. Не порти себе нервы, а то кровь скиснет

В мигающем неровном свете двое бродяг снова уселись за свой прерванный ужин. У них и мысли не появилось броситься в погоню за этим необычным вооруженным человеком, да еще в такую пору, когда улицы прочесывают патрули.

— Хватит? Черта лысого хватит! Даже печенка заболела из-за паршивца. Как чума на наши головы, а ты говоришь…

Коротышка Жежен говорил хрипло, но от злости голос его звучал пронзительно. Слова он выговаривал протяжно и слегка нараспев — истинный тьерец. Длинный говорил солидно, и его характерный выговор выказывал в нем уроженца округа Сент-Уэн.

— Хватит тебе плакаться! Не от хорошей жизни он набросился на хлеб. А у нас еще найдется, чем горло промочить и закусить И колбаска есть и хлебушек…

Жежен от удивления раскрыл рот.

— Ты меня на пушку берешь, Арсен? А же знаю, что у нас лежало в сумке.

Но глаза его блестели с надеждой.

Пожав плечами, Арсен встал и направился в глубь подвала. Согнувшись в три погибели, пошарил за корзиной с пустыми бутылками и вытащил обитый железом сундучок.

Жежен словно зачарованный внимательно следил за каждым движением приятеля. В глазах его светился восторг; сейчас коротышка был похож на ребенка, которому неожиданно дали конфету в яркой обертке. Обрюзгшее лицо гуляки и пьяницы расплылось в радостной улыбке.

Арсен отодвинул остатки еды, поставил сундучок, поудобней уселся и сдержанно предложил:

— Открывай.

Взгляд его потеплел, в голосе звучал триумф Жежен открыл сундучок, молитвенно вытащил бутылку вина, колбасу и разломанную пополам буханку хлеба.

— Чего же ты молчал?

Арсен хохотал.

— Э, голубчик! А то бы ты сразу и слопал. А я человек запасливый. Так что, правильно и сделал, ненасытная твоя душа?

Жежен уклонился от ответа.

— Где ты все это достал?

Арсен ответил не сразу. Вытащил из потертого плохонького пальтеца складной нож, взял его за кольцо и нажал. Ослепительное лезвие, словно короткая ручная молния, щелкнув, выскочило из рукоятки. Несколько секунд он молча смотрел на свое оружие — оно покорно лежало на его широкой ладони Нож с роговой рукоятью и широким, острым лезвием казался маленьким, но жестоким и преступным зверьком непонятной породы, готовым броситься на любого, кого ему укажет хозяин.