Виктор Манойлин - Базирование Военно-морского флота СССР

Самое тяжкое воспоминание — остров Шумшу на севере Курильской гряды. Деревьев и кустарников не видно. Травяная растительность и мхи чрезвычайно нежны, прошел вездеход — все пропало. Брустверы окопов, которые вырыли японцы в прошлую войну, в конце семидесятых годов так еще и не заросли травой или мхом. Впечатление одно — природа гибнет от действий человека.

Самое приятное воспоминание — Южный Сахалин, а именно место, где советская команда привыкала к климату Дальнего Востока перед Олимпиадой в Японии. Район был закрыт для свободного доступа, там смогли сохранить девственную природу. Впечатление однозначное — красота и совершенство, если говорить трафаретно, то райский уголок.

Во время переходов на корабле я довольно продолжительное время был со Смирновым. Мне и раньше доводилось бывать у него с докладами, участвовать в совещаниях, на которых он был руководителем. Большинство из них были связаны с наукой, с перспективой развития военной техники и вооружения. В работе совещаний принимали участие известные ученые, крупные конструкторы и руководители промышленности. Смирнов великолепно, я не преувеличиваю — действительно великолепно, формулировал задачу, свободно ориентировался в том, куда ведут линию ученые, прекрасно владел специальной терминологией и добивался принятия согласованных решений. Говорил Смирнов всегда спокойно, грамотно, на чистом русском языке без всяких «прибамбасов».

В нашем походе по северным и восточным морям Смирнов вел себя просто и естественно, была атмосфера, максимально способствующая выполнению задачи комиссии и созданию, как тогда любили говорить, нормального морального климата в коллективе.

После ужина не уходил к себе, а оставался в кают-компании, принимая участие в разговоре на свободные темы. Когда качка усиливалась, то в кают-компании обычно оставались немногие, в том числе Смирнов, Путята и я. Скатерть на столе была мокрая, чтобы не скользила посуда при качке, на ней стаканы с крепким чаем и тарелочки с сухим печеньем. В прошлую войну Смирнов воевал на море, Путята на суше — им было что вспомнить. В это время я был «молчаливым собеседником». После похода Смирнов пошутил, что Путяту и меня надо переаттестовать из генералов в адмиралы, так как оба мы качку «держали по-флотски».

С Путятой мы проработали вместе более десяти лет. Сперва Путята был главным инженером ГИУ, а я — главным инженером 23 ГМПИ, потом Путята — начальник ГИУ, а я — начальник 23 ГМПИ. Все эти годы Путята был моим начальником, а я — его подчиненным. В процессе взаимной притирки у нас сложились отличные служебные и личные взаимоотношения. Не нарушая правил субординации и не заводя никакого кумовства, мы с увлечением и ревностно работали каждый на своем месте. Путята отлично разбирался в сложной и запутанной схеме руководства капитальным строительством в Министерстве обороны и на военном флоте, где помешать и наказать могли многие, а помочь и принять решение — единицы. Он умел нейтрализовать абсолютно не нужные для дела, но властьимущие инстанции, заручиться поддержкой тех структур, которые могут быть полезны, и четко выполнял волю только одного человека — Главнокомандующего ВМФ.

Путята ценил 23 ГМПИ и помогал ему всем, чем только мог. Ему удалось сделать для 23 ГМПИ то, о чем сотрудники института мечтали пятьдесят лет — получить разрешение на строительство собственного производственного здания. До этого институт располагался в четырех арендуемых зданиях, находящихся на приличном расстоянии друг от друга. Путята обеспечил бесперебойное финансирование строительства, строители постарались, и получилось просто хорошо. Такого удобного для работы и комфортабельного для сотрудников здания не имел ни один проектный институт Министерства обороны.

Северный флот был не только самым крупным, самым могучим флотом страны Советов, но и своеобразным полигоном, на который поступали первые образцы новой техники и вооружения. Здесь все было первое. Под все первое и велось новое капитальное строительство. В планах 23 ГМПИ по заказам Северного флота всегда было работ больше, чем у любого другого заказчика. Командующий Северным флотом Герой Советского Союза, доктор военных наук адмирал Михайловский А. П. хорошо знал и понимал роль 23 ГМПИ в инженерной подготовке морских театров военных действий, постоянно держал под личным контролем военно-инженерный замысел проектных решений и его реализацию. До Северного флота Михайловский командовал Ленинградской военно-морской базой, где располагались все научно-исследовательские учреждения Военно-морского флота и крупнейшие конструкторские бюро Минсудпрома, с которыми тесно сотрудничал 23 ГМПИ. Там, в Ленинграде, рождались идеи, затем проекты. Сначала первые, потом серийные образцы новой техники и вооружения. При участии Михайловского в Ленинграде создавалось все то, что пошло на Северный флот и чем потом он стал командовать.

Широко известно изречение «Генеральный штаб — мозг войны». Если придерживаться этой терминологии, то можно утверждать, что мозг войны на море — это совокупность мозгов выпускников Военно-морской академии. Без малого сто лет до Октябрьской революции и по сегодняшнее время Военно-морская академия — высшая учебная инстанция для военных моряков.

Формы войны на море постоянно изменяются в зависимости от политики, техники, экономических возможностей государства. Поэтому знания, полученные в академии, необходимо пополнять и корректировать.

Какие формы войны должны быть в данное конкретное время — вот главная цель ежегодно проводящихся в Академии под руководством Главнокомандующего ВМФ сборов командного состава Военно-морского флота. В подготовке и проведении сборов значительна роль академии и ее ученых. Сборы — название условное, основное назначение — объединить мозги участников сборов в один коллективный, способный выполнить функции мозга современной морской войны.

Главное здание Военно-морской академии, хорошо известное в Ленинграде и на всех флотах, было построено до войны по проекту 23 ГМПИ, имевшего в то время другое наименование. В середине семидесятых годов для академии по проекту 23 ГМПИ был построен новый корпус. В это же время в главном корпусе по проекту 23 ГМПИ были проведены большие реконструкционные работы и установлено новое совершенное оборудование, позволяющее имитировать условия современной морской войны и этим повышать эффективность упомянутых выше сборов. У начальника академии, профессора, адмирала Паникоровского В. Н., руководившего сложнейшим учебным процессом и работой ученых по развитию военно-морской науки, были заместители и помощники, в том числе и по строительной части, но проектные вопросы реконструкции и нового строительства решал только он. Паникоровский сам приезжал в 23 ГМПИ, рассматривал рождающиеся на ватмане проектировщика решения и вносил туда свою идею, свое видение — как должно быть.