Михаил Вербинский - Зенитные залпы

О доставленном на вторую батарею Черном доложили на КП полка. Оттуда пришла «санитарка» с врачом Ковальским. Новицкий провел его в землянку, служившую медпунктом батареи. Врач осмотрел раненого. Бок и левая рука были у него забинтованы. Худощавое лицо казалось совсем высохшим и было желтого, безжизненного цвета. Новицкому так и не удалось поговорить со своим земляком. Черный лежал в жару, бредил.

Врач обработал раны и вновь их забинтовал, делая это с особым усердием.

— Думаю, что Черный выздоровеет, — обнадеживающе сказал он, тут же сообщил, что при первой возможности переправят лейтенанта на левый берег Волги.

С тревогой провожал своего друга Новицкий. Спустившись в свою землянку, обеспокоенно спросил дежурного:

— От Сытника никаких сигналов и нет?

— Нет, а давно бы пора им возвратиться, — ответил дежурный.

— Не приключилась ли беда с ними? — с недовольством на себя за то, что не отговорил Сытника от опасной вылазки, сказал командир батареи.

А дело обстояло так.

Перед рассветом, когда наступило затишье, Сытник, разговаривая с Новицким, предложил:

— Надо бы обследовать то место, где располагался КП дивизиона. Может, людей своих обнаружим, документы найдем…

— Согласен, Борис Андреевич. Но кого послать?

— Я пойду, — вызвался Сытник. — И еще человека три возьму.

— Подбери смельчаков.

Желающих пойти оказалось много. Сытник взял в группу Тыртышного, Трисбаева. Лена Земцова упросила Сытника взять и ее.

Тронулись в путь. Шли безлюдными, словно вымершими улицами поселка. За Спартановкой — знакомый пологий холм, где размещался КП дивизиона. Земля будто перепахана гигантским плугом. Среди развалин разбросаны бревна, доски. То тут, то там подбитые, сожженные танки.

— Досталось фрицам, что надо, — заметил Тыртышный.

Не спеша обошли все развалины, всматриваясь в следы бушевавшего здесь боя. В стороне от других, склонив голову и напрягая зрение, медленно передвигалась Лена. «Отсюда он подал последнюю команду «Огонь на меня!» — думала она, стараясь представить, как все это происходило. «А может быть, он не погиб, жив?» — не верилось ей, что никогда не увидит Даховника. Под ногами увидела окровавленный кусок гимнастерки, голенище от кирзового сапога. Возле гусеничного следа в примятой траве что-то блеснуло. Девушка нагнулась, подняла.

— Портсигар! — произнесла она громко. Сытник сразу определил:

— Это Даховника. Спрячьте его.

В одном из обвалившихся блиндажей под бревнами обнаружили трупы двух бойцов.

— Надо откопать! — распорядился Сытник. Отыскав покореженные лопаты, Тыртышный и Трисбаев стали быстро расчищать землю. Тыртышный вынул документы из гимнастерок погибших бойцов, передал Сытнику. Наспех вырыли могилу тут же, на холме, под чудом уцелевшим деревцом.

А вот и главный блиндаж, где находились оперативная штаба, узел связи, комнаты командира и комиссара. Сытник взглянул на вход — он обрушился, как видно, от угодившего сюда снаряда.

— Вот бы раскопать, — промолвил Сытник.

Но в это время увидели направлявшуюся к холму группу фашистов. Оставаться здесь дальше было рискованно.

Пошли обратно к батарее. Холм остался позади. Спустились в лощину. И здесь, осматривая местность, Тыртышный заметил невдалеке какие-то темные пятна. Скрытно подошли ближе: стояли три танка. В стороне от них Сытник увидел мелькавшие огоньки. Похоже, что там тоже был танк, а возле него расположились фашисты и курили. Укрылись все, потом Сытник распорядился:

— Земцова и Трисбаев остаетесь здесь и будете нас ждать. А мы с Тыртышным пойдем к танку.

Отдав документы Трисбаеву, Сытник и Тыртышный направились в ту сторону, где вспыхивали огоньки.

— Приготовься, может, фрица живым схватим, — шепотом проговорил Сытник.

— Я готов.

Шли молча. Уже знали точно: приближаются к одиноко стоявшему танку. Договорились, что и как делать.

Последние метров сто ползли по-пластунски. До танка остались считанные шаги. И вот бросились к фашистам.

— Рус, рус… — испуганно пробубнил немец, потянувшись за пистолетом. Но было поздно. Тыртышный одним ударом увесистого кулака свалил фашиста с ног, намертво зажал запястья, завернул руки назад, в рот сунул кляп. «Ишь, к Волге захотел», — прошипел Тыртышный, наваливаясь всем телом на гитлеровца.

Короткой была схватка и у Сытника. С размаху опустилась рука политрука на голову танкиста. Что-то хрустнуло, послышались сиплые звуки и стихли.

— Капут, — с облегчением вздохнул Сытник и поторопился на помощь Тыртышному.

— Ремень мне, — попросил тот.

— Возьми, — подал Сытник. — Да вяжи покрепче.

Когда гитлеровец был связан, Сытник сказал Тыртышному, чтобы тот осмотрел танк. Григорий забрался через открытый люк в машину. Захватил две полевые сумки, пистолет и вылез обратно.

— Тряпья там полно, как в магазине.

— Мародеры.

Тыртышный взвалил на плечи «языка». Пошли туда, где ожидали их Трисбаев и Земцова.

— Тяжелый, едят его мухи, — ворчал, сгибаясь под тяжестью, Тыртышный.

Трисбаев предложил тащить «языка» вдвоем. Но Григорий развязал ноги пленному, толкнул его в спину дулом автомата, и тот зашагал сам.

— Ишь, понимает наш разговор, — гудел Тыртышный, шагая вслед за «языком».

В густой синеве блекло сияли звезды. То там, то тут слышались одиночные выстрелы.

Группу Сытника на батарее встретили с восторгом.

— Не зря сходили! Один «язык» чего стоит! — говорили бойцы.

Возбужденной и встревоженной возвратилась Лена Земцова. Перед глазами стоял изрытый холм, на котором находился командный пункт дивизиона, трупы бойцов, портсигар.

Узнав от Сытника о найденном портсигаре, Новицкий хотел было посмотреть находку, но прежде надо решить, как поступить с «языком». Позвонил в полк.

— Захватили фрица, танкист-офицер. Как быть?

— Держите под охраной, пришлем машину, — ответили из штаба.

Новицкий вызвал Земцову.

— Что за портсигар вы нашли на месте КП?

— Вот он. — И Земцова положила на стол поблескивающую вещицу.

— Да, — тихо произнес Новицкий и, подержав его в руке, отдал обратно девушке.

А Земцова ожидала случая, чтобы поговорить с командиром о задуманном деле.

— Не хочу больше быть телефонисткой, — твердо выговорила она. — Назначьте меня к орудию!

— Почему это вдруг?

— Не могу больше, не могу, — твердила она. Новицкий доказывал, что ей трудно будет у пушки, что и телефонисткой быть почетное дело. Но Земцова настаивала на своем.

Новицкий что-то обдумывал, решал. Затем сказал порывисто.

— Ну если на то пошло, то переведу…

— Наводчицей?

— Нет. Санинструктором! Санинструктора у нас нет. Погиб…

Земцова задумалась. Ей казалось, что ее место только у орудия. Не зря же она в свободное от дежурства время ходила в расчет, присматривалась, как действуют орудийные номера. Но сейчас, выслушав Новицкого, заколебалась. И после небольшой паузы ответила: