Сергей Кольцов - Тихая разведка

— Расположение командного пункта? Узла связи? — поняв состояние Экерта, поспешно стал задавать вопросы Черемушкин.

— Расположение их компактно, и находятся они как бы в центре подземного сооружения. Через люк колодца — на стоянку бомбардировщиков. Вы это знаете. Затем по пролету справа вы увидите массивную дверь… Поднимите меня. — Экерт достал из нагрудного кармана френча черный грифельный карандаш и стал набрасывать на бетонной стене схему подземных помещений.

— Есть ли выход с территории, минуя пункт сосредоточения грузов? — задал вопрос Экерту Черемушкин, когда тот закончил рассказ.

— Точно не знаю, но должен быть. Он засекречен, — помедлив, отозвался Экерт. — Через люк технического наблюдения за подземными коммуникациями по правому ответвлению от кольцевого туннеля, в юго-восточном направлении… Люк колодца здесь, — он показал в сторону стены. — Очень сожалею, что не могу лично помочь… Армейская группа Веллера наносит удар по вашей обороне на участках Васильевка — Светлово — Лесной в воскресенье, в четыре часа утра по московскому времени… Вам нужно спешить, — он говорил медленно, задерживаясь порой на отдельных деталях, и сведения его были нужными и очень важными для разведчиков.

Губы Экерта скривились от боли, и он закрыл глаза.

— Такой человек, как вы, должен жить, — сказал Черемушкин.

— Нет, друзья! Мне никто и ничто не поможет. — Экерт потянулся рукой к нагрудному карману, и прежде чем кто-то из разведчиков успел остановить его движение, зубы гауптштурмфюрера с хрустом раздавили стеклянную ампулу.

— Товарищи, — выделяя каждое слово, заговорил Черемушкин, — предлагаю план захвата командного пункта и радиоузла. Кольцевой тоннель является у врага важным объектом, по которому проходят линии электропередачи и связи. Мы режем кабели, несущие электроток, телефонные провода. Темнота и внезапность — наши союзники. Мы нападаем первыми, и это уже наполовину победа. Если по каким-либо причинам замысел не удастся, все, что нас окружает, — будет взорвано.

Разведчики в нескольких местах перерезали провода. Румянцев укрепил противотанковую гранату в нише стены, вынул предохранительную чеку и, откинув планку, привязал к ней тонкий шнур. Своеобразная мина была готова.

Не успели они закрыть люк колодца и, прижимаясь к земле, выйти в коридор между пролетами, как под ногами тяжело вздрогнул пол, донесся всплеск взрыва. Группа гестаповцев, с помощью овчарок обнаружив следы разведчиков, наскочила на установленную Румянцевым мину.

Стало тихо. Все вокруг словно оцепенело в ожидании чего-то страшного. Но тишина стояла недолго. Она взорвалась треском, захлебывающимся воем запускаемых моторов одного из бомбардировщиков, криками команд, паническими возгласами. Пользуясь неразберихой и суматохой, разведчики миновали пролеты и проникли в темный коридор. В помещении за чуть приоткрытой дверью кто-то говорил громко и раздраженно:

— Почему вы не даете свет? Что? Не в ваших силах? Почему? А… черт! Немедленно, слышите, немедленно приступайте к ремонту! В первую очередь обеспечьте электроэнергией основные объекты. Вопросом номер один — командный пункт и узел связи! Срок — два часа!.. Алло… алло…

Сидящий у телефона черноволосый, с холеным белым лицом штандартенфюрер со знаком пилота на левой стороне груди удивленно посмотрел в сторону вошедших, и тут он вздрогнул, выпустив из рук телефонную трубку.

— Тихо… Руки вверх! — приказал Черемушкин, направляя в сторону немца ствол автомата. — Дверь на запоры, Румянцев!

Ни Черемушкин, ни Ласточкин не заметили едва уловимого движения правой руки полковника, которое однако не укрылось от старшего сержанта Румянцева. Он стремительно прыгнул вперед, заслоняя собой лейтенанта. Одновременно отрывисто лопнул пистолетный выстрел, затем второй. Немец стрелял, не вскидывая руки.

Румянцев споткнулся, будто наскочил на невидимое препятствие, но все-таки удержался на ногах и, пошатываясь, балансируя на ровном и гладком полу, как на протянутом в воздухе канате, настиг немца. Он нашел еще в себе силы, чтобы, взявшись за его поясной широкий ремень портупеи, приподнять и бросить в сторону тело ошалевшего офицера.

Мешая друг другу, в помещение командного пункта ринулась группа гитлеровцев. Солдаты СС увидели перед собой человека в форме рядового пехотинца немецкой армии, навалившегося на их начальника. Подогретые паникой, эсэсовцы открыли бесцельный автоматный огонь. Ласточкин встретил их ливнем автоматных пуль. Хладнокровно оттащив одного из них, захлебывающегося собственной кровью, хрипящего солдата, разведчик резким поворотом штурвала заклинил дверь, отгораживаясь от внешнего мира.

Разведчики склонились над распростертым телом товарища, лежавшего среди вражеских трупов. Они положили его на диван. Румянцев смотрел широко раскрытыми глазами в одну точку на искусанную пулями стену и молчал. Его прежде подвижное, с пухлыми губами лицо было теперь иссиня-бледным и осунувшимся. В уголках плотно сжатых губ, пенясь, застывали тонкие струйки крови. И только на его пожелтевшем виске слабо пульсировала голубая жилка. С трудом шевельнув губами, он прошептал:

— Нет… Никто из нас не застрахован от пули. Все в порядке, ребята…

На тумбочке возле стола зазвонил телефон. Черемушкин посмотрел на аппарат удивленно, непонимающими глазами… «Либо мы не сумели лишить немцев всей связи, либо командный пункт имеет дополнительную, засекреченную нитку провода к особо важным точкам объекта. Однако придется сказать несколько горячих слов». Он поднял трубку, громко и отчетливо сказал по-русски:

— Командный пункт.

— Что?.. Что? — удивляясь, проговорил кто-то на другом конце провода. — Вы с ума сошли! Кто у телефона?

— Представитель советских вооруженных сил.

В трубке зашипело, послышалось неразборчивое бормотание, затем грубый голос ультимативно, произнес:

— С вами говорит начальник гарнизона генерал Келлер. Предлагаю почетные условия сдачи…

Черемушкин опять сказал по-русски, но зло и яростно — теперь уже явно не переводимое на немецкий язык и положил трубку.

— Немцы пытаются подорвать дверь, — оставаясь внешне спокойным, сказал Ласточкин.

— Похоже на то… Время не ждет, Рувим! Попытаемся опять обмануть фрицев.

— Эти гады считают, что песенка наша спета… Но мы споем еще такую! — Ласточкин сжал кулаки. — Командир! Попрощаемся, что ли?..

— Не лишне, — проговорил Черемушкин, глядя на своего товарища. Их руки соединились, и они крепко обняли друг друга.

— Может, рискнем уйти через дверь? — предложил Ласточкин. — Что-то тихо за ней. Если гитлеровцы по-прежнему караулят нас, бросим в коридор гранату…