Сергей Кольцов - Тихая разведка

— Влиятельные знакомые из штаба группы «Феникс»…

— Знаете Зоненнбах, ваши акции выросли, но вы покинете наш лагерь только тогда, когда это для вас будет безопасно.

— Но не потерпит ли крах презумпция невиновности?..

— Если вы хотите дожить до конца войны — помогут вам Бог и ваше благоразумие. И в определенной степени риск. Конечно, если долг убьет ваш разум — это конец.

— Я должен подумать о высшем кредо человеческой чести. Здесь не имеется в виду верность национал-социализму, а простую чистоплотность по отношению к своему товарищу, с которым месил грязь в траншеях и проливал кровь за свою несчастную родину — Дойчланд. Разве вам не дорого название — Россия?

— Мне понятны ваша боль и гордость за Германию, — выдержав паузу, в раздумье произнес Черемушкин. — Мне дорога моя страна, Россия, которой вы, немцы, принесли смерть и разорение. Но несмотря на это, мне нравится ваша надежда на исцеление вашей родины. Государство не должно иметь политической настройки в той форме, которая превратила самих немцев в рабов и пушечное мясо. Фашизм должен исчезнуть раз и навсегда. И это дело не только советской армии, а говоря вашими словами, самих немцев. Но не будем больше касаться данной темы. Лучше скажите: что представляет аэродром близ местечка Кобылино?

— Аэродром небольшой, полевого типа. В основном для военно-транспортных самолетов. Правда, с некоторых пор на нем прочно осели отдельный бомбардировочный полк и эскадрилья прикрытия. Полк имеет самолеты Ю-88, новейшие истребители МЭО-110. Объект обеспечен зенитной артиллерией, гарнизон — отдельным батальоном аэродромного обслуживания. Пожалуй, все…

— Ну и, чтобы закончить нашу беседу, герр гауптман, несколько вопросов о возможных человеческих слабостях, привычках, характерных для начальника штаба бригаденфюрера СС Вайса. Какая машина закреплена за ним для встречи командующего? Дорога, которую избирает бригаденфюрер Вайс при посещении аэродрома: лесную, с выездом на шоссе у хутора Калинич, или по самому шоссе от Станички до Кобылино? Обстоятельный ответ окажет мне немалую услугу.

Капитан Зоненнбах опустил голову и задумался. Он отлично понимал прямую зависимость вопросов от ответов, определяющих собой судьбу бригаденфюрера, но, самое главное, конечный успех армейской группы под кодовым названием «Феникс». Раздумывал он долго, изредка бросая взгляд на Черемушкина. Наконец решился и произнес:

— Насколько мне известно, бригаденфюрер предпочитает в такого рода поездках пользоваться автомобилем-амфибией с повышенной проходимостью. Амфибия в целях маскировки раскрашена в черно-желто-зеленый цвет. Полосатой зеброй окрестили ее наши солдаты. Такого типа машины и такой окраски в гарнизонах и самом штабе Веллера нет. Лесную дорогу бригаденфюрер СС избегает и предпочитает шоссейную, хотя она имеет большую протяженность. Остальные вопросы мне не по плечу — хромаю на обе ноги…

— Хорошо. Отдыхайте. Антонов! Опекайте нашего гостя. — Черемушкин отошел в сторону, извлек из планшета карту. Жестом руки подозвал, к себе Касаткина. Оба склонились над картой. Время от времени они замолкали, затем опять вели скупой разговор.

В конце беседы Касаткин озабоченно произнес:

— Взбеленятся немцы. У многих из них, старших офицеров, полетят головы. Похищение начальника штаба группы Веллера — сложная, не совсем простая штука.

— Понимаю. Нелегко нам. Но отправить, куда следует, Вайса мы обязаны. Что будет с нами?.. Как-нибудь выкрутимся, — раздумчиво отозвался Черемушкин. — Полежим рядком… Солнце, воздух, зелень — красотища, дух захватывает! Миша! Ты когда-нибудь бывал на рыбалке? Эх! Закатить бы сейчас тройную уху, а? Даже слюнки потекли. Господи, до чего ж умно, ладно устроен мир!..

— Командир, задачу на утро сейчас будешь ставить? — приподнялся с земли Касаткин.

— Нет. Зачем же, Миша? Поди, ребята, глядя на наше уединение, догадываются о предстоящей серьезнейшей работе. Отсюда двинем к дороге. Остановимся в балочке, примерно в трех километрах от шоссе. Переднюем, а вечером вышлем к ней во главе с Сабуровым двух разведчиков. Ядро разведгруппы присоединится к ним на рассвете. Сабурову кое о чем намекну, а остальные пусть остаются в неведении. Сам знаешь, хороший отдых — одно из главных условий нашей работы. Если имеешь, что добавить…

— Обмозгую, доложу особо, командир.

— Ну, что, ребятки? — спросил Черемушкин. — Вперед! Пора и честь знать.

Поднялись. Пленному помогли приладить вещмешок, в котором хранился весь запас ручных гранат, как немецких, так и отечественных, в основном «Феникс» Ф-1. Коврова со значением, взглядом, понятным только им двоим, посмотрела в глаза Черемушкину, улыбнулась, поправила заплечные лямки чехла радиостанции и пополнила готовую к движению цепочку разведчиков.

Шли, избегая открытых площадей. Из-за высокой травы и зарослей кустарника между деревьями идти, словно по воде, высоко поднимая ноги, было нелегким делом.

Зоненнбах постепенно пришел к приятному для себя выводу, что разведгруппа направилась в сторону шоссейной дороги, невольно способствуя его затаенным планам. Настроение поднялось, и он уже почти знал, в какой точке будет очередной привал его похитителей. Решение бежать вспыхнуло в нем с удвоенной силой. Местность ему была знакома. Он исходил ее не так уж давно вдоль и поперек, выполняя секретное задание по изысканию потаенных, безлюдных мест для строительства бункеров подземного городка-казармы для одной из пехотных бригад или дивизий из резерва Генерального штаба Вермахта. Норы-казармы появились в известных ему районах, подобно пчелиным сотам, охраняемые до поры жидкими гарнизонами. Об этом, с его же слов, стало известно командиру. Потому-то и велика у него была страсть к мести.

Черемушкина же в эти минуты полностью захватила идея операции по захвату в плен начальника штаба армейской группы «Феникс» бригаденфюрера СС Вайса. То было делом сложным и опасным, но нужным, просто необходимым, сулившим в случае удачи раскрытие многих тайн, скрытых в стальных сейфах противостоящей группировки.

«Выходить навстречу приближающейся машине с Вайсом и его эскорту — только переодевшись: мне — в форму гауптштурмфюрера СС, а Наташе — в форму штурмфюрера. На всякий пожарный случай не будет лишним еще один участник игры в кошки-мышки со смертью. Кого взять? Антонова? Подойдет. Парень хваткий, смелый, жаль, нет Юрского. Подожди, подожди. А как же с машиной? Господи! Хотя бы на час. Без транспорта шансы наши невелики. Выйти на шоссе из лесу? Это же провал! Машины, наверняка, не остановятся, а нас сметут с дороги, как пылинку. Пойти на риск и применить бросок гранат под машины и автоматный огонь? Уцелеет ли при этом сам Вайс? Если окажется ранен — будет ли он транспортабелен? Что же делать, черт возьми?.. Постой, постой… В своей длинной речи Зоненнбах заикнулся о стоящих от Станички по шоссе двух заставах, каждая в четырех километрах друг от друга. Подходит нам вторая на восьмом километре. А если не выйдет, погорим… Жаль, очень жаль Наталью!.. Но назад брода нет. Сгорим! В одной упряжке умирать не страшно. Придется прорепетировать роли. С прибытием самолета сама собой отпадет необходимость встречи с нашим человеком в Станичке, Федором Карзухиным. Жив ли он, бедолага? Беда с этими анодными батареями — питание радиостанции до срока село, а рацию на „ганомаге“ своевременно не раскурочили. Все должно начаться со звонка, поданного самим Вайсом, а это зависит не только от педантичности обергруппенфюрера Веллера, а и от многих взаимосвязывающих причин. А вдруг пустынное утром шоссе запрудит немецкий военный транспорт? Сомнения, сомнения, сомнения — и нет пока толкового ответа на эти вопросы…»