Владимир Масян - Замкнутый круг

— Это мы исправим, — Костерной присаживается на корточки, разглядывает рыбу. — Попросим соли у старшины. Напишем ему записку.

— У меня карандаш есть, — говорит с ног до головы заляпанный тиной малец, — и резинка.

Порывшись в карманах, он достал огрызок карандаша и ученическую резинку. Костерной увидел сразу: на одной ее стороне искусно ножом вырезан трезуб. Не подавая вида, капитан пишет записку старшине, сразу читая запись ребятам: «Выдать соли, хлеба и пару банок свиной тушенки».

— Тушенку в уху не кладут, — хохочут пацаны.

— Это мы на тот случай, если ухи на всех не хватит!

— Хватит, мы еще рыбы наловим.

— Ну, тогда посылайте гонца к нашему старшине. Он возле машин на площади. — Костерной поднимается и как бы между прочим спрашивает: — Кто это так ловко режет на резине?

— Если вам нравится, берите, — простодушно скалятся мальцы. — Нам еще немой даст.

— А где живет ваш немой?

— В конце села за ветлами большой дом под красной черепицей, — тычут пальцами в нужную сторону пацаны. — Только стучите сильнее, у него мать-старуха тоже глухая.

Дом действительно имел внушительные размеры. Огорожен добротным частоколом. На колодце, на каменном погребе пудовые замки. Двери сараев и клуни держит крепкий дубовый брус. Не любят в доме чужого догляда.

Солдаты стучат в дверь, но им никто не открывает. Сержант бьет прикладом в ставни.

Через минуту за дверью послышался шорох, скрипнул засов. В дверном проеме показалась старуха лет восьмидесяти.

— Кого трэба? — Ее выцветшие глаза слезились.

Сержант отстраняет ее плечом и первым входит в дом. За ним быстро проходят остальные. Старуха крестится и охает.

В просторной кухне русская печь, большой стол покрыт вышитой скатертью, на широкой лавке полосатое домотканое рядно. В углу обвешанные рушниками образа. Пахнет хлебом и самогоном с чесноком.

— Бабуся, — зовет Костерной. — Будем делать у вас обыск.

— Чего искать-то у старого человека? — Старуха снова крестится.

Но обыск уже начался. По знаку капитана маленький юркий татарин Рустамов отодвигает металлическую заслонку в печи и головой лезет внутрь, простукивает там камни.

Алимов пробует открыть массивный шкаф в горнице. Дверцы заперты.

— Где ключ? — спрашивает у хозяйки.

— У сына, — пятится та из комнаты.

— А сын где? — спрашивает Алимов, ковыряясь в замке.

— В селе где-то…

— Сейчас откроем, товарищ капитан, — улыбается Алимов. — На гражданке и не такие приходилось откупоривать.

— Матка боска ченстоховска, — шепчет старуха.

— Не беспокойся, мамаша! Будет цел ваш шкафчик!

Створки шкафа распахиваются, и одновременно оттуда гремят выстрелы В ответ автоматные очереди. Из шкафа вываливаются два тела. А на полу, зажав ладонями живот, корчится Алимов.

— Невесело. — Ченцов первый раз прервал рассказ Костерного. — Еще одна жизнь на нашей, капитан, с тобой совести. Трупы опознали?

— Труп один. Второй бандит в госпитале. Врач говорит, будет жить.

— Допросил?

— Там у него уже Медведев.

— Добре. Ну, а дальше что было?

— Потом мне доложили, что слышали перестрелку за мельницей. Я выехал туда. Вот тут-то и началось самое интересное…

Прочесали лес перед мостом, результатов никаких. Перебрались за реку. И почти тут же наткнулись на застреленного мальчика, а чуть дальше подобрали труп молодого парня, по всем приметам — боевкаря из банды. Убит из немецкого автомата. Документов, конечно, и свидетелей никаких. Единственное, что установили: в момент гибели бандит находился или на повозке или возле нее. Куда делась или кто забрал — понятно. А вот кто и зачем стрелял — вопрос. Наших в том районе не было. Выходит, бандит застрелил бандита? И бросил труп на дороге? Тоже не очень-то похоже на действительность. Мальчонка-пастушок скорее всего пострадал случайно.

Решили устроить засаду. Никого. А тут, ближе к вечеру, фельдшерица из Здолбицы, Сокольчук, подкатила. Говорит, на вызов к больному леснику едет. Я сразу сержанта Подоляна с отделением за ней следом посылаю: взять усадьбу в кольцо и держать ухо востро. Как чуял, что не простой это вызов. Сокольчук давно у меня на примете была. И капитан Смолин видел ее в станционном буфете. Больно она охоча стала на дружбу с его кралей. Кстати, я бы проверил, не здесь ли ключик к секрету об утечке информации из одного интересного учреждения?

— Не отвлекайтесь! — Ченцов нарочито сухо пресек намек Костерного, хотя сам уже думал об этом.

Подполковник не любил обсуждать с другими то, чего сам еще до конца не понял и в чем не определил своей позиции.

Но капитан Ченцова понял по-своему.

— Есть не отвлекаться! — и подобравшись, начал коротко пересказывать события дальше. — Оцепили лесничество, произвели обыск. Кроме лесника Пташека и Сокольчук, в усадьбе никого не было. В клуне на сеновале сержант Подолян обнаружил окровавленную офицерскую гимнастерку с приколотыми двумя орденами Красной Звезды и полным комплектом документов в кармане.

— Боярчук? — начальник районного отдела МГБ аж привстал со стула.

— Так точно, старший лейтенант Боярчук, — не моргнув глазом, подтвердил Костерной и выложил на стол удостоверение личности и комсомольский билет пропавшего офицера.

— Тка ак, Иван Петрович! — Ченцов встал и взял в руки документы Бориса. — С гобой не соскучишься! Может быть, ты и Боярчука нашел?

— Чего нет, того нет. Все перерыли, все перетряхнули.

— Что показал Пташек?

— Божится, сукин сын, что в глаза никого не видел.

— И ты поверил?

— Как же, пусть карман держит шире. Сын у него — связным в банде, это я точно знаю.

— Засаду оставил?

— Бесполезно. У них наверняка существует система предупреждений об опасности. Кое-чему они хорошо научились у партизан.

— Тогда едем.

— Куда?

— В лесничество. Если Боярчука убили, то захоронили где-то поблизости. Если оставили живым, значит, увели в банду.

— И подбросили нам гимнастерку с документами?

— То есть…

— Не знаю пока, но думаю, гимнастерку нам оставили не случайно.

— Дал нам знак и заодно избавился от документов?

— Слишком тонкая игра для дивизионного разведчика.

— А вдруг?

— Чересчур много других «но»!

Ченцов еще раз перелистал документы Бориса, словно хотел прочесть что-то новое. Мысль о том, что Боярчук имеет реальный шанс выйти на след банды, поглощала пока все остальные, такой уж она была желанной. Но Костерной прав: слишком много неясного в этом эпизоде. «Эпизоде!» — Ченцов усмехнулся про себя: «Как же, уже оформил дело и прорабатывает эпизоды! А того, кто дело закрутил, нет как не было».

— Считаю, Пташека надо арестовать в любом случае. — Ченцов убрал наконец документы в сейф. — Тогда Боярчук сможет безбоязненно ссылаться на лесника.