Сергей Кольцов - Тихая разведка

— Повторяю, неужели оно, это руководство, не понимает, что своими сомнениями подписывает себе смертный приговор? Победа Германии над советской Россией на данном этапе невозможна без тесного союза с русским освободительным движением. Вам, как ответственному работнику гестапо, непонятна эта несложная истина?

— Мои понятия здесь ни при чем. Они распространяются в пределах прав, положенных мне по уставу. Симпатия или антипатия могут иметь место к отдельно взятому человеку…

— Не усложняйте, оберштурмбанфюрер. Как видите, я предельно откровенен перед вами, и мне не по себе от вашей витиеватой речи. Но запомните на всякий случай: спасение моей родины — однозначно спасению Германии. Это не бредовая идея.

— Мы несколько уклонились от темы — повышение боеспособности вашей бригады, господин полковник. Итак, о чем у нас с вами будет идти речь?

— Не подошел обещанный батальон танков Т-4, нет других средств непосредственной поддержки пехоты. Требуется предельно увеличить боекомплект на каждый ствол оружия, доукомплектовать в полках санроты, а в бригаде — полевой медсанбат, обеспечив все эти службы хирургическим инструментом и имуществом. Хотя бы минимум требуемого…

— До меня дошли слухи, жду их подтверждения, что штаб генерала Власова не теряет времени зря. Вы, русские, настойчивый народ, — пошел на попятную Крюгер, чтобы уравновесить отношения пусть даже временного характера. — Возможно, с активным участием РОА произойдет нужная не только немецкой армии стабилизация фронтов. Кстати, надеюсь вас обрадовать, хотя пока это и слухи… Но известно… ведь нет же дыма без огня? Каждому полку вашей бригады придается по отдельной роте фугасных огнеметов.

«Ничегошеньки-то вы не знаете, оберштурмбанфюрер! Вы меня, как ребенка, маните розовым фантиком от конфетки, успокаиваете, сглаживая конфликт. Но погодите, я вас сейчас взнуздаю!..»

— Премного благодарен, — с живинкой в глазах и голосе отозвался полковник Лукин, — но меня очень беспокоит поздновато принимаемая реанимация. Хотя, впрочем, история Германии пестрит самыми неожиданными нюансами…

— Что вы хотите этим сказать, полковник? — недоброжелательно посмотрел на собеседника Крюгер. Тот уже стал надоедать ему своими остротами и намеками на что-то, о чем он, возможно, не знал в истории своей родины.

— Хорошо. Кое-что для сведения… Во времена тридцатилетней войны мир не раз видел, как германские князья сражались за любого купившего их иноземного государя. Служа иноземным владыкам, они превратили Германию в руины и убили Альбрехта фон Валленштейна, стремившегося к объединению империи. В дальнейшем прусский курфюрст Фридрих-Вильгельм заключил союз с французским королем Людовиком шестнадцатым для ведения совместной войны против Германской империи, за что курфюрст получал ежегодно щедрые дары. В 1681 году, когда французские войска заняли Страсбург и тем самым фактически присоединили Эльзас к Франции, он торжественно вручил награду французскому послу в Берлине… Думаю, вполне достаточный экскурс в историю. Я это высказал только лишь потому, что внутренняя ситуация в тысячелетнем Рейхе испытывает между определенными звеньями власти опасные трения.

Оберштурмбанфюрер чувствовал, как накапливается у него бешеное желание как-то насолить этому, распоясавшемуся со своей нетерпимой прямолинейностью, граничащей со слабоумием, командиру пехотной бригады.

— Вы все усложняете, полковник. Темных пятен и в истории России предостаточно. Ваше же поведение считаю преднамеренным, и мне бы не хотелось встретиться с вами в иных условиях и попытаться выяснить, какие именно трения в звеньях нашего государственного аппарата вы имеете в виду.

Но полковник Лукин был не робкого десятка. Поклонившись Крюгеру, он проговорил тихо, но твердо:

— Я сам выбрал свою судьбу, оберштурмбанфюрер. Если что не так, покорно прошу извинить. К сожалению, не смог обрести качества хамелеона.

— До встречи, полковник, — с невольным почтением к командиру бригады произнес начальник гестапо.

Безусловно, Крюгер не догадывался о душевном состоянии полковника, который оставил разноречивые впечатления. А у того, как говорится, кошки скребли на душе. Он сполна перенес все страдания и лишения, тяготы морального одичания, пройдя науку выживания в концлагерях тысячелетнего Рейха, в которых у него на глазах гибли боевые товарищи и друзья. Вначале полковник Лукин и слышать не хотел о какой-то там РОА, держась изо всех сил, стараясь сохранить честь солдата и верность присяге. Его уговаривали, ему грозили крематорием, но Лукин оставался верен себе и не шел ни на какие компромиссы. Но сразило одно. Это была судьба родителей, своих сыновей. Он ожесточился и стал жадно мечтать о свержении большевизма.

Через несколько дней, находясь с начальником контрразведки в приемной командующего группой «Феникс» Веллера и ожидая приглашения на совещание, Крюгер вспомнил свой вопрос полковнику Лукину, заданный где-то в середине разговора с ним.

— Скажите честно, вот соединенные силы Германии и РОА закончили войну полной победой над Советами и их союзниками. Пришел мир. Какой бы вы хотели видеть свою страну?

Полковник Лукин посмотрел на него как-то по-особому, улыбнулся и коротко ответил, будто давно вынашивал свои мысли:

— Парламентской республикой…

— Каков гусь лапчатый! — вслух произнес Крюгер, уловив на себе недоуменный взгляд Фалькенберга, который, ничего не спросив, только пожал плечами.

Дверь приемной открылась и на пороге показалась угловатая фигура адъютанта командующего гауптштурмфюрера СС Генри.

— Господа, — произнес он обычным тусклым тоном, — вас приглашает группенфюрер. Прошу учесть, — в его голосе прослушивались повелительные нотки, — командующий почти всю ночь провел, работая с бригаденфюрером Вайсом и его штабом. — И было заметно даже по свежевыбритому лицу адъютанта, что он порядком устал.

Командующий встретил начальников важнейших служб армейской группы, стоя после физразминки посередине обширного рабочего кабинета, в овальных нишах которого симметрично, друг против друга, находились манекены в рыцарских доспехах. Толстый ковер глушил шаги вошедших.

— Хайль Гитлер! — разом вскинули правые руки Фалькенберг и Крюгер.

— Хайль, — в свою очередь ответил группенфюрер Веллер. — Как спалось? Какие праведные сны посетили ваши светлые головы? Прошу садиться. — Он с ленцой указал рукой на кресла. — Можете курить. Кстати, я с большим удовольствием выпил бы чашечку горячего кофе. Надеюсь, вы не против, господа? Генри! Прошу три кофе. Я верю, что каждый из вас проникся чувством ответственности за порученный участок работы: Должен заметить, что ваши успехи, господа, на данный момент ни меня, как командующего, тем более руководство высшего военного эшелона, никоим образом не устраивают. Знаю, работаете вы оба достаточно много, но результаты пока куцые. Не допустите, чтобы тайна «Феникса» и все, что с ней связано, не раскрылась преждевременно, как это уже однажды случилось с «Метеором». Вопрос стоит очень серьезно, и вызвал я вас в основном по этому поводу. Задерживать не стану. Мне будет очень жаль, если мне с кем-нибудь из вас придется расстаться…