Михаил Вербинский - Зенитные залпы

Приехали они в Сталинград, и всех направили в полк малокалиберной зенитной артиллерии. Только успели овладеть специальностями разведчиц, связисток, дальномерщиц — и вот началось…

Подруги торопились в свой дивизион, к батарее, — и разве могли не видеть то, что творилось вокруг? Посреди улицьГ разбитый трамвай. За ним — вереница других вагонов. Пассажиры с трамваев, женщины, дети, выскочившие из квартир, мечутся в поисках убежищ. А самолеты с крестами на крыльях, снижаясь почти до самых крыш, бьют из пушек, пулеметов вдоль улиц. Кровь, крики, стоны… От падающих бомб рушатся дома. Среди развалин обломки мебели, домашняя утварь…

Вот и угловой дом. Девушки поднялись на четвертый этаж, влезли на крышу, на огневую позицию. И тут же стали подносить снаряды к орудиям. Зенитки били без умолку. Рвались бомбы, и дом содрогался. Казалось, что и орудия с расчетами сбросит с крыши. Но бойцы уверенно вели огонь, оборвав полет нескольким стервятникам.

— Вот так им и надо! — приговаривал пожилой артиллерист-наводчик, когда длинной очередью подрубили еще один «юнкерс».

— Девочки, видели бы вы, что творится на улицах, — говорила Клава Струначева, когда девчата перетаскивали снаряды с нижних этажей на крышу. И сама брала ящики тяжелее себя, несла их, обливаясь потом…

А грохот боя над городом не утихал. Разрозненные пожары, возникшие сначала в разных местах, сливались в сплошное море огня.

Командному пункту полка удалось установить связь со вторым дивизионом. Оттуда донесли:

— «Музыканты» наседают. Атаки отбиваем…

В полк позвонили из штаба корпусного района. Слушал Ершов. Требуют экономить боеприпасы. Заявку на снаряды полностью удовлетворить не смогут. Затруднена их доставка с левого берега.

— Это плохо, — с досадой промолвил командир полка, положив на место телефонную трубку. — Надо самим организовать доставку снарядов. Вот Герман сообразил. Гоняет туда-сюда лодки и подбрасывает боеприпасы потихоньку. Может, и мы что-то сумеем сделать? Как, начштаба?

— Направим начальника боепитания за опытом в полк к Герману, — ответил начальник штаба. — Почин перенимать надо…

— Да, нам необходимо крепить взаимодействие с Германом, — заметил Ершов. — Его батареи стоят у тракторного. И наших там четыре. Наладить с ним надежную связь. Да и мне с Германом надо чаще встречаться. Сейчас позвоним ему. — Вновь в руках Ершова телефонная трубка:

— Вызовите мне Германа!

Штаб полка Германа из разрушенного бомбой здания спартановской школы переместился в блиндажи, вырытые в откосах крутого берега Волги близ тракторного завода. В штабе, как во взбудораженном муравейнике: полно озабоченных, спешащих людей. Сюда шли связные с донесениями, командиры получали боевые задания. Здесь собирались зенитчики с разбитых в жестоких схватках с вражескими танками батарей. В штаб доставили несколько десятков противотанковых ружей. Срочно формировались взводы бронебойщиков, которые тут же направлялись на танкоопасные направления, где занимали боевые рубежи.

Горячая пора у тыловиков полка, возглавляемых капитаном Владимиром Хондаковым. У них всегда много хлопот, а в такой напряженной обстановке во сто крат больше. А Герман требовал, чтобы во всем был порядок. И все к заместителю по тылу:

— Хондаков, как с питанием бойцов?

— Когда будут дооборудованы блиндажи?

— Надо достать еще лодок для перевозки снарядов с левого берега!

А капитан Хондаков, потряхивая своим русым чубом, отвечал: «Есть!», «Слушаюсь», «Сделаем» и с ног валился, ночами не спал, но доставал продовольствие, горючее для машин, лодки, лесоматериал, обмундирование для бойцов и командиров.

И как только после выполнения какой-либо работы заместитель появлялся в штабе, сразу же следовал вызов к командиру для получения нового задания.

…Когда позвонил Ершов, Герман внимательно выслушал своего товарища и боевого соседа. Ершова интересовало, какова обстановка у тракторного. Герман сообщил, что его зенитчики, отражая воздушные налеты, крепко удерживают все пути, ведущие к заводу, и что вражеским танкам со стороны Спартановки к тракторному не пройти.

— А как вы воюете на крышах? — спрашивал в свою очередь Герман.

— Трудно приходится, — отвечал Ершов. — Пожары донимают. Но с высотных позиций не сходим. Будем стоять до последней возможности… Заводы-то надо беречь. Рядом с вами и наши «малютки» на тракторном действуют. Значит, вместе, сообща… — Ершов желает успехов «дальнобойным» соседям, обещает заехать к ним.

— И вот настал новый день после горячего двадцать третьего. Выдержав первый удар танкового клина, теперь, казалось, легче дышали зенитчики Германа. За ночь стрелковые части, отряды народного ополчения выдвинулись за окраины Спартановки и там заняли позиции.

Уцелевшие фашистские танки, бронетранспортеры расползались по оврагам, лощинам, как кроты вгрызаясь в землю. А на северном участке боевого порядка зенитного полка Германа, в районе Винновки, вот уже второй день не смолкала орудийная пальба. Там сражались батареи третьего зенитного дивизиона, которым командовал капитан Злоказов.

Связисткой в том дивизионе несколько месяцев служила Клавдия Труш. Затем ее, как говорили, «аса связи», перевели на полковой коммутатор. С третьим дивизионом, где у нее было много друзей, она поддерживала беспрерывную связь.

23 августа оттуда передавали, что ведут бой с самолетами, отбивают атаки пикировщиков. Перед вечером Злоказов доложил, что вступили в схватку с танками. Герман требовал: «Не пропустить танки к Волге!»

Затем телефон третьего дивизиона умолк. Связь поддерживали по радио. Из Винновки докладывали, что танки наседают. Враг, не считаясь с потерями, лезет и лезет. Но тут сигналы рации дивизиона угасли.

Второй день у Винновки гремит бой. Посланные штабом полка связные не вернулись. И только в середине дня двадцать четвертого стало известно о положении третьего дивизиона.

Второй день отбивали налеты пикировщиков и танковые атаки зенитные батареи. Виднелись всюду сгоревшие, покореженные танки, бронетранспортеры. Когда кончились снаряды, бойцы взялись за винтовки, гранаты. Долго шли рукопашные схватки.

Умолкли восьмая и девятая батареи, седьмая же, находившаяся ближе других к Винновке, продолжала бой. Раненый комбат Шурин, превозмогая боль, продолжал управлять огнем.

На седьмой батарее находился агитатор полка старший политрук Александр Белаев, русоволосый, светлоглазый общительный человек, он покорял зенитчиков своим оптимизмом и бесстрашием.