Вилль Бертхольд - Гибель линкора «Бисмарк». Немецкий флагман против британских ВМС. 1940-1941

Между тем в радиорубке «Бисмарка» проигрывали музыкальные пластинки, моряки курили, беседовали и писали письма. Молниеносно распространился слух о продолжающихся ремонтных работах по восстановлению рулевого управления и сохранности винтов.

Это вселяло надежду на спасение.

Информация по поводу усилий, предпринимавшихся по выходе из кольца превосходящих сил противника, не опровергалась. Капитан Линдеман решил лгать до последнего.

– Внимание! Внимание! – послышалось объявление. – Шестьдесят шесть «Юнкерсов-88» только что поднялись в воздух с аэродромов в Западной Франции, чтобы атаковать британские корабли.

– Ты слышал? – спросил Пфайфер Лаухса. – Ты это слышал? Что я тебе говорил? Наша авиация не оставит нас в беде. Я однажды видел такое в Северном море. Бомбами – шарах, и корабля нет.

– Это почетный караул для твоей женитьбы по доверенности, – произнес Лаухс, поворачиваясь к Линку. – Они знают, что им делать.

– А если они нас не найдут? – спросил Поллак. – Или промажут по целям?

– Не бойся, парень, – успокоил его Лаухс. – Сегодня прекрасная погода для купания, хорошая температура воды, отличные волны… Черт, кто вылакал мою выпивку?

Мессмер снова стал жевать ананасы. Третью банку. Последнюю в своей жизни…

– Эх, – произнес он, – сейчас вокруг моего дома цветет сирень.

– Ну и что?

– Вокруг моего дома тоже, – вступил в разговор Хенгст.

– Намалюй это на стене, – расхохотался Лаухс, – и закончи духами. На этот раз я собираюсь добиться успеха, – продолжил он. – Я сделаю это в отпуске. Помните, я говорил о рыжеволосой сучке Аннеми? Я ходил за ней два года. И почти добился своего. Но вот появился какой-то вшивый сержант-танкист. Сейчас же его нет. Удача сама идет в руки. В этот раз Аннеми не уйдет.

– Если кто-нибудь вновь не овладеет ею.

– Я был бы дураком, если бы позволил это.

– Ты и так дурак, – съязвил Пфайфер. – Но не переживай, есть еще глупее.

– Эх, твое счастье, что я в хорошем настроении.

Разговор продолжался в том же духе. Следующие двадцать минут прошли быстро. Слова преобладали над мыслями. Язык часто быстрее работает, чем голова, по крайней мере, в течение тех часов, что отделяют от гибели.

Люди умирают в книгах и кинофильмах. Можно встретить смерть в постели. Но это произойдет не скоро. Люди могут умереть, когда им семьдесят или восемьдесят лет, нередко и позднее. В тепле и комфорте, как и должно быть. Это не так плохо и однажды случится. Но произойдет через сорок, пятьдесят лет. И хочется прожить эти годы в мире и достатке. Поработать какое-то время, преуспеть в жизни, заиметь детей и порадоваться их успехам. Построить дом, посадить сад и ухаживать за ним. Неплохо обзавестись автомобилем. И на нем съездить в отпуск на юг.

Вино, женщины, песни, спагетти! Должна же эта проклятая война когда-то кончиться.

Офицеры, конечно, знали, в каком отчаянном, безнадежном положении находится «Бисмарк». Но они старались укрепить оптимизм у подчиненных. Например, главный инженер, капитан 3-го ранга Леман, которого экипаж с теплотой прозвал Папашей, выглядел воплощением спокойствия. Совершая обходы своих «владений», он курил сигару, а возвращаясь к себе, передавал ее посыльному. Старшему технику Шпрингборну из 10-го полудивизиона.

– Подержи немного.

Минут через десять он возвращался. Посыльный возвращал ему сигару, которая к тому времени гасла.

– Парень, ты с ума сошел? Сигара стоит семьдесят пфеннигов. Как можно допустить, чтобы она погасла!

Офицер раскуривал новую сигару. Для проверки ему нужно было зайти в машинное отделение. Он снова передал сигару Шпрингборну.

Посыльный остановился у люка, затягиваясь сигарой. За этим занятием его застал унтер-офицер.

– Разве тебе неизвестно, что курить запрещается?

– Я это делаю по указанию главного инженера. Можете спросить у него.

Через какое-то время капитан 3-го ранга возвратился. Шпрингборн отдал ему сигару, уменьшившуюся в несколько раз.

Леман рассмеялся:

– Ты способный ученик, парень.

Это называется работа с подчиненными…

Как раз в то время, в 3.50 того фатального дня 27 мая 1941 года, к командиру прибыли два молодых офицера, лейтенант Рихтер и младший лейтенант фон Райзах.

– Что вам угодно, господа? – спросил Линдеман.

– Попытки починить рулевое устройство прекращены?

– Вы знаете, что это так.

– Нам хотелось бы попытаться еще раз. Мы прошли обучение водолазному делу. Хотим освободить руль снизу путем подрыва.

– Как вы рассчитываете погрузиться под воду при таком волнении моря?

– Стоит попытаться, герр командир.

– Какая от этого будет польза, по вашему мнению?

– Попытки освободить руль путем подрыва заряда, размещенного над ним, не удались. Остается единственный шанс – сделать это снизу.

– Вы ведь хорошо понимаете, что не сможете при таких погодных условиях спуститься под воду.

– Герр командир, – продолжил лейтенант Рихтер, – возможно, водолазу удастся выполнить задачу, если он не будет думать о возвращении на поверхность. Это было бы сделано очень быстро – нырок, подсоединение заряда и включение взрывателя одновременно.

Каждый из троих думал об одном, пережив до этого часы отчаянных попыток. Каждый знал, что творилось вокруг рулевого управления и что корабль едва не зарывался в волны, как лили топливное масло в море, чтобы успокоить его, как опускали под воду людей в тяжелом снаряжении только для того, чтобы их, не добравшихся до цели, вытащить на несколько секунд наверх без сознания. Водолазные работы невозможны в таком неспокойном море. Кроме того, один из винтов, видимо, тоже поврежден. Если бы даже удалось путем подрыва освободить деформированный руль, не было никакой гарантии, что кораблем удалось бы управлять с помощью винтов.

Командир понимал, что происходило в умах этих офицеров. Они хотели спуститься под воду, привязав к себе груз и зная, что никогда не вернутся назад. Офицеры рассчитывали прикрепить к себе под водой заряд и взорваться вместе с ним.

– Такую жертву не могу принять, – сказал командир Линдеман, нарушив молчание. – Считаю это бессмысленным. Все возможное уже сделано.

– Но не то, что мы предлагаем, – возразил Рихтер.

– Смелость делает вам честь, – ответил Линдеман. – Но она еще понадобится вам несколько позднее.

– Лучше погибнем мы, чем весь корабль.

– Не теряйте голову, Рихтер. Зачем бессмысленная жертва? Если бы был хоть один шанс… Поверьте, в новой попытке нет никакого смысла. Однако я вам признателен.

«Это мои люди, – думал Линдеман. – Моя школа. Они готовы умереть за других. Знания, которые получили в штабном колледже, применили на практике на „Бисмарке“».

Командир выглядел бледным и утомленным. Но был само спокойствие и сдержанность. Его уверенность, пренебрежение к смерти передавались подчиненным, пропитывали все отсеки. «Боже мой, – думал он, – такие люди должны умереть!»