Анатолий Маркуша - Нет

— Ну, орлы, — сказал Бокун, — давайте плановую таблицу подработаем, а то нам за такой кагал накостыляют по шее и с порога выгонят.

— Главное — блокировать сестру, — сказал Блыш, — там такая цыпочка есть, по кличке Тамара, моментом заклюет.

— Да, сестрица серьезная! — подтвердил Агаянц.

— Возраст? — спросил Бокун. — Внешность?

— Годика двадцать два, наверное, с мордочки ничего, но свирепа…

— Ясно, сестру Тамару поручаем Эдику, — сказал Бокун, — Он у нас самый молодой и самый холостой. Твоя задача, Эдька, на первых шагах заговорить ей ротик и не допускать в палату. Держи средства поражения! — И Бокун вручил Волокушину здоровенную коробку конфет. — Добавишь личного обаяния и не пускай! Упустишь, обратно пешком пойдешь.

Волокушин, явно польщенный доверием, ничего не ответил, но всем своим видом показал: не сомневайтесь, будет сделано.

— Петька, — обращаясь к Володину, сказал Бокун, — а ты бери на себя лечащую врачиху. По агентурным данным дама серьезная, так что никаких вылазок против личности? Понял, барбос? С ходу заводи интеллигентный разговор, побольше медицинских терминов и дави ее любознательностью. Агаянц принимает на себя главного. Как окручивать Вартенесяна, я тебя учить не буду, это ты сам лучше меня понимаешь. С группой прикрытия все ясно? Ударная группа: я, Орлов и Блыш. Мы просачиваемся в палату. Ведет Антон, он дорогу знает. Дальше действуем по обстановке. Вопросы имеются?

— Есть предложение, — сказал Блыш.

— Давай.

— Во-первых, чтобы не привлекать излишнего внимания широких кругов лечащейся публики, не надо загонять машины на территорию больницы, во-вторых, следует провести предварительную разведку через окно палаты. Если сестрица окажется там, ее придется предварительно выманить в приемный покой, иначе я ни за что не ручаюсь.

— Дело, — сказал Бокун. — Принято. Покажешь, где ставить машины, Антон. Давайте жмите с Орловым вперед, я сажусь на хвост. Все? По коням!

Больница стояла в молодом смешанном лесу — частью лиственном, частью хвойном. Лес был саженый, тянулся полосами.

Они поставили машины в негустом ельничке, вплотную примыкавшем к территории больницы; тихо прикрыли дверки и фланирующей походкой направились к зданию стационара. Бокун, Блыш, Орлов и Волокушин держались вместе, чуть поодаль следовали Агаянц и Володин. Под окном палаты остановились. Бокун и Орлов сплели руки стульчиком.

— Наступай, Эдька, — скомандовал Бокун. — А ты страхуй, Антон.

— Виктор Михайлович читает. Сестра — в палате, чего-то делает с посудой. Больше там никого нет.

— Ясно, — сказал Бокун. — Эдик, жми вперед, вызывай ее и уводи подальше от входа. Ну, ни пуха ни пера, — и, будто провожая радиста на парашютный прыжок, скомандовал: — Пошел!

Минуты через три взял курс на свою цель Володин. Следом Агаянц отправился разыскивать Вартенесяна. Остальные подождали немного, и Бокун сказал:

— Все тихо. Пора?

— Двинули!

Быстрым шагом летчики направились к крыльцу: первым шел Блыш, за ним Бокун, дальше — Орлов. Словно тени, промелькнули они через крыльцо и исчезли.

— Вот и мы! — объявил Блыш, радостно улыбаясь Хабарову.

— Привет! — сказал Орлов. — Куда сгружать? — И сам, сориентировавшись в обстановке, начал выставлять на тумбочку коробки, бутылки и всякую всячину.

— Ребята, да вы что? Куда столько? Тут же на целый зоопарк харчей… — сказал Виктор Михайлович, стараясь придать голосу недовольные интонации.

— Нормально, — небрежно заметил Бокун, — это еще не все, — и присоединил к продуктам заказанный Хабаровым самолетик на подставке-пепельнице. — Акимыча радикулит сразил, не приехал, но эту пепельничку лично смахнул из кабинета начальника Центра. Так что учти, Виктор Михалыч, человек старался и рисковал…

Гости расселись и… через каких-нибудь пять минут «пошли на взлет».

Бокун рассказывал о предстоящем облете прототипа с велосипедным шасси. Помогая себе руками, показывал, как будет выруливать, разгоняться, поднимать носовое колесо.

Хабаров слушал заинтересованно:

— Постой, постой, не торопись! Ты возьмешь ручку на себя, говоришь, и она поднимет нос… Сомневаюсь…

— Интересно, а что она, по-твоему, будет делать?

— Может и не поднять нос, во всяком случае, до тех пор, пока не выйдет на взлетную скорость…

— Понимаю. Тебя смущает расположение опор относительно центра тяжести. Так переднюю стойку специально же поддемпфировали…

— Это правильно и весьма мудро, но откуда ты знаешь, что поддемпфировали ее настолько, насколько нужно? Пока еще это кот в мешке…

— А я и не говорю, что все ясно. Хотя схему Севс, кажется, нащупал правильную.

— Подожди, подожди, не торопись. — Вон бумага на тумбочке, нарисуй, как теперь расположены консольные стойки. Первый вариант был муровый.

Когда в палате появился Володин с Клавдией Георгиевной, на них в первый момент никто не обратил внимания. Все летали.

— Батюшки, да что за аэродром вы тут устроили? Товарищи, нельзя же так, я милицию вызову…

— Не надо, Клавдия Георгиевна, — жалобно сказал Хабаров, — ребята все трезвые и даже не курят… Познакомьтесь, пожалуйста, это мои друзья: вот Миша Бокун — очень талантливый человек, любитель классической музыки, сам иногда поет, только он ужасно застенчивый. Вот вы про милицию сказали шутя, а Миша уже побледнел. А это Орлов. Если вам надо что-нибудь относительно положения звезд выяснить, обращайтесь к нему — знает все! Если у вас затруднения личного плана, тоже обращайтесь к нему — может помирить кролика с удавом, может успокоить разъяренного тигра, а ревнивого мужа превратить в ручного котенка. Весь Центр пользуется его услугами. А это Антон Блыш, с ним вы, кажется, уже виделись. Единственный недостаток у человека — молодой. И главное — достоинство… Антон, заткни уши! И главное достоинство этого нахального типа — молодой…

— Ну вот что, мальчики, даю вам полчаса. А потом — брысь! Договорились?

Она ушла.

И разговор снова завертелся вокруг велосипедного шасси.

— А почему Севс не сдвоил колеса на передней стойке? — спросил Хабаров.

— Борется за вес.

— Ему хорошо весом отчитываться, копеечной экономией. А как ты будешь разворачиваться на рулежке, когда нет скорости?

— Между прочим, я ему говорил об этом, — сказал Володин, кивая на Бокуна. — И консольные стойки, по-моему, жидковаты. Чиркнет посильнее — отлетят.

— Консольные стойки не жестче, а, пожалуй, динамичнее надо делать, — задумчиво сказал Хабаров. — И вообще тут все не так ясно, как кажется на первый взгляд…

После долгого перерыва они снова были вместе и совершенно не замечали, что разговор происходит в больничной палате, что один из них лежит на казенной койке. Поглощенные общими заботами, общими надеждами и сомнениями, они и здесь «летали» точно так же, как «летали» всегда и всюду, собираясь вместе, — в аэродромной курилке, дома, на рыбалке, в перерыве между двумя таймами футбольного матча…