Андрей Пржездомский - Секретные объекты «Вервольфа»

Бёме почему-то вспомнилась речь Коха восемнадцатого октября прошлого года, когда в Кёнигсберг приехал Гиммлер для того, чтобы обратиться к вновь созданным частям фольксштурма. Гром оркестра, заклинания о неминуемой победе германского оружия, крики «хайль» — все это напоминало тогда шабаш ведьм на Броккене [150] По народному немецкому преданию, в Вальпургиеву ночь (30 апреля) ведьмы и колдуны собираются на Броккене — одной из горных вершин Гарца — и устраивают там шумные гуляния. . Кох был особенно говорлив. Может быть, ему хотелось продемонстрировать свою решимость и преданность фюреру. Он буквально визжал, призывая новоиспеченных ополченцев «не щадить ни своей собственной крови, ни крови врага», «последовать героическому примеру борцов за свободу времен битвы народов под Лейпцигом», уверял, что «ни один вражеский солдат не ступит на священную землю Восточной Пруссии». Многим, но только не Бёме, тогда еще казалось, что русские не смогут прорваться к стенам Кёнигсберга. Руководители спецслужб, как всегда, оказываются наиболее информированными и избавленными от иллюзий людьми.

— Вы меня слушаете, оберфюрер? — Голос Коха вернул Бёме из прошлогодних воспоминаний.

— Так точно.

— Я говорю о том, что вывезти ценности из города морем или по воздуху мы уже не сможем. Поэтому перед вами… — Кох сделал паузу и поправился: — …перед нами стоит задача исключительной важности — обеспечить размещение сокровищ в надежных тайниках. Я разрешаю использовать все пригодные для этого укрытия, в том числе те, которые строились для размещения баз «Вервольфа», а также предназначались для проведения агентурной работы в городе на случай его захвата русскими. Дело это наисекретнейшее! Никто, кроме вас, господин Роде, и вас, господин оберфюрер, не должен об этом знать…

— Но, господин гаулейтер, для работ такого масштаба надо будет привлечь множество людей, — возразил Бёме.

Доктор Роде, как бы соглашаясь с точкой зрения оберфюрера, кивнул.

— Много людей? Привлекайте! Но делайте это… Как это у вас говориться в полиции? — Кох щелкнул пальцами и слегка улыбнулся. — «Втемную». Да! Делайте это «втемную». Вам помогут военные, вам окажет содействие гестапо. Я скажу крайслейтеру Вагнеру — и он тоже сделает все необходимое. Главное, чтобы круг лиц, знающих об этих объектах, был очень узким. Вы, Бёме, делать это умеете.

— Господин гаулейтер, разрешите? — Бёме, чувствуя, что сказанное занимает Коха ничуть не меньше, чем оборона города, решился задать вопрос.

— Да!

— Во-первых, мне нужно точно знать, о каких ценностях идет речь и где они сейчас находятся. Во-вторых…

— Подождите! Сразу решаем по первому вопросу. — Кох, повернувшись к доктору Роде, сказал — У господина профессора все есть: полные списки вещей, схемы их размещения, вероятные маршруты эвакуации… Речь идет о предметах, которые согласно моему распоряжению были укрыты в подземных бункерах и бомбоубежищах нашего города и в его окрестностях сразу после августовского налета вражеской авиации…

— Но, господин гаулейтер, часть из них не без нашей помощи была вывезена в прошлом году в глубь Германии, — не замедлил вставить Бёме. Но, почувствовав, что этим уточнением перебил Коха, смутился. — Простите, гаулейтер!

Кох не привык, чтобы его перебивали. Даже друзья из числа «старой гвардии». Не говоря уже о том, что это было совсем непозволительно в служебных отношениях. Поэтому Кох слегка поморщился и резко сказал:

— Оберфюрер Бёме, я знаю, что говорю. И веду с вами речь не о тех ценностях, которые находятся в безопасном месте в рейхе. О них позаботятся… Я говорю об экспонатах и трофеях, за которые сейчас отвечает доктор Роде. А они, как вам известно, остались здесь, в городе…

— Простите, гаулейтер!

Кох резко встал. От некоего подобия добродушия, которое проявил Кох при появлении Бёме, не осталось и следа.

— Бёме! Я хочу сказать, что вы головой отвечаете за то, чтобы достояние рейха не попало в руки русских. Пусть оно будет погребено под руинами или похоронено на морском дне. Но оно ни в коем случае не должно достаться большевистским варварам!

— Так точно, гаулейтер. А то, что находится на складах в Метгетене?

— Часть по моему указанию была отправлена в рейх, часть мы разместили тут неподалеку — на двух подземных объектах в Пиллау.

— Господин гаулейтер, я могу быть свободен в выборе объектов для укрытия ценностей?

— Абсолютно, Бёме! У вас в руках все объекты «Вервольфа», все склады СС и СД. Вы знаете все, что связано с оборудованием подземных коммуникаций в интересах обороны города. Действуйте!

— Мы очень внимательно, господин гаулейтер, изучим возможности каждого объекта для размещения ценных предметов и выберем те из них, которые, по нашему мнению, будут наиболее надежными. Но я хотел бы спросить…

— О чем? — Кох насторожился.

— Я хотел бы спросить, разрешаете ли вы рассматривать в качестве объектов укрытия подземные сооружения Королевского замка?

Кох поднял брови.

— Вы считаете, что это потребуется?

— Господин гаулейтер, я полагаю, что некоторые предметы, хранящиеся у господина Роде, имеют такие габариты, что перевозка их в другое место будет слишком опасной.

— Какие, например?

— Ну, положим, Янтарный кабинет.

Оберфюрер Бёме посмотрел на доктора Роде, ожидая поддержки.

— Я согласен, господин гаулейтер, — проговорил до сих пор молчавший Роде. — Янтарный кабинет, упакованный в ящики еще в прошлом году, лучше не перемещать по городу, а спрятать где-то в самом замке или поблизости от него. Если это, конечно, возможно. Он и так изрядно пострадал от…

— Хорошо! Можете использовать и замок! Но учтите, именно вы оба будете отвечать за то, чтобы ни одна живая душа не узнала об этом! Делайте, что хотите! Вы, Бёме, можете забросить любую дезинформацию, но только сделайте так, чтобы русские шли по ложному следу и искали там, где ничего найти невозможно. Вы же умеете это делать!

— Так точно, господин гаулейтер!

— Так, что еще?

— Господин гаулейтер, а ваша гросс-фридрихсбергская коллекция?

— А об этом, Бёме, не волнуйтесь. О судьбе моих коллекций я позаботился сам.

Было видно, что Кох крайне недоволен упоминанием о его личной коллекции. Лицо его побагровело, глаза сузились и зло смотрели на одного из руководителей кёнигсбергской СД.

Доктор Роде, почувствовав смену настроения гаулейтера, попытался загладить бестактность, допущенную Бёме:

— Господин гаулейтер, разрешите, мы обговорим с господином оберфюрером все детали, связанные с укрытием ценностей, и после того, как определимся по каждому вопросу, доложим вам наши предложения…

— Доктор! Да нет у нас времени определяться! Вы что, ничего не понимаете? Русские не сегодня завтра будут в городе, и все ваши коллекции пойдут прахом! «Определимся по каждому вопросу», «доложим», — передразнил Кох. — Да вы должны бегом бежать обратно в город и за три-четыре дня сделать все, чтобы ценности рейха не попали в руки большевиков!