Андрей Пржездомский - Секретные объекты «Вервольфа»

— Насколько я понимаю, это невозможно.

— Почему? Ведь «Зеехунд» — трехместная лодка!

— Фактически двухместная, но ее экипаж — командир и бортинженер. Я даже не представляю себе, может ли один человек управлять ею!

— Поговорите с опытными боевыми пловцами, теми, кто уже плавал на «зеехундах»…

Нойман задумался, как будто вспоминая что-то.

— Постойте, господин оберфюрер. По-моему, это было в Дюнкерке. Там был блокирован наш гарнизон, и три «Зеехунда» доставили туда «масляные торпеды» — продукты для окруженных частей. Кто-то из группы рассказывал мне, что одна из подводных лодок управлялась только командиром. Ну, для того, чтобы взять побольше продуктов…

— Вот видите, корветтен-капитан. Значит, можно.

— Может быть, может быть. Во всяком случае…

— Во всяком случае, — перебил его Бёме, — вы можете рассчитывать на особую благодарность рейхсфюрера и вознаграждение…

— Что вы имеете в виду?

— В смысле благодарности рейхсфюрера?

— Нет, в смысле вознаграждения.

— Я имею в виду, что вы лично получите тридцать пять тысяч рейхсмарок.

Нойман посмотрел долгим взглядом на Бёме и тихо, как-то с сожалением сказал:

— Завтра они превратятся в простые бумажки.

— Вы правы, корветтен-капитан. Мировой эквивалент лучше денег. Вы получите золотом, вернее, золотыми украшениями, по цене равными этой сумме. Согласны?

— Господин оберфюрер! Я люблю ясность и был бы несерьезным человеком, если бы не поинтересовался, когда, где и каким образом мне будет передано вознаграждение…

— Разумеется, Нойман. Первую половину вы получите завтра, а вторую — когда лодка будет у железнодорожного моста. Договорились?

— Хорошо. Я согласен. Но мне нужно время.

— Дорогой Нойман, вот времени у нас как раз и нет. Русские будут здесь в считаные дни.

— И все-таки, господин оберфюрер. Завтра к вечеру я сообщу…

Нойман замолчал прислушиваясь. Вдали слышался нарастающий гул летящих самолетов, затем дальние разрывы бомб.

— Давайте поторопимся. Через пару минут русские самолеты будут здесь, — с тревогой в голосе проговорил Бёме.

Они быстро сели в машину. Но, не доехав до казарм на Кранцер Аллее каких-нибудь пятидесяти метров, вынуждены были остановиться.

Грохот взрывов, огненные вспышки, пунктиры трассирующих пуль, редкие выстрелы зениток — все слилось в раздирающий барабанные перепонки гул, погрузилось в кромешный ад.

Руководитель службы безопасности всей Восточной Пруссии, вновь назначенный командир сводного полка СС, высший офицер СД оберфюрер Хорст Альвин Бёме лежал, уткнувшись в грязь, рядом с колесами своего автомобиля. Вжимаясь в землю и закрывая руками голову, в этот момент он думал только об одном — как выжить, спастись в этом страшном, наполненном огнем и грохотом мире. Рядом с ним лежал командир отряда специального назначения военно-морской разведки корветтен-капитан Нойман, который так же, как и Бёме, молил бога о пощаде. Оба они еще пять минут назад обсуждали план предстоящего вывоза из Кёнигсберга «особо ценного агента», один — стараясь до последнего момента оттянуть сообщение о том, кто конкретно должен быть вывезен, а другой — смутно догадываясь, что этим человеком, скорее всего, будет… сам оберфюрер Бёме.

В разных местах города полыхали пожары, тысячи искр взмывали вверх в той стороне, где находились склады лакокрасочной фабрики, то и дело раздавался грохот падающих стен и рушащихся перекрытий, слышался вой сирены, доносились крики людей. Очередная бомбежка повергала город в хаос, сеяла смертельный страх и безысходное ожидание развязки.

Заканчивалось первое апреля 1945 года, пасхальное воскресенье последнего года войны. Повсюду горели костры — пасхальные костры возмездия.

Весь вечер доктор Альфред Роде провел в руинах Королевского замка. Надо было дать последние указания об укрытии ценностей. Несмотря на то что все вопросы, казалось, уже согласованы с СД и лично с оберфюрером Бёме, оставалось еще немало проблем, которые следовало решать на месте, сообразуясь с обстановкой. Планируемая переброска пятидесяти семи ящиков из подвалов южного крыла разрушенного замка в бункер рядом с Росгартенской кирхой задержалась из-за того, что долго не приходили грузовики.

Доктор Роде нервничал, оберштурмфюрер Вурц, руководивший всеми работами, выходил из себя от каждого обращенного к нему вопроса. Нервозная обстановка усугублялась тем, что оберфюрер Бёме обещал уже на следующий день проверить, все ли его указания исполнены точно и в срок.

Крупногабаритные ящики с панелями и деталями отделки Янтарной комнаты, которые в течение трех часов военнопленные вытаскивали из углубленного подвала северного крыла Королевского замка, стояли рядом с обугленным остовом пристройки ресторанчика «Блютгерихт». Так как весь замок по периметру был оцеплен взводом охраны СС, во дворе практически никого не было. Грузовик, на котором привезли военнопленных, а также четыре мотоцикла с колясками стояли поодаль, рядом с развалинами постройки Унфрида, от которой осталась одна коробка с пустыми глазницами окон и обрушившимися перекрытиями.

Эсэсовская охрана, прибывшая на мотоциклах, разместилась на первом этаже круглой башни, именуемой башней Луизы. Там действовал питательный пункт фольксштурма, была оборудована временная кухня. В выгоревших помещениях башни стояли пищеварочные котлы и плиты, работал электрический движок, висели лампы-времянки. Командиру охранного подразделения, двум фельдфебелям и солдатам эсэсовской охраны не разрешили выходить на замковый двор из помещений башни. А чтобы они не скучали, им выдали по бутылке хорошего красного вина, в громадных количествах хранившегося в подвальных помещениях. Эсэсовцы ели, пили, резались в карты, отдыхали, улегшись на подстилки из соломы. Кто-то из них играл на губной гармонике.

Все такелажные работы выполняли изможденные люди в грязной и изодранной красноармейской форме. Их охраняли только четверо сотрудников СД в камуфляжных блузах эсэсовского образца с автоматами на изготовку. Русские работали тихо, не переговариваясь между собой, но иногда постанывая от тяжести груза. По их уставшим небритым лицам было видно, что они уже несколько дней заняты этим непосильным трудом. По-видимому, военнопленные особенно не заблуждались относительно своей дальнейшей участи. Их тусклые и обреченные взгляды только подчеркивали, что они находятся уже по ту сторону бытия и не питают надежд на спасение.

Кроме доктора Роде во дворе замка с утра находились три инженера из Управления высотным строительством, которые привлекались к фортификационным работам в развалинах замка. Но затем их куда-то вызвали, и Роде их больше уже не видел. Временный распорядитель винного ресторана «Блютгерихт» Пауль Файерабенд появился на несколько минут в сопровождении не знакомого Альфреду Роде офицера СС и тоже исчез. Казалось, кто-то невидимый руководит этим театром теней, то возникающих, то исчезающих среди руин Королевского замка.