Альберт Зарипов - «Был жестокий бой»

Минут через десять я не выдержал и пошёл проверять своих подчинённых. Ведь они заняли огневые рубежи в двух основательно разрушенных домиках, где могло находиться столько «всего всякого». И надо же было такому случиться?!.. Что моё командирское предчувствие меня да и не обмануло!

— Всё нормально! — доложил мне разведчик Винт. — Тихо!

— Ну, да… — произнёс я негромко. — Отсыпаются что ли?

— Не знаю! — усмехнулся ушлый спецназёр Винтяра. — Наверно!

Его боевая тройка разместилась за остатками стен ближнего домика. Снайпер Лагуткин и автоматчик Корнилов лежали чуть поодаль от Винтера. Вся троица ленинградцев-питерцев находилась в боеготовом состоянии.

А вот в дальнем домике, от которого тоже оставались лишь две чудом уцелевшие стенки… Причём, основательно так подпёртые изнутри и снаружи грудами строительного мусора войны… Там произрастало махровым цветом самое настоящее обжорство.

— Наместников! Так тебя и сяк! — ругнулся я вполголоса. — Ты что? Охренел?

Сидевший ко мне спиной боец на секунду замер… Видимо, слегка поперхнувшись от неожиданности… Но затем он сделал над своим организмом огромнейшее усилие и всё-таки проглотил застрявший в горле кусок… Но по согнутой солдатской спинке я его всё же вдарил… [20] прим. автора: Ну, чтобы не подавился ненароком… Или с перепугу.

— Спасибо… Товарищ лейтенант! — произнёс Намес и сразу же стал оправдываться. — Так ведь пропадает же! Варенье! Вишнёвое!.. Вон уже сколько банок поразбивалось!

Однако в ближайшем обозримом пространстве я никаких доказательств варварства войны так и не обнаружил. Только лишь обломки домашней утвари, остатки мебели, битые кирпичи и своего разведчика Харитонова… Который засел в соседней «комнате» за оконным провалом с боевым оружием в руках и совершенно незапачканным личиком.

— Где? — возмутился я, быстро возвращаясь к проштрафившемуся солдату. — Да я сейчас эту банку об твою башку разобью!

Боец Наместников с нескрываемым сожалением посмотрел на литровую банку тёмно-красного варенья, которую он продолжал держать в своих хозяйственных руках… Но я выругался ещё раз и молодой житель волгоградского городка Жирновск с тяжёлым вздохом положил чужое добро на нижнюю полку кухонного стола.

— Всё равно же пропадёт! — сказал он, обтирая губы и пряча ложку в боковой карман штанов. — Или наша пехота сожрёт!.. Или духи… Разобьют. Вон уже сколько поразбивали!

— Да где? — воскликнул я, раздражаясь ещё сильнее. — Чего ты врёшь?

Больше всего я не любил того, когда меня обманывали мои же подчинённые… Знали про это и солдаты…

— В подвале… — признался Наместников. — Там их столько было! А теперь…

Я сперва прошёлся к Харитонову… Ну, чтобы отругать его как старшего дозора, чьи разведчики лопают варенье прямо на боевых позициях и среди белого дня… По виновато-смущённому взгляду второго волгоградца стало понятно, что и он был в курсе всех происходящих событий. Просто я подоспел как нельзя «некстати»… Вот до Хари и не дошла его очередь по уничтожению оставшейся половины вишнёвого варенья.

— Я не видел… — пробормотал Харитонов ещё раз. — Я же в окошко наблюдаю.

Для большей убедительности он даже оружейным стволом ткнул в свой сектор наблюдения. Что вызвало у меня лишь ухмылку.

— Ну, да! Конечно! Наблюдай ещё лучше!

По моему прибытию на остатки чьей-то кухни я обнаружил то, что проворно-смекалистый разведчик Намес уже открыл люк в подвал. Внутри которого было темно, сыро и крайне безобразно везде поблёскивали обломки баночного стекла. На полу и полках наблюдались мрачные лужи и гнетущие пятна. Внимательно изучив это уныло-печальное зрелище, я выключил свой фонарь и солдат захлопнул крышку подвального люка.

— Что там ещё осталось? — спросил я тоном помягче.

— Точно не знаю. — отвечал сообразительный боец Намес. — Но кое-что есть!

После минуты обдумывания обстановки я взялся за тонгенту радиостанции.

— Это Заря! У нас тут подвал!

— Гранату туда! — перебивая меня, предложил голос Денисова.

— А что в нём? — уточнял ротный. — Пустой или как?

Столь обстоятельное отношение Серёги к любой мелочи военного положения мне очень даже понравилось. Ведь я отлично помнил то, чем именно сейчас занимаются мои боевые коллеги… То есть спасением русской водки.

— Возможно… Банки с соленьями и вареньями! — ответил я. — Но немного!

— Отлично! Класс! — послышалось в эфире. — Закуска! И десерт!

Всё стало понятно. Скоротечный сеанс радиосвязи был тут же закончен, а солдат Наместников оказался откомандированным в таинственное подземелье. Я даже вооружил его своим фонарём, не пожалев для всеобщего блага изрядно подсевших батареек… Но, увы… В данном хранилище домашних припасов разведчик Намес смог обнаружить и извлечь на белый свет всего лишь четыре трёхлитровые банки, внутри которых тяжело переливалась какая-то непознаваемая тёмная масса.

— Или опять вишнёвое варенье. — пробормотал солдат, вылезая из люка. — Или же сливовое.

Наверное, так оно и было. Лично я сейчас предпочёл бы обнаружить внутри запылённых банок малиновое варенье… Которое очень бы помогло моим подпростывшим солдатам избавиться от своих болячек, заработанных во время холодных ночных засад. Но делать было нечего и приходилось довольствоваться тем немногим, что оказалось нами найдено и спасено от окончательного разрушения.

Тут в недрах заводского пространства заурчал двигатель Урала. Это означало то, что наша спецоперация подходит к своему логическому финалу. Но когда головной Урал подъехал к боевому охранению, ситуация несколько изменилась…

— Да нафига нам только одно варенье! Отдать его бойцам! Раз такое дело, то надо найти огурчики и помидорчики! Хотя бы!

И нештатная боевая задача получила своё новое продолжение. Ведь у нас уже появилась трофейная водка, лишь чудом спасённая от подлых ухищрений коварного врага… В дополнение к данному трофею теперь следовало обзавестись подходящими продуктами домашнего приготовления: всевозможными разносолами и хоть какими-нибудь маринадами… Типа икры заморской — баклажанной или же вкуснейшего лечо с болгарским перцем да мелконарезанными помидорками…

Пока наш любопытствующий личный состав шастал по ближайшим подвалам, трое их командиров находилось около Уралов, отслеживая окружающую обстановку и вполголоса переговариваясь меж собой. Как выяснилось, мои предположения о твёрдости мужских характеров оказались несколько завышенными…

— Конечно же похмелились! — сообщили мне со смехом. — Хоть по «джудь-джудь»… Но всё-таки!.. А то все трубы горят! И спокойно смотреть на струю водки просто невозможно! А ты думал?! Не-е…