Лео Кесслер - Прорыв из Сталинграда

Стервятник небрежным жестом отсалютовал своему адъютанту и сделал знак офицерам, что они могут стать «вольно».

Позади одинокий техник-роттенфюрер в черном комбинезоне и огромных валенках ходил от танка к танку, ставя под двигатели плошки с горючим, которые он потом поджигал одну за другой. Это был единственный способ не дать танковым моторам застыть на морозе навечно.

— Господа офицеры, — провозгласил штандартенфюрер Гейер, вглядываясь в лица своих подчиненных, — сегодня утром я присутствовал на инструктаже в штабе Шестой армии.

Стервятник замолчал, позволяя офицерам до конца осознать значение сказанного. Одновременно он заметил, как на лицах некоторых молодых офицеров «Вотана», которые в напряженном ожидании уставились на него, появился робкий проблеск слабой надежды.

Стервятник отлично знал, почему. Они втайне надеялись: сейчас командир объявит им о том, что было принято решение попытаться вырваться из Сталинградского котла и пробиться к своим. Чувства этих офицеров можно было легко понять. Штандартенфюрер Гейер сам бы отдал все за то, чтобы оказаться сейчас в Берлине — чистым, пахнущим дорогим одеколоном, в новом мундире, выйти на улицу в районе отеля «Адлон» и отправиться на поиски одного из тех прекрасных пареньков с выщипанными бровями, что слонялись там в туго обтягивающих брючках и являлись его тайным наслаждением и единственным пороком.

К тому же здесь, под Сталинградом, невозможно было рассчитывать ни на какое повышение по службе. Фюрер никогда не награждал и не продвигал по служебной лестнице тех, кто терпел поражения, — а под Сталинградом все были обречены потерпеть поражение. В этом Гейер был абсолютно уверен.

— В своей бесконечной мудрости, — продолжил он, — великий фюрер распорядился о том, чтобы мы оставались здесь до последнего солдата и до последнего патрона.

Эта новость потрясла офицеров «Вотана». Какими бы фанатичными национал-социалистами ни являлись эти люди, они все равно не смогли скрыть своего разочарования. Кто-то издал болезненный стон. Один из офицеров дрожащим голосом произнес:

— Но это невозможно!

— Я согласен, что это невозможно, — сказал Стервятник и посмотрел на офицеров с выражением циничного удовлетворения на своем безобразном лице: — Но слово фюрера — это закон.

Роттенфюрер, поджигавший плошку с горючим под днищем танка «Тигр» [8] Немецкий тяжелый танк PzKpfw VI, известный также как «Тигр», под Сталинградом не применялся — по крайней мере, подтвержденных данных об этом нет. — Прим. ред. , пробормотал, точно разговаривая сам с собой.

— «Дерьмо», — провозгласил король, и разом тысячи засранцев присели и напряглись, поелику во времена оные слово короля было законом…

Слышавший это фон Доденбург с трудом удержался от улыбки. Да, этот унтер-фюрер [9] Категория воинских званий, объединявшая звания от унтершарфюрера до гауптшарфюрера; проще говоря, сержанты и старшины. С 1942 г. туда добавилось еще и звание штурмшарфюрера (младшего лейтенанта). — Прим. ред. попал прямо в яблочко. Но вслух говорить такое все равно не следовало. Поэтому Куно бросил на него деланно-убийственный взгляд. Техник хмыкнул и вновь полез под танк со своими плошками.

— Но при этом, однако, господа, — заявил Стервятник, с лица которого не сходило выражение безграничного цинизма, — штурмовой батальон СС «Вотан» всегда жил — по крайней мере, отчасти — по своим собственным правилам, не так ли?

— Верно, верно! — воскликнул Крадущийся Иисусик, вкладывая в свой голос несуществующий энтузиазм.

Фон Доденбург нахмурился. Он догадывался, к чему клонит Стервятник. И ему это не нравилось. Однако он решил до поры до времени ничего не говорить по этому поводу.

— Итак, господа офицеры, — проговорил Гейер, — сейчас я говорю об этом вам, а затем вы должны передать это бойцам, находящимся в вашем подчинении. Может наступить момент, когда «Вотану» придется пойти на крайние меры и предпринять самые отчаянные действия для того, чтобы выжить и спастись. Вы можете быть уверены, что этот момент наступит весьма скоро. Просто для того, чтобы продолжать существовать в котле, Шестая армия должна ежедневно получать пятьсот тонн грузов, в которые входят боеприпасы, продовольствие и другие абсолютно необходимые вещи. А вы знаете, какой объем этих грузов мы получили сегодня? — Стервятник ответил на свой собственный вопрос: — Всего лишь пятьдесят тонн. В этот объем вошли и три коробки презервативов.

Офицеры невольно расхохотались, а штандартенфюрер презрительно бросил своим скрипучим голосом:

— Интересно, на что в этой связи рассчитывает высшее командование? На то, что мы затрахаем русских до смерти?

Офицеры «Вотана» рассмеялись еще громче. Но на фон Доденбурга это никак не подействовало. Он очень давно знал Стервятника. И прекрасно знал, что Гейер просто пытается создать среди офицеров соответствующее настроение — то, которое позволит ему эффективнее всего добиться собственных целей.

— Надо ли мне продолжать? — спросил Стервятник. — Очевидно, что при таком снабжении мы не продержимся в котле и недели. Среди наших доблестных славных союзников-итальянцев из-за этого уже замечены случаи каннибализма. Мораль людей, сражающихся в наших собственных рядах, также дала весьма глубокую трещину. Были отмечены случаи, когда генералы — да-да, господа, генералы — пытались за взятки попасть в самолеты, на которых раненых перевозили в тыл, в расположение группировки под командованием фельдмаршала Эриха фон Манштейна.

Офицеры возмущенно переглянулись.

— Да, все это, к сожалению, правда. Моральное разложение происходит очень быстро. — Стервятник вытянул в сторону офицеров указательный палец, ноготь на котором был, как всегда, очень тщательно подстрижен и наманикюрен. Даже в чудовищных условиях Сталинградского фронта штандартенфюрер умудрялся полностью соответствовать привычным для него стандартам внешней элегантности. — Но я хочу заверить вас, господа офицеры — даже в этих условиях «Вотан» не пойдет ко дну вместе с остальными. Нет, господа, ни за что!

При этих уверенных словах Стервятника на лицах его слушателей промелькнула слабая улыбка. Никто из офицеров батальона не питал особой любви к штандартенфюреру Гейеру. Все они хорошо знали, что тот являлся половым извращенцем, не верил в святое дело национал-социализма, да и сам «Вотан» ценил не слишком-то высоко. Все прекрасно понимали, что единственное, в чем был кровно заинтересован Стервятник, — это его собственное продвижение по службе. У всех в памяти отложились заявления штандартенфюрера, которые он делал с завидной периодичностью: «Как только я получу генеральские звезды на погоны и стану, как и мой отец, генералом, я сразу же переберусь в Берлин и займу какую-нибудь уютную должность в тылу — и с этого момента ни одна дополнительная морщина не появится на моем благородном лбу из-за каких-либо лишних забот». Но при этом все офицеры «Вотана» отлично знали, что, если только штандартенфюрер Гейер задумывал что-то, он обычно всегда добивался этого.