Николай Бондаренко - Летим на разведку

— Хорошо, летим домой.

Мы, разведчики, после боевого задания пропадаем в фотоотделении полка. Очень хочется скорее узнать результаты своей работы. Сегодня у нас особенная радость: в обоих заходах отлично заснят новый аэродром. Зиновьев ошибся в подсчете на три самолета. На снимках — сто восемь бомбардировщиков «Юнкерс-88».

Фотографируя что-то новое, я и штурман стараемся «протянуть» снимки: захватить и рядом лежащий населенный пункт или что-то характерное на земле это для того, чтобы «привязать» объекты к карте. Вот на снимках село Большая Костромка, а вот аэродром. И село, и аэродром, и дорожки, и овражки «привязываются» к карте-двухкилометровке.

В экипаже мы этот немецкий аэродром зовем «нашим». За ним теперь каждый день наблюдают разведчики дивизии. Ведь «юнкерсы» не на парад собрались! А однажды я увидел их летящими бомбить наши войска. Во мне сразу закипела кровь.

— Баглай! — закричал я. — Передавай непрерывно на волне наведения открытым текстом: «Я — «Полюс-девятнадцать». От Михайловки с курсом девяносто, без прикрытия, на высоте три тысячи метров идут тридцать Ю-88. Предположительно идут на Большой Токмак!» Передавай, пусть их наши истребители хорошенько по шерстят!

— Понял, командир, передаю!

— Ух, воронье проклятое! — зло произносит Зиновьев.

…Уже октябрь. Стоит хорошая осенняя погода. Бездонное голубое небо покрыто полупрозрачными перистыми облаками. Отличная видимость. В высотном полете от Днепра хорошо просматривается северная береговая черта Азовского моря. Далеко-далеко на ее восточной окраине виден входящий мысиком в море, ставший уже тыловым город Таганрог. А далеко на западе видны на земле большие темные пятна — это ожидающие освобождения Николаев и Одесса.

Однажды в теплый вечер бабьего лета в Люксембург-Розовке стрелок-радист Роман Хабаров пригласил меня отведать терна. За этим кислым развлечением я вспомнил, что он, Хабаров, сбил под Сталинградом немецкий истребитель «Мессершмитт-110». О самолетах противника мне, разведчику, нужно многое знать. Поэтому я засыпал его вопросами.

— Слушай, ты под Сталинградом «сто десятого» завалил. Что за жар-птица? Расскажи.

— Это, брат, такая птица — настоящий стервятник. А впрочем, не так страшен черт, как его малюют, — то ли в шутку, то ли всерьез отвечает Хабаров.

— И то верно. Ты его сбил!

— Ну, сбил. Подвернулся — я его и шарахнул. Еще если встанет на пути спуску не дам. Только так с ними надо…

— А почему же мой стрелок-радист не может спустить его с неба?

— Может, конечно, и твой! У «мессера» есть свои слабые места: баки заправляются горючкой…

— Ну вот. А немецкий бензин горит ведь неплохо, правда?

Прошло два дня, и в мой пятьдесят шестой вылет состоялась встреча со «сто десятым».

Было это так. В двадцати километрах южнее Мелитополя я прошел линию фронта и углубился в тыл врага на тридцать километров. Высота — семь тысяч двести метров. Со мной летят Зиновьев и стрелок-радист Леонид Инжеватов. Борис приступил к выполнению задания. Осматривая внимательно переднюю полусферу, я увидел, как справа от курса с превышением в триста метров нам наперерез идет двухмоторный, с «обрубленными» концами крыльев немецкий самолет. В это время дистанция между нами — полторы тысячи метров. Для встречно-пересекающихся курсов это очень маленькая дистанция.

— Боря, посмотри! — быстро показываю «сто десятого» Зиновьеву и принимаю решение развернуться назад.

— Голубчики, здоровеньки булы! — крикнул и по-своему, по-зиновьевски, захохотал штурман.

Со снижением я кладу машину на крыло. Крен получился за шестьдесят градусов. Произошла перемена рулей. Что есть силы, тяну обеими руками штурвал на себя, чтобы быстро развернуться на сто восемьдесят. Затем резко выхожу из разворота. И слышу голос Зиновьева:

— Инжеватов, «сто десятый» сзади! Хорошо охраняй нижнюю полусферу!

— Есть!

Веду машину в направлении своей территории с «прижимом», чтобы разогнать наибольшую скорость.

— «Мессер» заходит справа сверху для атаки! — кричит мне Зиновьев. Слушай меня! Буду давать маневр — куда отворачивать машину!

— Понял! — Я полностью доверяюсь ему: Зиновьев очень сообразительный человек.

— Заходит, заходит, заходит… Успокаивается… Прицеливается… Вправо вниз! — дает мне команду Зиновьев, но сам почему-то не стреляет.

Сколько есть силы в руках и ногах, очень резко прикладываю ее к штурвалу и педалям и «переламываю» машину вправо вниз.

— Отлично! Не смог довернуть за нами, проскочил! Нос его кабины весь в огне и дыму!..

Я хочу спросить Бориса, почему он не стреляет, но не успеваю. «Сто десятый» снова, уже слева сзади, заходит для атаки.

— Влево вниз! — кричит мне Зиновьев.

Так же, как и первый раз, выполняю эту команду и опять слышу возбужденный голос штурмана.

— Проскочил, стервец! Отлично! А огонь у него сильный…

Противник проводит еще три атаки: одну строго в хвост и две справа и слева снизу. Все три раза стреляет расчетливо, но, выполняя команды Зиновьева, я ухожу из-под прицельного огня. Когда Борис секунду-другую молчит, я все равно делаю своим самолетом очень резкий маневр, чтобы фашист не смог хорошо прицелиться.

Наконец мы добрались до своей территории. Противник оставил нас в покое и боевым разворотом ушел на запад. Зиновьев хлопает меня по плечу, громко смеется и говорит:

— Молодчина! Удирать от истребителя умеешь! А ты не забыл, что наше боевое задание еще не выполнено?

— Нет, не забыл. А ты почему не стрелял?

— Стрелять из малокалиберного ШКАСа? Если и попадешь, то все равно не собьешь. Зачем же зря порох жечь?..

— Ну ладно. Вывернулись…

Смотрю на высотомер. Его стрелки показывают четыре тысячи метров. Не убирая газа, «лезу» снова вверх. Жаль моторы, такая нагрузка для них, но что поделаешь… Скорость самолета во время ухода от «мессершмитта» была очень большой. На правом моторе сорвался с задних замков и приподнялся кверху капот, закрывающий маслобак. Но пробоин нет, и оба мотора по-прежнему весело поют свою звонкую песню.

_- Куда он исчез? — спрашиваю Зиновьева, имея в виду атаковавшего нас «мессершмитта».

— Черт его знает, запас горючего у него большой. Может, где-нибудь западнее Мелитополя патрулирует.

_ — Это верно. Давай-ка лучше уйдем на Азовское море; я наберу высоту, и начнем выполнять задание обратным маршрутом.

— Правильно! От перестановки слагаемых сумма не меняется.

— Инжеватов!

— Слушаю!

— Передай на КП аэродрома, что в районе Мелитополя атакованы истребителем «Мессершмитт-110». Продолжаем выполнять задание.

— Есть передать, командир!

Веду машину на Геническ. От него — на Перекоп, Херсон, Берислав, Каховку, Ивановку, Мелитополь, Акимовку.