Артем Драбкин - Я дрался на танке. Продолжение бестселлера «Я дрался на Т-34»

— Я считаю, что нас подготовили очень хорошо. И хотя у нас все преподаватели были только фронтовики, но я не могу сказать, что, приехав на фронт, мы оказались полностью готовыми воинами, все-таки боевой опыт нельзя заменить никакими знаниями, а он приобретается только при непосредственном участии в боях. Но вот в плане знания техники и досконального освоения всех специальностей экипажа танка нас подготовили очень хорошо.

Мы могли и наводчиками быть, и на рации работать, а уж про вождение танка я и не говорю. Помню, как-то уже на фронте мы ехали ночью, но танк что-то подозрительно сильно вилял. И когда мой самый первый механик-водитель Серафим Васильевич Февралев признался, что он в темноте из-за куриной слепоты почти ничего не видит, то я его спокойно заменил. Да и потом частенько тоже садился за рычаги. Взаимозаменяемость у нас в экипажах была полная, каждый мог подменить каждого.

А среди курсантов были как бывшие фронтовики, направленные из госпиталей, так и вчерашние школьники. Во всяком случае, вспоминая их, могу сказать, что у нас были самые разные ребята и полный интернационал. Например, вместе со мной учились армяне Рачья Капланян и Артем Захарьян, который погиб самым первым из нашего выпуска… Александр Стребков с Урала, Николай Кривец из Казахстана, Сашка Моторин из Ташкента, беспризорник, между прочим, Семен Ходжаш из крымских татар, Володя Сергиевский из Москвы, Лель Валуев из Белоруссии. Иван Куценко — украинец, наш комсорг Сергей Медведев из Молдавии, Бехкатуров — казах, но в основном, конечно, славяне.

Как кормили? Вот вы мне дали прочитать несколько интервью с вашего сайта, в которых ветераны описывают ужасы курсантской жизни в училищах, что они там чуть ли не как в блокадном Ленинграде голодали. Не знаю, скажу лишь за себя. Думаю, что нас кормили нормально, но просто и нагрузки у нас были колоссальные, ведь гоняли нас будь здоров, а ребята же все молодые, поэтому, конечно, нам казалось, что не очень. Нам не хватало, вечно ходили полуголодные, поэтому все рвались на дежурство по кухне, а по ночам еще и приворовывали с полей виноград.

— В самоволки, кстати, ходили?

— И в увольнения ходили, и в самоволки бегали. Вот, кстати, вспомнился такой анекдотический случай. В Мары помимо нашего был развернут еще целый ряд училищ, точно помню артиллерийское, пограничное и какая-то авиационная академия. Поэтому в городском парке на танцах за девушек была большая конкуренция, даже до драк доходило. И вот как-то пошли мы в гарнизонную баню, а на мосту через Мургаб нам навстречу летчики. Нас всего несколько, а их значительно больше: «Мы в небе, а вы по земле ползаете», и нас в реку с моста…

Но о водных процедурах мы там и сами мечтали, потому что туркменская жара это нечто, никогда ее не забуду… Когда нас летом выводили на полевые занятия, то мы занимались только по ночам, потому что из-за жары в 40–50 градусов броня раскалялась до такой степени, что до нее просто невозможно было дотронуться. Поэтому занятия на танках проводились только ночью. А знаете, как мы обедали в эту жару? Когда нам приносили еду, мы раздевались и прямо с котелками залезали в арыки в воду по грудь и так ели… Сырые яйца чуть присыпешь песком, так через 5 минут уже можно есть… В час послеобеденного отдыха палатки обливали водой, сами оборачивались в мокрые простыни, но уже через 15 минут все были абсолютно сухие…

Что еще вам рассказать? Еще в самом начале нашей учебы наш комсорг Медведев спросил: «Ребята, кто из вас может на слух быстро записывать сообщения?» Говорю: «Я могу». — «Тогда будешь по утрам принимать сводки Совинформбюро. Как запишешь, будешь относить машинистке, а когда она распечатает, будешь разносить по всем четырем батальонам». И помимо учебы я занимался еще и этой работой.

— Большое было училище?

— В каждом батальоне было по 4 роты, а в каждой роте около 100 человек. Точно помню, что при выпуске в двух наших батальонах было 450 офицеров.

В общем, в начале весны 44-го нам присвоили звания младших лейтенантов и отправили за танками. Но перед самым отъездом я отпросился у командования повидать своих родных. К тому времени моего отца перевели в Чкаловское летное училище, поэтому в Ташкенте я оставил адрес своих родных в Оренбурге, пересел на пассажирский эшелон и уехал вперед, но меня строго-настрого предупредили: «Ну, смотри». И действительно, получилось очень удачно, пока ждал свой эшелон, провел три дня с родными.

А уже из Оренбурга половину наших ребят отправили за танками в Нижний Тагил, а нас отправили в Горький на завод «Красное Сормово». Там в запасном полку мы получили новые танки Т-34–85, сформировали экипажи и целый месяц проводили тренировки, стрельбы, слаживание экипажей.

Я на фронте на каких-то обрывках бумаги делал краткие записи, фактически вел что-то вроде дневника, и поэтому у меня сохранился и список моего первого экипажа и разного рода подробности. Вот, например, такая запись:

«Сегодня, 25 мая 1944 года на заводе № 112 получили машину под номером 4 090 260. Скоро на фронт. По слухам нас отправят на Украину».

В первый мой экипаж попали: механик-водитель — Серафим Васильевич Февралев, 1908 г.р., из Бурятии. Впоследствии он был ранен и до самой его смерти я с ним переписывался. Наводчик — Николай Ведищев, 1920 г.р. Заряжающий — Павел Деленда с Алтая, 1924 г.р., до сих пор живет в Кемеровской области. Стрелок-радист — Кривенцов. При формировании экипажей, конечно, не разбирали, приятный-неприятный, нравится, не нравится, вам вместе воевать, и точка.

И через Москву нас отправили не на юг, как мы ожидали, а на западное направление. Вся наша рота попала в 86-й разведывательный батальон 1-го танкового корпуса. До этого в состав разведбатов танковых корпусов танки никогда не входили, потому что их просто не хватало, были только мотоциклисты, мотопехота, кто-то еще, и только наш набор был впервые.

А когда началась операция «Багратион», то мы пошли вперед по северу Белоруссии от станции Ветрено, что между Полоцком и Витебском.

— А вас обрадовало или расстроило, что вы попали именно в разведбат?

— Честно говоря, мне было совсем безразлично. К тому же к этому времени я уже четко усвоил истину, что в армии не рассуждают, а выполняют приказы.

— Помните свое боевое крещение?

— Именно первый бой как таковой и не помню, но могу рассказать про самое запомнившееся задание из того периода.

Нам поручили разведать маршрут по направлению к городу Браслав. Идем на скорости. Впереди командир взвода Иван Дубовик, за ним Володька Сергиевский, а я третьим. Получаем сообщение: «Впереди в селе Озеровцы немцы». Мы сразу орудия ежом, т. е. одно вперед, другое влево, третье направо. А шли по проселочной дороге и пылища поднялась просто страшная. Вдруг командир взвода пропадает, не видим его машины.