Николай Бондаренко - Летим на разведку

Взлетаю. Отхожу не очень далеко от своего аэродрома, и (будь ты проклят!) на правом моторе обрывается клапан и пробивает крышку блока. Опять возвращаюсь.

На стоянку самолетов прибывает начштаба Соколов. Он грозно, с этаким укором спрашивает:

— Так в чем же дело, товарищ Бондаренко?

Показываю Соколову запачканные маслом правый мотор, правую часть хвостового оперения и говорю:

— Вы думаете, товарищ майор, что я боюсь лететь на задание? Напрасно.

Соколов махнул рукой и, выругавшись, уехал. Зиновьев нервно курит и заключает:

— Сошлет он нас в штрафную роту.

— Тебя, Боря, нет, а меня наверняка сошлет.

Кажется, нет в полку такого самолета, на котором не летал бы мой экипаж. Прибываю однажды в эскадрилью Генкина. Мне дают самолет. Его готовил стартех Асалхаев. Долбали Долбалиевич улыбается и хвалит машину.

— Долбан Долбанович, — обращаюсь к стартеху, называя его, как многие в нашем полку, — зачем вы преждевременно хвалите?

— Машина отличная!

— Ладно, посмотрим…

Мои опасения оправдались. В полете на машине, так щедро разрекламированной Асалхаевым, вдруг начало вываливаться шасси. Подожму, пройдет немного времени, и «ноги» вываливаются снова. Так что по прибытии на свой аэродром Зиновьеву пришлось выпускать шасси аварийно.

Конечно, отказы материальной части случались в основном не по вине нашего технического состава. Просто моторы М-105, установленные на Пе-2, слабоваты мощностью, и поэтому Пе-2 плохо ходил на одном моторе. У них мал ресурс работы — сто пятьдесят часов. При работе (почти всегда на повышенном режиме) не выдерживают нагрузки некоторые детали. Отсюда и неприятности.

— Товарищ полковник, двести восемьдесят четвертый полк по вашему приказанию построен! Командир полка — майор Валентик!

— Здравствуйте, товарищи пикировщики!

— Здравия желаем, товарищ полковник! — прогремело в ответ на весь аэродром.

Прибывшие сегодня к нам командир дивизии Чучев, начальник штаба дивизии полковник Гаспарянц и другие офицеры штаба в хорошем настроении. Они даже немного взволнованы.

— Товарищи офицеры, сержанты и рядовые! — говорит полковник Чучев. Товарищи Валентик и Синица! Товарищи Вишняков, Забиворот и Генкин! Обращаюсь также ко всем штурманам эскадрилий, командирам и штурманам звеньев, ко всем летчикам, штурманам самолетов, стрелкам-радистам, техникам, механикам, офицерам штаба и политработникам. Не прошли бесследно дни вашей учебы в Сальске. Штабом соединения получен приказ командующего ВВС Красной Армии маршала авиации Новикова от второго сентября этого года, в котором наши полки поставлены в пример всем Военно-Воздушпым Силам страны. В боевую летопись Великой Отечественной войны вами вписана славная страница. Молодцы! Так нужно бить врага! Мы еще гвардейцами станем! Как, товарищи, добьемся этого высокого звания?

— Добьемся! — снова прогремело над аэродромом.

— В этом я не сомневался. Полковник Гаспарянц, зачитайте приказ маршала.

Мы внимательно слушаем приказ маршала авиации Новикова, в котором отмечены труд и подвиги каждого военнослужащего нашей дивизии.

Командиру дивизии Чучеву, начальнику штаба Гаспарянцу, штурману дивизии подполковнику Федоренко, всему летному составу 86-го и 284-го полков «за высокую выучку по бомбардировочной подготовке и производство боевых действий с пикирования» объявлена благодарность.

Этим же приказом награждены именными часами командиры полков Белый и Валентик, командир эскадрильи капитан Палий, командиры звеньев Никитин и Майков, летчики Харин и Болысов.

— Все правильно! — вырвалось у стоявшего рядом со мной Пронина, когда был зачитан приказ.

— Товарищ полковник, сегодня у нас праздник: такой приказ зачитан! восторженно обращается к комдиву летчик Угаров.

— Да, товарищ Угаров, приказ действительно хороший. Мы первыми на советско-германском фронте применили бомбометание с пикирования группой. И обучили этим действиям все экипажи. Это я вам скажу!.. Вот вы, товарищ Пронин, сколько раз бомбили с пикирования?

— Сорок пять, товарищ полковник.

— Ну вот, еще тридцать пять вылетов — и Пронин Герой! Товарищи, вы знаете, что за восемьдесят выполненных боевых вылетов на бомбометание с пикирования по приказу Верховного Главнокомандующего положено представлять к званию Героя Советского Союза? — спрашивает нас комдив.

— Знаем! — гудят голоса.

— Мы, летчики, пикирование очень любим, — обращаясь к Чучеву, говорит Василий Герасимов. — Когда ставится боевая задача на бомбометание с горизонтального полета, у нас даже портится настроение. А вот с пикирования!..

— Знаю. Я уже не раз слышал об этом. Пикирование при всем при том еще и отличный противозенитный маневр! А у вас, товарищ Герасимов, сколько боевых вылетов? Почему-то вы без награды. Помню, на вас давно уже наградной материал был.

— Он свой орден в чемодане хранит. Бережет до дня победы! — бросает шутку стрелок-радист Монаев.

Не слушая Монаева, Герасимов отвечает на вопрос комдива:

— У меня, товарищ полковник, сорок вылетов, — затем он переводит взгляд на стрелка и, показав ему кулак, уже другим тоном произносит: — Вот закончится построение, и я скажу тебе, как разведчик разведчику…

— Скажи, скажи ему, тезка! — засмеялся летчик Василий Голубев.

— А гвардейцами мы скоро будем, товарищ полковник? — перебивая всех, громко спрашивает штурман Сенкевич.

— Могу по секрету сказать: скоро, товарищи, будем гвардейцами! Но учтите: бить врага уже сейчас надо по-гвардейски! Бить его надо так, чтобы скорее изгнать с нашей священной земли. Ну что ж, может, уже и хватит разговоров? Вы новые цели получили?..

— Есть цели, — отвечает капитан Вишняков.

— Желаю успеха! А как на пикировании, именно на пикировании, девятый гвардейский вас прикрывает?

— О, с асами девятого гвардейского мы чувствуем себя спокойно. «Худых» чертей к строю и близко не подпускают!

— Молодцы! Так командиру полка Морозову можно и передать?

— Так и передайте!

— До свидания, товарищи.

— До свидания, — дружно ответили мы.

…27 сентября 1943 года. На старт с пикирующим вариантом подвески бомб выруливают самолеты эскадрильи Генкина. Получив задание на разведку в районы Мелитополя, Каховки, Херсона, Большой Лепатихи, Апостолова, Никополя, Большой Белозерки, Михайловки, я тоже выруливаю на старт. Каждый раз, уходя на разведку, знаю, что мои боевые друзья или уже улетели, или собираются на задание. И напрашивается вопрос: «Все ли мы прилетим домой?»

Выполнив боевое задание, приземляю машину и заруливаю ее на стоянку. Летчики и техники стоят понурые. Догадываюсь — произошло что-то непоправимое.