Сергей Кольцов - Тихая разведка

Думая так, Черемушкин решил сейчас же выйти в эфир. Запеленговать-то их запеленгуют, но схватить, зажать разведгруппу не сумеют. Она будет уже далеко, в движении. На новом же месте затаится, ляжет «на дно».

Коврова повернула тумблер. Медленно, как бы вспухая, стал наливаться зеленым огнем индикатор настройки. Она пошаманила с настройкой радиостанции, повернула голову в сторону командира группы:

— Готова к передаче информации, товарищ гвардии капитан.

— Хорошо! Времени у нас — ровно пять минут.

— «Беркут»! «Беркут»!.. Я — «Пегас»… Я — «Пегас»… «Беркут», отвечайте. Я — «Пегас». «Беркут»! Я — «Пегас»… «Пегас»…

— Я — «Беркут», перехожу на прием…

— «Пегас»… «Пегас»… Я — «Гранит»… Я — «Гранит», перехожу на прием…

— Господи, прости меня за сентиментальность! — прошептала Коврова, чувствуя, как щекочет ресницы робкая слезинка.

— «Беркут»! «Гранит»! Слушайте меня внимательно. Я — «Пегас», перехожу к передаче информации…

Коврова, работая на слух, быстро посылала в эфир цифровые значения. А эфир, как бы застыл, был спокоен и невозмутим. Это ее, как опытную радистку, насторожило и даже встревожило. И только потом, много позже, стало понятно почему…

Коврова выключила рацию, вздохнула:

— Передано все, до единого слова. В аппаратной по стечению обстоятельств присутствовал генерал Валентинов. Очень заинтересован пленным Гансом Ганке. Передал всем, всем привет и пожелания действовать только так: тихо и бесшумно… А сам вроде бы погрозил кому-то из нас пальцем. Это мне радист «Беркута» по секрету сообщил. Самолет ПО-2 санитарного исполнения появится в юго-западной точке квадрата «двадцать пять» в три ноль-ноль утра. Сигнал для посадки принят «Беркутом» и уточнен. Костры: по одному в начале и в конце пробега и по одному — справа и слева по сторонам взлетно-посадочной полосы. Все. На душе как-то муторно, неспокойно, Женя. Сейчас же сворачиваемся и уходим. Радиосеанс продолжался семь минут.

— Я знаю. Только уточню: семь минут сорок шесть секунд. Учти на будущее. Касаткин! Снимай всех и трогаем…

Цепочкой миновали узкую горловину между озером Голубые Васильки и западной опушкой леса. Чуток прошли дальше. Достигли подошвы небольшой, похожей на седло для всадника, безымянной высоты. И тут услышали выхлопы мотоциклетных моторов. Еще две-три минуты промедления — и они будут настигнуты, перебиты из пулеметов. Но недаром же Касаткин и Сабуров проделали двойной путь до домика лесника и обратно, до места встречи!

Круто свернули к балочке. Только рассредоточились, как первый мотоцикл вынесся по бездорожью справа, миновал горловину, приостановился, дожидаясь остальных. И вот уже, уступом влево, мотоциклы с полевыми жандармами стали приближаться к безымянной высотке.

Экипажей насчитали пять. В двух колясках рядом с пулеметчиками высовывались головы овчарок темно-серой масти, нервно прядающих ушами. Те ли это были экипажи гитлеровцев, что уже встречались им, или другие, определить было невозможно. Да суть ли в том была… Важно, чтобы они пронеслись и исчезли с их горизонта.

Но так, как предполагал Черемушкин, не вышло. Произошло то, чего он больше всего остерегался.

Едва экипаж первого мотоцикла поравнялся с овражком, из коляски, вырвав из рук пулеметчика, он же являлся и кинологом, поводок, птицей выпорхнула овчарка. Перевернувшись в воздухе, в чисто цирковом прыжке, собака приземлилась на все четыре лапы и метнулась к полоске кустарника. Мотоциклист был вынужден резко нажать на тормоз. В него тут же, по инерции, врезался второй и перевернулся. Брызнул из деформированного бака, давшего трещину, бензин, попадая на выхлопные трубы. Пламя — и взрыв. Остальные были вынуждены объезжать внезапно возникшее, препятствие, выстраиваясь, как по ранжиру, и не понимая, что же на самом деле происходит у овражка. Затем сообразили, но было уже поздно.

Овчарка, не дотянув до цели несколько метров, была остановлена автоматной очередью. Восемь стволов ударили из засады по сгрудившимся машинам, пробивая бензобаки и буквально сметая людей. В ту же сторону полетели ручные гранаты. Мотоциклы вместе с убитыми и ранеными солдатами полевой жандармерии охватывало яростное рыже-дегтярное пламя. Огненный автоматный смерч бушевал около минуты. Восемь против пятнадцати.

Шла война. Она уносила с собой и пожилых, и юных…

Это была та самая группа охотников, которую впервые увидел Черемушкин…

Выходя со всеми разведчиками из овражка, штандартенфюрер Ганс Ганке отвернулся от печального зрелища и случайно бросил взгляд на Коврову: глаза женщины выражали скорбь, и ему казалось, что она вот-вот заплачет по людям, которых совершенно не знала и которые пришли на ее родную землю с оружием в руках сеять смерть и разрушения.

Законы войны незыблемы. Разгром патрульного отряда службы полевой жандармерии следовало рассматривать только как результат ошибки его командира. Немецкие радиостанции и их спецслужбы, обнаружив в эфире чужую радиопередачу на шифровом материале, без труда, конечно же, запеленговали и передали ее координаты всем своим, находившимся в поиске русской разведгруппы, подразделениям. Координаты указывали место нахождения радиостанции в створе высоты Безымянной и озера Голубые Васильки. Определив местность лишь по карте, не выяснив обстановки, командир отряда с включенной на прием рацией ринулся вперед…

И так, имея многократное превосходство в огневой силе и людях, моторизованный отряд оказался в стальном капкане.

— От нас теперь немцы не отвяжутся, Евгений, — поравнявшись с Черемушкиным, сказала Наташа. — Это не пройдет для нас безнаказанным. Немцы примут все меры.

— Не говори, Наташа, гоп… А вообще, кто кого хитрее, находчивее окажется, как кому повезет… Превосходство в силе, сама была свидетельницей…

— Раз на раз не приходится, Евгений.

— До леса, где мы можем укрыться, пятнадцать минут хорошего броска. Посмотри, зовет он нас под свою сень. А дорога до домика лесника в нашем направлении — черт ногу сломит. Это по карте. В действительности, — он пожал плечами, — может, все иначе обстоит?.. Скажи мне, что это такое: «Верблюд без шеи, без ног, за холмы идет?» — Черемушкин лукаво посмотрел на свою подругу.

Скоротечный бой еще не снял с них напряжения, но Наташа улыбнулась:

— Это из тибетского фольклора. И ответ на твою загадку: дорога.

— Верно. Тибетцы еще говорят: челюсти, жевавшие луговую траву, будут лежать белыми костями, а луговая трава все так же будет зеленеть. Не робь, Натаха. Это про нас с тобой и наших парней. Мне очень жаль, что так все произошло. Но у нас, собственно, выхода не было. В ином же случае, если бы чуть промедлили, — наши кости наверняка валялись бы в овражке. Вот так-то!