Василе Преда - Поздняя осень (романы)

— Садись, — предложил ему Думитру, указывая на один из стульев. — Нам с тобой нужно поговорить.

Потря испуганно вздрогнул и, поборов смущение, взглянул в глаза командиру. Солдат был явно растерян, он буквально замер на месте. Думитру пришлось повторить приказ, чтобы заставить его сесть. Сел он неловко, бочком, стесняясь командира.

Думитру рассмеялся:

— Садись как следует, здесь не заминировано!

Солдат в ответ попытался изобразить улыбку и чуть-чуть подвинулся на стуле.

— Я тебя вызвал, — начал Думитру как можно теплее, — потому что сегодня утром на танкодроме мне показалось, что ты чем-то огорчен. Все время о чем-то думаешь. Что у тебя случилось?

Потря, не поднимая глаз, продолжал молчать.

— Какие-нибудь неприятности? — продолжал допытываться Думитру. — Ты можешь мне все сказать, у меня тоже есть ребенок, правда, девочка, чуть помладше, чем ты, но это не имеет значения. Я ведь и тебе мог бы быть отцом. Помнишь, я вам так и сказал, когда вы прибыли сюда: здесь я вам и мать и отец! От меня у вас не должно быть секретов.

— Да, — выдавил из себя Потря после тщетной попытки проглотить застрявший в горле комок.

Он почувствовал, что на глазах появляются предательские слезы. Он машинально смахнул их жестким рукавом гимнастерки. Думитру сделал вид, что ничего не заметил, и закурил. Оба помолчали.

— Ты мне доверяешь? — тихо спросил Думитру.

— Да, — ответил Потря, нервно кусая губы.

— Тогда ты должен мне все рассказать. Я единственный, кто тебе может помочь сейчас. Как у тебя с командиром взвода? Все нормально?

— Все нормально, — заверил его Потря, взглянув наконец в глаза. — Товарищ старший лейтенант очень хороший человек.

— А он тобой доволен?

— Все хорошо…

— Может, из товарищей своих с кем не поладил?

— Нет, дело не в этом, — ответил почти шепотом Траян Потря.

— А в чем же? — допытывался Думитру.

— Знаете, товарищ полковник, у меня родители умерли. Перед самым призывом. Недели за две. Ночью отравились газом. А я работал в ночную смену. Когда вернулся домой, они уже были мертвые… Оба…

Он замолчал, не в силах сдержать слез. Думитру позволил ему выплакаться. Увидев, что он успокаивается, ободряюще ему улыбнулся.

— Первое время мне было страшно заснуть, — признался Потря. — Боялся, что и со мной случится что-то вроде этого, что утром не встану. Когда сюда попал, все равно было страшно. Потом стало проходить…

— А что же ты ко мне не обратился? Или к командиру взвода? — Думитру стал строже. — Или к врачу в медпункт? Как же так можно?

— Я боялся, что смеяться будут, — оправдывался Потря, растерянно пожимая плечами. — Скажут, что симулянт, что от службы увиливаю.

— Кто бы мог такую глупость сказать?! — удивился Думитру.

Потря помолчал, а потом доверительно произнес:

— Знаете, мне нравится в армии. Здесь лучше, чем дома, там ведь у меня никого не осталось…

— А что ты сейчас-то приуныл? Заболел, может?

— Нет, я не заболел, — Потря опять понурил голову. — Хотя лучше бы заболел, лучше бы вовсе умереть и со всем покончить!.. Сосед вот пишет, — начал он объяснять, — ураганом снесло полкрыши с дома, а братья, их у меня двое, пришли — меня-то нет — и унесли все из дому…

Думитру молчал. Он посмотрел на этого паренька, почти еще ребенка, съежившегося на слишком большом для него стуле, подавленного тем, что дом его был разорен.

— Это все?

Солдат вздрогнул от удивления. «А этого мало?! — хотелось ему крикнуть. — Что может быть хуже?» Но голос Думитру был тверд, строг, и Потря промолчал.

— Все рассказал? — Думитру повторил вопрос спокойно и уверенно, и солдат понял, что командир знает, что надо делать. У него отлегло на душе, взгляд посветлел.

Думитру видел, что парень пытается преодолеть сомнения, колебания. Он ждал, не повторяя вопроса. Потря заговорил сам.

— Еще вот что… — Он поднял на командира свои голубые глаза, полные слез. — На праздники ко всем ребятам кто-нибудь да приехал, только ко мне никто, — закончил он шепотом с горькой улыбкой.

Опять наступило тяжелое молчание.

— Я тебя понимаю, — сказал наконец Думитру задумчиво. — Так было и со мной, когда я поступил в военное училище. Отец у меня умер, когда мне и десяти лет еще не было. А мать, женщина боязливая, из дому далеко уезжать боялась. Она так и говорила: «Боюсь по чужим дорогам ездить». Никогда не выезжала из своего родного города Кымпулунг-Молдовенеск. Она и сейчас там живет. Она, правда, малограмотная, проучилась года два в начальной школе, а простым людям неизвестность внушает страх… Ко мне тоже некому было приезжать. Что же делать! Надо принимать жизнь такой, какова она есть. Мы же мужчины!

— Да, так надо, — согласился Потря.

— Ас домом твоим мы что-нибудь придумаем! — обнадежил его Думитру.

Он снял трубку и заказал срочный разговор с примэрией деревни, откуда приехал Потря.

— Я попрошу примаря помочь тебе. Пусть выделит шифер для крыши. Пойдешь в отпуск на пять суток, — предложил он свое решение этой «тактической задачи». (Для Думитру вся жизнь была огромным полигоном, на котором приходилось непрерывно решать тактические задачи разной степени сложности. Успехи в решении этих задач зависели от того, насколько человек силен, умен и подготовлен.) — Я куплю тебе ящик гвоздей, выдам сухой паек на пять суток. Нужно показать твоим братьям, что ты и один не пропадешь! — сказал он, глядя в глаза солдату.

Только что эти голубые глаза были усталыми и печальными, и вдруг в них загорелся огонек. Солдат вскочил со стула и бросился целовать руку командира.

— Что ты, парень, — остановил его Думитру и погладил по голове словно ребенка. — Давай собирайся в дорогу! — закончил он, давая понять, что между двумя мужчинами подобное проявление сентиментальности неуместно.

Траян Потря не находил слов от нахлынувшего чувства благодарности. Ему казалось, что все это сон. С сердца будто камень свалился. Он вышел из кабинета радостно взволнованный.

Думитру позвонил домой. Трубку сняла, как обычно, Кристиана.

— Собери-ка мне, пожалуйста, еды в пакет, что там у нас получше. Сухой паек на пять дней, — уточнил он. — Не пугайся, никуда я не уезжаю! Ага. И консервы. Не забудь, на пять суток! Когда приготовишь, пошли ко мне Илинку с пакетом.

Затем он вызвал солдата, достал кошелек и дал ему денег на покупку ящика гвоздей в сельском кооперативе. Оставшись один, он задумался. Правильно ли он сделал? Все-таки риск. Увидит парень родной дом, разрушенный ураганом, ограбленный братьями, может и руки на себя наложить. Он, судя по всему, впечатлительный, легко впадает в отчаяние.

Конечно, он превысил свою власть командира части. Отпуск положено давать только за отличные показатели, которых у Потри не было. Но он не сомневался, что, вернувшись, Потря будет стараться изо всех сил, чтобы показать, что достоин доверия. Разумеется, могло случиться и иначе! Это был риск, на который Думитру шел вполне сознательно. С Потрей, думал он, стоит рискнуть, чтобы выиграть борьбу за человека.