Владимир Кошута - «Обезглавить». Адольф Гитлер
- Название:«Обезглавить». Адольф Гитлер
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:ТЕРРА - Книжный клуб
- Год:2005
- Город:Москва
- ISBN:5-275-01269-1
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Владимир Кошута - «Обезглавить». Адольф Гитлер краткое содержание
Документальная повесть Владимира Кошуты рассказывает о трагической судьбе русской эмигрантки в Бельгии Марины Шафровой-Марутаевой. Во время оккупации Бельгии фашистскими войсками она вступила в движение Сопротивления. В декабре 1941 года 33-летняя Марина на одной из центральных улиц Брюсселя совершила покушение на офицера немецкой комендатуры, заколов его кухонным ножом. По личному приказу Гитлера, несмотря на заступничество королевы Бельгии Елизаветы, Марина Шафрова-Марутаева была обезглавлена.
«Обезглавить». Адольф Гитлер - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Ледебур подошел к столику, налил в бокал лимонаду, торопливо выпил, охлаждая возбуждение, и опустился в кресло, уверенный в успехе предстоящего дела.
Марина внимательно вслушивалась в его длинную речь. Она глубоко не разбиралась в теории национал социализма, философии Гитлера, на которые с особой силой нажимал Ледебур, но, подталкиваемая подсознательным чувством, начала понимать, что причину убийства Крюге он ищет не там, где надо, применяет не ту схему взаимоотношений людей. В эту схему вписывались такие, как Старцев, Новосельцев, Войцеховский и те, кто долгие годы мечтал вернуться в Россию на белом коне победителя и ради этого связал свою судьбу с фашистами. Ледебур не понимал, что у нее, как и у многих эмигрантов нового поколения, выросшего на чужбине, атрофировалось чувство собственности. Воспоминания отцов о былом богатстве, возня с «белой идеей», мечты вернуть старое не находили активной поддержки у молодежи, которой надо было думать о хлебе насущном на чужбине, а не предаваться несбыточным грезам. Марина и люди ее поколения воспринимали Россию такой, какой она была потому, что иной ее не знали и она оставалась для них единственной страной, которую они в тайне или открыто называли своей Родиной, испытывая к ней чувства сыновней и дочерней привязанности. Так при чем здесь сословия дедов и отцов, ее социальная принадлежность к бывшему дворянству, о чем толкует Ледебур? В чем она ошиблась, убив Крюге?
— Я ошиблась? — спросила она.
— Да.
— В чем моя ошибка?
— Видите ли, фрау Марина… Вам, дочери потомственных дворян, прежде, чем взяться за оружие, следовало хорошо подумать, чью сторону занять в историческом сражении великой Германии с большевистской Россией, — пояснил Ледебур поучительным тоном, — Весь исторический опыт свидетельствует о том, что люди вашего происхождения защищали и защищают интересы своей социальной группы. Если сказать откровенно, то ваше место на стороне войск фюрера, а не в лагере их противников, — заключил он и пристально смотрел на строгое, сосредоточенное лицо Марины, словно хотел узнать, сумел ли убедить ее.
А она не торопилась с ответом. Прищурив веки, неподвижным взглядом уставилась на сервированный столик с водой, бутербродами и о чем-то своем думала. Так продолжалось недолго.
— Дворянство… Положение… Господствующее меньшинство… — заговорила она тихо. — Все вы меряете на свой аршин, господин Ледебур. Не знаю, к какому сословию принадлежите вы' и какие права стали бы защищать. Но тут не в правах дело, а в значительно большем. — Она сделала глубокий выдох и уже громче, убежденно, явно подражая Ледебуру в выборе слов, продолжила, — Исторический опыт моей страны говорит о том, что войны уравнивали у нас богатых и бедных, счастливых и несчастливых, верующих и неверующих. Вместе они дрались не за свои сословные права, а за Родину, выполняя свой долг перед ней. И я его выполнила, господин Ледебур.
Лицо Ледебура постепенно покрывалось бледностью, которая приглушала и постепенно совсем стирала красные прожилки на щеках. Он не предполагал, что все его рассуждения о теории национал социализма, расе господ, о схеме социальных отношений людей, все его старания показать Марине ее место в этой схеме, убедить в ошибке с убийством Крюге натолкнутся на такое категорическое сопротивление и что она так элементарно просто отвергнет его научно обоснованные доказательства и все сведет к гражданскому долгу перед Отчизной. Неожиданно выбитый из намеченного плана беседы, Ледебур на какое-то время растерялся, но тут же взял себя в руки, возразил:
— Нет, вы не правы, фрау Марина. Я могу согласиться с вами лишь частично. Общая опасность бесспорно объединяла людей, но, смею утверждать, каждый из них дрался за свои интересы, за свои права. А достигнув победы, богатый не становился бедным. В изложенной мною схеме социальных отношений людей он занимал свое место и не спускался на одну-две ступени ниже.
Ледебур хотел продолжить свое возражение и стал набирать прежнюю уверенность в суждении, но Марина, постигнув ход его мыслей и поняв, что этот разговор ни к чему не приведет, холодно попросила:
— Господин Ледебур, не стоит утруждать себя дальше. Есть ли у вас ко мне еще вопросы?
Наступила продолжительная пауза, в ходе которой Ледебур пытался решить, в какой плоскости вести разговор дальше — задание Геббельса оставалось для него в силе и его следовало выполнять.
— Да, у меня есть к вам вопрос, — ответил он, пристально всматриваясь в лицо Марины, обретшее выражение решимости положить конец их разговору и встрече, — Надеюсь, вы меня поймете правильно.
— Постараюсь, — ответила Марина. Ледебур несколькими жадными глотками выпил из своего бокала лимонад, произнес холодным, деловым тоном:
— Так вот. Я попытался в политическом аспекте рассмотреть ваше преступление, убедительно доказать вам, что, убив майора Крюге, вы совершили ошибку. Вижу, вы меня не поняли или не захотели понять. Так вот, вам надлежит глубоко подумать, а лучше согласиться сейчас с предложением, которое по поручению доктора Геббельса я обязан высказать вам в самой категорической и решительной форме.
Отметив сосредоточенную серьезность Марины, с подчеркнутой значимостью сказал:
— Министерство пропаганды Германии и лично доктор Геббельс предлагают вам открыто, публично, осудить свое преступление — убийство майора Крюге. Если вы поступите благоразумно, то вам будет дарована жизнь. Это — официальное предложение, — уточнил он.
Марина подняла на Ледебура подернутые густой печалью, усталые глаза и смотрела на него с упреком, с застывшим в них вопросом: «Возможно ли это?» «Так вот цена, которую я должна уплатить, чтобы отменили смертный приговор?» — думала она, но на этот раз обещание сохранить жизнь не вызвало у нее тех чувств неожиданной радости, которые она испытала в начале беседы, когда Ледебур впервые сказал об этом же и посулил отдать особняк. Ее разум и сердце, свыкшиеся с мыслью о неотвратимости смерти, уже не способны были воспринимать обнадеживающие обещания, тем более такие, за которые надо платить немыслимую цену — самоосуждение, отречение от того, что составило осознанный финал жизни.
Ледебур смотрел на нее с заостренным выжиданием и, расценив молчание, как признак колебания, поспешил объяснить:
— Для этого ничего особенного делать не надо. Вам следует только подписать вот этот документ, — Он подошел к столу, где лежала папка для бумаг, извлек из нее отпечатанный на машинке лист, подал Марине, — Вот. Прочтите. Я вам советую подписать.
Преодолевая чувство внутреннего протеста, Марина все же протянула руку к листу бумаги — решила ознакомиться с текстом заявления, чтобы знать, чего от нее хотят, в какую западню подталкивают.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: