Сергей Кольцов - Тихая разведка

И вдруг мотоциклисты как бы сделали резкий пируэт: свернули влево уступом, увеличивая скорость. Обогнув березовую рощу, оставляя в воздухе запахи бензинового чада, жандармы тут же скрылись за чертой дальнего перелеска.

Черемушкин приподнял от земли зачугуневшее, собранное в единый комок тело. Его рука, опустившая рядом с собой гранату, заметно дрожала. Коврова молча положила свою горячую ладонь на его руку… Их глаза на мгновение встретились…

Со стоянки снялись на полчаса позже назначенного времени: задержало то, что только что произошло. Теперь же, учитывая каждую минуту, Черемушкин спешил довести разведгруппу к месту намеченной встречи с Касаткиным и Сабуровым — к западной окраине лепного озера Голубые Васильки, расположенного в квадрате «двадцать четыре».

Неся свою долю груза, справедливо разделенного между всеми участниками рейда, Ганс Ганке за очень короткий срок пребывания в качестве военнопленного проникся, с трудом признаваясь себе, уважением к каждому разведчику. Нет! Это не было абсурдом. Он знал немало немецких войсковых разведчиков, обладающих твердой волей и бесстрашием. Но, в основном, подобные подразделения строились лишь на принципах строжайшей дисциплины, бездумного, неосознанного повиновения младшего старшему. Здесь же с высоты своего звания штандартенфюрер СС улавливал для себя что-то не совсем обычное в отношениях между людьми. Русская разведгруппа в его понимании представляла собой отлаженный, с многократным запасом прочности механизм, который даже при выходе из строя некоторых деталей все равно продолжал бы работать в заданном режиме. Странно, конечно, прозвучало бы это его признание вслух, но это было так, и иначе строить свои умозаключения он считал отступлением от истины. По своей природе Ганке не был трусом, но постепенно стал одним из тех, кто, несмотря на свое прямое отношение к службе СС, назвал войну на Востоке проигранной…

Как ни спешил Черемушкин, наверстывая упущенное время, он привел своих спутников к назначенной точке с часовым опозданием.

Остановились в густом, но мелкорослом ельнике. До узкой горловины между берегом озера и западной стороной лесного массива оставалось еще не менее двухсот метров. Стояла удивительная тишина. С одиноко растущего раскидистого дуба в бинокль была заметна на фоне местности каждая деталь. Прямо впереди виднелось озеро. В роскошной раме высокого зеленого камыша и куги оно безмятежно дремало в тишине и покое. Ничто не напоминало о том, что где-то здесь, поблизости, могли находиться люди. Кого бы занесло в эту глушь?..

Черемушкин озабоченно бросил взгляд на часы: шестнадцать ноль шесть. Беспокойство росло вместе с движением минутной стрелки. И вдруг совсем рядом послышался призывный голос кукушки. Досчитав до десяти кукушечьих вздохов, Черемушкин с повеселевшими глазами произнес:

— Это свои, ребята!

— Точно, Сабуров. Молодец, старик! — несказанно обрадовался ефрейтор Цветохин. Несмотря на разницу лет — Сабурову было двадцать девять, а Цветохину шел только двадцатый, — они были друзьями, водой не разольешь.

— Аркаша, давай ответную трель соловьиную! — приказал мягко Черемушкин.

В лесу, как бы радуясь солнцу, бездонному голубому небу, увлеченно засвистал соловей.

С противоположной стороны донеслись ответные стенания кукушки.

Минут через пять показалась широкоплечая фигура старшего сержанта Касаткина. За ним слегка раскачивающейся походкой следовал Глеб Сабуров. Невесть сколько времени прошло с тех пор, как расстались, а стали обниматься друг с другом, словно вечность прошла.

— Место очень красивое, — стал делиться своими впечатлениями Касаткин. — Домик лесника и по сей момент действительно существует. И в нем и вокруг ничего не порушено. Настораживает множество следов: имеются и старые и новые, только что появившиеся: от сапог, автомобильных и мотоциклетных колес. Видимо, домик под контролем и туда время от времени наведываются гости. От домика лесника, в метрах двухстах к востоку, — обнесенное жердевой оградой, хорошо сохранившееся строение, в котором почти до потолка навалом складировано сено. Отличное место для отдыха. Подходы к нему просматриваются со всех сторон. К тому же, незаметно подойти к нему невозможно и по другой причине: вокруг, как по заказу, разбросан ранее прошедшей бурей сушняк. Лес очень густой, и в тех местах, о которых докладываю, следы человека не отмечены. Нами осмотрены, неподалеку от риги, будем так говорить, две поляны. Одна из них, метрах в ста от риги в восточном направлении, вполне пригодна для посадки самолетов — от ПО-2 до ЛИ-2 и однотипных транспортников. Там чудеса, там леший бродит, — улыбнулся Касаткин и, не сворачивая своей карты, вопросительно посмотрел на Черемушкина.

Командир мигнул глазами, одобряя результаты предварительной разведки.

— Товарищ капитан, — вполголоса произнес Касаткин, повернувшись спиной к смотревшему на него во все глаза Ганса Ганке. — Нашего гостя по всем признакам усиленно разыскивают. Убежден. Наблюдения и нюх мой подсказывают, что не ошибаюсь.

— Избытка в том, о чем говоришь, нет. Я вполне с тобой согласен, Михаил. Мне интересно знать, не обнаружил ли ты на своем пути рыскающих по лесу солдат полевой жандармерии?

— Да. Одна неконтактная встреча.

— Количество экипажей?

— Десять, — уверенно ответил старший сержант.

— Ты не ошибся в счете, Миша?

— Сабуров может подтвердить.

— Что скажешь, Глеб?

— Старший сержант прав, товарищ гвардии капитан. Число экипажей — десять. Гитлеровцев — тридцать. Десять пулеметов МГ-34. На каждой люльке по одному. Да прибавьте ко всему — тридцать автоматов. Три овчарки серой масти. Что вы на это скажете? Наша группа против них — горсть семечек: либо сразу пощелкать, либо пару для забавы оставить. Это если в открытом бою…

«Убедительно и понятно… Но почему десять, а не четыре? Логично деление по пять экипажей в одной группе, — размышлял про себя Черемушкин. — Отчего же четыре?.. Хотя, постой! Четверка мотоциклов отделилась от березовой рощи и ринулась словно в психическую атаку на заросли терна и шиповника. Затем так же неожиданно, не обстреляв преграду, вышла из зоны контакта с нами и направилась к месту, откуда появилась. Значит… Значит, пятый экипаж находился в роще, замаскировавшись в кустах, и, естественно, внимательнейшим образом следил, вел наблюдение за заинтересовавшим их участком местности. Другими словами, вызывал на явную провокацию тех, кто, возможно, находился за защитным зеленым поясом. И если бы те, не выдержав напряжения, обнаружили себя, то вызвал бы по радио рыскающую рядом вторую пятерку. Задумано хитро. Значит, десять. Считай, с пятью мы уже встретились».