Сэйити Моримура - Кухня дьявола

«Недопустимо, чтобы в руки наступающих советских войск попал хотя бы один из этих препаратов» — таков был приказ руководства отряда… И вот, в полночь 10 августа из отряда начали выезжать грузовики.

Бывший служащий отряда вспоминает: «С вечера и до полуночи 10 августа в Харбине и во всей округе шел дождь… Под дождем сосуды с формалином грузили на машины, но из-за спешки погрузили не все. Сотни их были вывезены из отряда к реке Сунгари и под покровом ночи сброшены в реку».

Предстояло также вывезти или уничтожить запасы бактерий, производство которых существенно увеличили в последние месяцы, огромное количество грызунов, сотни миллионов блох, большое количество экспериментальных материалов, накопленных исследовательскими группами отряда, в частности подробное описание практического применения бактериологического оружия на территории Китая, буквально горы протоколов вскрытий, описаний этиологии и патогенеза, протоколов различных экспериментов, описаний процесса культивирования бактерий. Все эти документы в ночь с 10 на 11 августа сваливали в ямы, вырытые в разных местах на территории отряда, обливали нефтью и второпях сжигали.

Некоторые ученые, командированные в «отряд 731» из различных высших учебных заведений Японии, пытались припрятать на всякий случай данные исследований и увезти их в Японию, надеясь благодаря им прославиться на ученом поприще в будущем. Однако руководство, обнаружив попытки скрыть документы, резко пресекало их, не гнушаясь даже побоями.

Срочной задачей было также уничтожение приборов и оборудования. Многочисленные культиваторы для бактерий, холодильные установки, микроскопы, микроаналитические весы, керамические бомбы — все это уничтожалось без остатка.

Трудности возникли при разрушении зданий. В особенности крепкой оказалась специальная тюрьма, построенная из высокопрочных материалов и имевшая толщину стен более 40 сантиметров. Саперам потребовалось провести специальные работы, чтобы заложить во многих местах взрывчатку и осуществить взрыв. Нужно было проделать в полу и под лестницами глубокие отверстия. Сделать все это было приказано сотрудникам учебного отдела. Вооружившись ломами и кувалдами, они вошли внутрь тюрьмы — и остолбенели.

Трупы заключенных были уже убраны, и в пустых камерах стоял запах карболовой кислоты. Этот запах напоминал об ужасных, еще вчера проводившихся экспериментах на живых людях. Влажный ветер гулял по коридорам второго этажа 7-го корпуса.

Сотрудников отряда, впервые вошедших сюда, поразили большие иероглифы, которыми были испещрены стены камер.

На выщербленных кое-где бетонных стенах выделялись почерневшие надписи: «Долой японский империализм!», «Да здравствует Коммунистическая партия Китая!»

Величина каждого иероглифа была не менее 20 сантиметров в высоту и столько же в ширину. С первого взгляда было ясно, что написаны они кровью. Их написали китайские коммунисты, выразив тем самым ненависть к поработителям родной страны и безграничную любовь и преданность своей партии. Вложив всю переполнявшую их горечь в окровавленную ладонь, прячась от глаз надзирателей, писали они эти слова. Тщательно выписанные иероглифы необычайно потрясли смотревших теперь на них японцев. Каждый багрово-черного цвета иероглиф, словно удар тока, действовал на служащих «отряда 731», почувствовавших в эту минуту, как заколебалась почва у них под ногами.

Один из служащих отряда, стоявших тогда перед стеной с иероглифами, признался: «Я был потрясен, увидев эти надписи на стенах. Заключенные писали их, собрав, вероятно, всю свою волю, перед тем как стать жертвами экспериментов. Я ничего не знал тогда о коммунистической партии, ее идеях, принципах, но я не могу описать, как я был ошеломлен. Я узнал, что были люди, которые, находясь у последней черты, хранили свою убежденность. Я тогда всем своим существом ощутил, что это были не „бревна“ — это были мужественные люди».

Написанные кровью на стенах камер, эти слова и после убийства написавших их людей воодушевляли других заключенных, попавших сюда, и до последнего момента поддерживали в них веру в освобождение народа и человеческое достоинство.

Сотрудники отряда, забыв о той работе, которую им нужно было сделать, не произнося ни слова, стояли перед стенами с иероглифами.

Советские войска продвигались стремительно. Харбинский военный госпиталь был переполнен ранеными японскими солдатами, поступавшими с передовой. Площадь перед харбинским вокзалом была запружена беженцами.

На счету была каждая минута. Все помещения и коридоры блока «ро» облили горючим и подожгли. Кверху поднялся черный дым. Одновременно с этим раздался грохот. Это рухнули от взрыва, подготовленного саперами, стены специальной тюрьмы.

В ночь на 12 августа паника в «отряде 731» достигла невероятных размеров. На подъездные пути отряда со станции Пинфань были поданы специальные эшелоны для эвакуации личного состава. «Всем немедленно погрузиться в эшелоны, ручной багаж — два места на одного человека. Снимать вклады со сберегательных счетов запрещается!» Так было объявлено в «деревне Того» 11 числа после полудня. Поползли слухи, что «советские войска уже ворвались в Харбин и идут уличные бои». В поселке начался переполох. Каждой семье давали рис на дорогу. Люди упаковывали пожитки. Мебель бросали возиться с ней было некогда. Пустые шкафы стояли с открытыми дверцами и выдвинутыми ящиками. Хватали детей и бежали к вагонам.

Весть об эвакуации на родину вызвала бурю радости в общежитии подростков-стажеров. Возвращение в родной дом, о чем они постоянно мечтали, было для них событием более важным, чем обстановка на фронте. Когда открыли свободный доступ в отрядный магазин, подростки бросились на ручных тележках вывозить оттуда то, что они захотели захватить с собой. Больше всего их привлекали одежда и сладкое.

В эшелоны грузили взятые со складов рис, муку, мисо, соевый соус, сахар, предназначенные для питания сотрудников отряда и их семей в дороге. Продукты укладывали на пол товарных вагонов, а сверху покрывали плотными соломенными циновками. Возле вагонов была сутолока.

Одновременно с погрузкой в эшелоны более чем двух с половиной тысяч человек осуществлялась операция по уничтожению отрядных сооружений. Время от времени слышались взрывы, здания охватывал огонь, черный дым поднимался к небу.

В расположенной рядом авиачасти 8372, увидев эту картину, подняли тревогу и прислали пожарные машины, но командование отряда вернуло их, заявив, что «помощь не требуется» и что «все это предусмотрено планом боевых действий». «Секреты отряда и то, как он эвакуируется, нельзя было открывать даже частям своей армии», — рассказывает один из бывших служащих отряда.