Петр Елисеев - Привал на Эльбе

— Молодцы, хорошо службу несете, — поблагодарил генерал и вошел в хату.

Якутин умышленно появился один, не взяв даже Пермякова. Он не любил разговаривать с солдатами в присутствии командиров. Он сам когда-то служил и рядовым, и сержантом, и младшим лейтенантом. Отлично знал, что у любого язык немеет, когда его спрашивают при непосредственном начальнике.

Михаил толкнул в бок Элвадзе. Тот открыл глаза и, увидев генерала, вскочил, оправил гимнастерку, представился. Якутин достал папиросы, протянул командиру эскадрона и парторгу. Он молча что-то искал в своей сумке. Лицо у него выглядело угрюмым и напряженным. На широком лбу залегли морщины, серые глаза были усталые, черные волосы поседели на висках. Якутин достал докладную записку Елизарова, покрутил короткие усы, сказал:

— Я хочу кое-что уточнить из ваших наблюдений и посоветоваться с вами.

Все уселись за стол. Михаил был ошеломлен: генерал пришел советоваться с ним, младшим лейтенантом, с самым молодым командиром эскадрона? Михаил взглянул в его глаза. «О чем же будет говорить генерал?» Тот деловито осведомился:

— Давно ведете наблюдения?

— Двадцать восемь дней. За каждый день есть у меня подробные записи.

Михаил достал из сумки две толстые записные книжки и начал читать.

— Записи интересные. Можете их дать мне на пару дней? Хорошо, благодарствую. Что вы можете сказать о переднем крае врага?

Михаил повеселел. Ему давно хотелось сообщить командиру дивизии все подробности: в докладной записке он не мог описать всего.

— Самое сильное укрепление — на высоте сто тринадцать. Туда немцы стягивают силы и технику, — указал Елизаров место на карте. — На север и на юг тянется противотанковый ров, минная полоса шириной пятьдесят-шестьдесят метров и в три-четыре ряда проволочные заграждения. Атакой по фронту взять немцев трудно. А слабовато у них вот на этом участке. Здесь мы захватили «языка». Местность изрезана глубокими оврагами, балками. О распорядке дня противника я писал, но тоже не все.

— О распорядке дня противника? — улыбнулся Якутин. — Читал. Если все это так, то вас следует представить к награде. Важные сведения добыли.

Михаил с увлечением опять стал рассказывать о жизни немцев на переднем крае.

— А где немецкий генерал задает обеды?

— В конторе колхоза, четвертый дом от западной окраины селения Лихобор.

— Это селение находится в семи километрах от передней линии. Как вы узнали? — удивился генерал, рассматривая схемы.

— На днях старик оттуда прибежал. А вчера «язык» рассказал об этом. Да и сами кое-что приметили в бинокль.

— «Язык» разговорчивый, — согласился Якутин, поднимаясь со стула.

В заключение он сказал:

— Наша беседа очень ценная. Какие новости будут о противнике — немедленно сообщайте. В любое время суток докладывайте, будите. Если не удастся лично меня найти, пишите. Перо смелее языка… Ну, как дела, товарищ парторг, растете? — спросил Якутин Элвадзе.

— Не очень. Казаки говорят: на отдыхе непочетно вступать в партию, ждут приказа о наступлении.

— Командир эскадрона коммунист?

— Комсомолец. Он готовится к вступлению в партию, но решил подать заявление, когда эскадрон в бою себя проявит.

— Верное желание.

— Хорошее, — подхватил Элвадзе, — каждому зерну своя борозда. Он командир, с него спросится за весь эскадрон.

«Замечательные конники, — подумал генерал, прикрывая за собой дверь. — Такие не подведут».

Тревога! Кавалеристы седлали коней один быстрей другого, без паники и шума. Учебные тревоги не прошли даром. Даже Яков Гордеевич, тыловик эскадрона, не отставал от Кондрата Карповича, богатыря-наездника. Впрок пошло падение с коня и Михаилу. Теперь он, оседлав Бараша, выскочил первым со двора. Вслед за ним пулей вылетали казаки на лошадях, строились.

Метель чуть улеглась, но месяц по-прежнему был скрыт серыми, плывущими низко, почти над крышами домов, облаками.

Командиры эскадронов один за другим рапортовали о построении подразделений. Пермяков, приняв рапорты, объяснил боевую задачу;

— Танки прорвут немецкую оборону. Нам нужно пройти за шесть часов сорок километров. Обогнув укрепленную линию врага, пробраться в его тыл и с тыла ломать оборону.

— Артиллерия пойдет? — спросил Михаил.

— Нет, не пройдет оврагами и балками. Но сами артиллеристы будут с нами. Захватим немецкие орудия — пустим в ход. Наш полк пойдет в авангарде. Одна дивизия будет обтекать укрепленный район неприятеля с противоположной стороны. На Лихобор конники бросаются в одно время.

— Ходить врозь — драться вместе, — заметил Михаил.

— Конницу поддержит авиация. Ясно? В марше не курить и чтобы ничего не звякнуло: ни стремя, ни оружие.

Полк тронулся. Черная на белом снежном фоне лавина по лощинам спустилась в русло пересохшей речки, в глубокий овраг, к которому примыкает линия обороны противника, упирающаяся в лес. Задача казаков — проскочить в лес и там подготовиться к налету на знаменитую 113-ю высоту с тыла.

От головного эскадрона дозоры разветвлялись более мелкими группами. Михаил наказывал смотреть в оба: кругом, вниз и вверх, чтобы не напороться на боевое охранение, не проморгать секрет или «кукушку».

Немцы боялись леса — «там водятся черти», так они говорили о партизанах и казаках, внезапно появлявшихся в тылу захватчиков. Чтобы их не застали врасплох теперь, при такой обороне, немцы нередко выставляли в лесу боевые секреты автоматчиков, сажали на деревья «кукушек».

Казаки посматривали по сторонам, ежились от предутреннего мартовского мороза. Сутулясь в седлах и потирая руки, они услышали глухую команду: «Слезай!» Полк остановился на исходных позициях. Седоки соскакивали с коней и сразу начинали бег на месте — грели ноги.

— Забрались, — кряхтел Кондрат Карпович от холода.

— Забраться-то забрались, а как выбраться? — ослаблял Яков Гордеевич подпруги. — Лошадки устали. А еще через немцев им надо прыгать.

— Кони выдержат. Опаска в другом — как бы на мины не напороться.

Старый казак после усердного посещения учебных занятий стал рассудительнее. Клинок он по-прежнему считал главным своим оружием, но уже не таким магическим, как раньше. С большим удовольствием при себе носил автомат.

— Мины — не главная опасность, — поправил отца Михаил. — Саперы очистят путь. Видите, уже щупают опушку.

— Это чем водят?

— Миноискателем. Умная шутка. Нащупает мину — дает сигнал, как по телефону.

— Вона что! Сработала чья-то голова, — с уважением к кому-то неизвестному сказал старый казак. — Надо бы супротив самолетов такой придумать. Летит — наставил в него, кувырк — и носом в землю.

— На этот раз самолеты, может, вреда и не сделают, — рассуждал Михаил. — Здесь, в лесу, не увидят. В атаку пойдем — уже темно будет.