Николай Прокудин - Рейдовый батальон

— Разведка, вперед! Пехота, не задерживаться, помогать друг другу! Вперед! Быстрее, вперед! — выкрикивал резкие команды Герой, а мы, как муравьи, поползли по скале.

Ну, для чего природа сотворила такую преграду? Зачем она тут? А ведь есть возможность миновать этот пик, если пройти дальше по ущелью. Там подъем станет более пологим. Но кто-то прочертил на карте черту, нанес пунктиром маршруты движения и ждет доклада о прибытии в заданный район. Как говорится, я прокукарекал, а там хоть не рассветай! Того бы умника да сюда и большой мешок на спину, килограммов тридцать, пусть погуляет с грузом, стратег штабной!

Батальон возглавлял Петя Метлюк. Подорожник неделю лежал в медсанбате. Перед выходом объявился, но остался на броне, сославшись на плохое самочувствие. Сказал: мол, у меня полный комплект заместителей, справятся. Я в этот раз пошел со второй ротой. Шкурдюк в отпуске, я вновь за себя и за товарища. И Мелещенко перед выходом официально уведомил меня, что он уходит на повышение, становится начальником клуба. Хватит, находился, навоевался! Ну что ж, расти, Коля, становись капитаном.

Острогин передвигался во главе колонны, а я, хоть и замкомбата, вновь ползу в хвосте и помогаю умирающей пехоте. Бойцы хрипели, кряхтели, скрипели зубами, портили воздух, но ползли шаг за шагом выше и выше. Конечно, тяжело. Такая вот «экскурсия» в горы — садистская пытка. Людей крайне мало. Каждый несет за себя и оставшегося внизу молодого парня. Внезапно карабкавшийся чуть впереди солдат пошатнулся и упал навзничь на камни. ПК слетел с плеча и грохнулся о скалу.

— Умаров! Ты чего сачкуешь? Подъем! — рявкнул командир пулеметного взвода. — Не вздумай валять дурака, все перегружены!

Младший сержант лежал на спине, запрокинув голову назад со стекленеющими глазами. Мы с прапорщиком наклонились к нему: парень не дышал. Не подавал абсолютно никаких признаков жизни. Я испугался, сильно испугался. Ни выстрелов, ни взрывов. Человек шел, вдруг упал и умирает на моих глазах. Тихо, беззвучно. Как дряхлый измученный старичок. Солдаты громкими криками вызвали по цепи Сероивана, потому что сержант-санинструктор роты растерялся и не знал, чем помочь. С Умарова стянули вещмешок, броник. Куртка не снималась, и я разрезал ее финкой.

Сероиван воткнул укол с каким-то лекарством, попытался массировать сердце, сделать искусственное дыхание. Все тщетно.

— Нужно вызвать вертолет и срочно сержанта спускать вниз, — произнес виновато медик-прапорщик. — Требуется реанимация.

— Оставьте мешки здесь и выносите Умарова. Сейчас вертушку вызовем, — распорядился Острогин.

Сергей был тоже озадачен. Ни особой жары, ни солнцепека, которые могли бы вызвать тепловой удар, в этот день не наблюдалось. Да, сильно парит и душно, да, маловато воздуха, но в горах такие проблемы бывают почти всегда.

Сержант прослужил больше года — и вот на тебе. Очевидно, организм израсходовал весь запас своего жизненного ресурса.

Камни выскальзывали из-под солдатских сапог, земля осыпалась, но, спотыкаясь и падая, ребята все же спустили тело умирающего товарища вниз.

Хмурые тучи затянули весеннее небо. Солнце исчезло в этом сплошном мутном мареве густых серых облаков. Заморосил мелкий, как пыль, дождик, похожий на густой мокрый туман. Вынырнувший из-за хребта вертолет, прижимаясь к земле, подлетел к сухому руслу реки. Он забрал сержанта и быстро умчался в Кабул. Какой-то шанс выжить, возможно, у него есть. Борт прилетел очень быстро, да и вниз доставили Умарова тоже быстро.

Операция началась трагично. Опять не везет в этих Черных горах!

Ошуев накинулся с руганью на группу управления батальона и на ротного из-за этого «происшествия» с сержантом. Из штаба сообщили: все-таки умер. Не оживили медики ни на земле, ни в воздухе, ни в госпитале. Обширный инфаркт. Пока мы брели по хребту к вершине, Умарова уже доставили в Кабул. Но прибыл туда практически труп. Жалко парня, не плохой был сержант. Был…

— Я же приказал оставить всех слабоков и молодых! — продолжал бесноваться Герой из-за трагической гибели солдата. — Ну, как с вами можно по-хорошему говорить? Убийцы!

— Ну, чего орать! Какие мы убийцы! — огрызнулся в ответ Острогин. — Этот сержант не первый раз в рейде и в горы ходил во время нескольких операций. Черт знает, что произошло. Он никогда не жаловался на слабое здоровье.

— Вы это следователю будете рассказывать! — жестко отрезал Ошуев и пошел к своей задаче.

Мы стояли как оплеванные. Нелепость. Случай, невезение, судьба. Кто виноват в этом? Выбросили бы нас вертушками прямо на плато — и не умер бы парнишка. Видимо, побоялись «Стингеров», приберегли авиацию. Нас не поберегли. А чего беречь? Ходьба по горам — «любимое» занятие пехоты. Взвалил мешок на спину, взял в руки автомат и вперед. Шагай, пока ноги до задницы не стопчешь и не покроется спина от пота коркой соли, в сантиметр толщиной.

Вторая рота выбралась на заветный утес, возвышающийся над несколькими разбросанными по лощине домиками. Возле каждого жилья — овечья кошара (загон), низенькие сарайчики и редкая растительность. А ландшафт — в основном это камни, булыжники, валуны, осыпи из гальки и щебня. Чем тут отары овец питаются? Кажется, колючек и травинок даже для одной худющей козы будет мало. Как люди тут живут? Ни электричества, ни дорог, ни медицины, ни школ. А дикость-то какая! Любопытно, чем они моются, если нет нигде воды и умываются ли вообще? Немытые женщины, грязные пастухи, чумазые детишки! Вероятно, от грязи даже микробы дохнут. Иначе, как объяснить, что местные жители не вымерли, а мы пришельцы из цивилизации болеем и мрем от антисанитарии словно мухи. Вот, опять живот скрутило! От этого, наверное, мысли такие грустные и сердитые.

Афоня, взмыленный, в пене, будто загнанный конь «тяжеловоз», подошел с последними бойцами и сгрузил с себя альпийскую палатку. Здоровый, чертяка! На нем можно пахать и пахать! Работай он молотобойцем — цены б ему не было!

— Никифорыч! Помогай строить апартаменты! Мне одному не совладать! — пропыхтел Александров. — Палатка двухместная, рассчитана на меня и ротного. Но, учитывая присутствие начальства в двух экземплярах, вроде и на вас нужно место выделять. Я ее тащил, значит, точно буду в ней спать. Ротного обижать нельзя, тебя тоже. Что делаем? Какой выход из ситуации? А?

— Дрыхнуть втроем! Будем тесниться, — улыбнулся я. — Несправедливо оставлять тебя, Афоня, на земле. Ведь тебе ее обратно еще предстоит тащить.

— Ох, спасибо, благородный господин, товарищ старший лейтенант! Ваша искренняя доброта меня тронула до глубины души. Что ж, бери шнур, я тяну вправо, а ты — влево. Работаем быстро, не то промокнем до нитки, что-то дождичек усиливается, — усмехнулся Александров.