Андрей Пржездомский - Секретные объекты «Вервольфа»

— Шмидт, вы как будто читаете лекцию в Кёпеникской офицерской полицейской школе! — недовольно перебил его Бёме. — Давайте короче!

— Господин оберфюрер, подробно я все изложил в этой записке. — Шмидт протянул Бёме несколько скрепленных листков. — Только разрешите, я передам ее через канцелярию.

Бёме молча кивнул. Затем, немного подумав, сказал, обращаясь ко всем:

— Узловым объектом для дезинформирования «Иванов» должен стать доктор Роде. Я думаю, его надо оставить в Кёнигсберге, но, разумеется, под надежным присмотром. От него пользы будет гораздо больше, если он останется жив. Ведь русские, как только начнут поиски художественных ценностей, в том числе наших восточных трофеев, сразу будут искать того, кто был причастен к их укрытию, и неизбежно найдут Роде. Он — известный в мире ученый, не «запятнанный» активной работой в НСДАП и сотрудничеством с гестапо. Либерал по взглядам. Среди его друзей были и «враги рейха». Так что можно его считать даже «жертвой нацистского произвола»…

— Разрешите вопрос, господин оберфюрер? — вежливо перебивая Бёме, спросил Крайхен.

— Пожалуйста.

— Если мы делаем ставку на Роде как основное средство дезинформации, мы должны понимать, что ему известно достаточно много. Силового давления он, конечно, не выдержит и расскажет все, что знает. Господин оберфюрер, не нанесем ли мы здесь больше вреда, чем получим пользы?

— Все так думают? — спросил, обводя взглядом участников совещания, оберфюрер Бёме.

И Вурц, и только что вошедший в кабинет Готцель, по-видимому, вернувшийся со встречи с Нойманом, и другие сотрудники СД молча смотрели на своего начальника. По всему было видно, что и им непонятно, зачем так рисковать.

— Крайхен, поймите, что для русских Роде будет просто находкой. Они будут использовать его как главного эксперта и постараются выкачать из него все, что он знает. А знает-то он не так-то уж и много, не правда ли, Вурц?

— Так точно, господин оберфюрер. Ему не известно местонахождение ни одного из объектов «W». Он знает лишь только примерные районы их расположения. Единственное, что ему известно, так это то, где находятся оставшиеся в подвалах замка экспонаты Прусского музея. Но это все — хлам и старье, не имеющие никакой ценности, всякие там кости, медные брошки, чашки, кувшины, ржавые топоры… Повторяю, ни одного конкретного объекта этот Роде не видел.

— Слышали? Теперь займитесь его обработкой, вбейте ему в башку, что он знает, где что спрятано. Как это сделать, не мне вас учить, Крайхен! Обеспечьте за ним агентурное наблюдение и проработайте возможные варианты вывода его из оперативной игры. Понятно?

— Слушаюсь!

— Так. Теперь последнее. Как отработаны списки осведомленных? Что осталось? Кто доложит? Вы, Готцель? Пожалуйста.

— Господин оберфюрер, утечка информации об объектах «W», расположенных в Кёнигсберге, практически исключена. При оборудовании каждого из них работали наши офицеры плюс привлекались сотрудники гестапо. Рабочая сила, а это были, как правило, русские военнопленные и польские рабочие, общей численностью около трехсот пятидесяти человек, фактически уже не представляет никакой опасности. По информации отдела «Н» гестапо, в отношении большинства привлекавшихся к работам на объектах уже проведены необходимые экзекуционные мероприятия. Остались, по-моему, около двадцати человек. Их используют для нужд консервации агентурных материалов гестапо. После завершения этих работ вопрос будет закрыт полностью.

— А немцы?

— Среди привлекавшихся — около сотни солдат и офицеров саперных, строительных и инженерных частей, порядка восьмидесяти человек личного состава охранных подразделений СС, двенадцать гражданских лиц — специалистов инженерного профиля. От всех отобраны подписки о неразглашении сведений, все находятся под агентурным контролем гестапо. В отношении двадцати двух человек пришлось принять радикальные меры воздействия в связи с тем, что они допустили разглашение информации. В общем, господин оберфюрер, занимаемся. Думаю, что риск утечки информации о месторасположении конкретных объектов к русским сведен до минимума.

— Будем надеяться. Подготовьте краткое донесение в Берлин, в три адреса — в специальный отдел «VI S», группу «VI G» [190] Подразделение «VI S» РСХА занималось организацией диверсионной и повстанческой деятельности в тылу противника, а подразделение «VI G» — проблемами изъятия и научных материалов, и культурных ценностей в оккупированных странах; оба подразделения структурно входили в VI управление РСХА в Берлине. и лично Кальтенбруннеру. Впрочем… — Бёме о чем-то задумался. — Давайте подождем отправлять донесение. Полностью закончим все работы и тогда отчитаемся. Ясно?

Участники встали, поняв, что совещание закончилось.

— Все занимаются своим делом. Собираемся завтра в девять ноль-ноль в этом же составе плюс командиры частей полиции и СС, включенные в отдельный сводный полк СС. Определимся с задачами, согласуем вопросы взаимодействия с армией и фольксштурмом. Возможно, на совещании будет присутствовать крайслейтер Вагнер. Хайль Гитлер! Готцель, я попрошу вас задержаться на пару минут.

Когда все вышли из кабинета, Бёме спросил:

— Ну как, Зигфрид, вы встретились с Нойманом?

— Так точно, оберфюрер. Мы обговорили с ним главное — место дислокации «Зеехунда» и вероятное время операции. Я назвал ему ориентировочно период между двадцатым и тридцатым апрелем…

— Вы погорячились, Готцель. Я думаю, что времени у нас не более двух недель. По всему видно, что русские начнут атаку дня через три-четыре. Крепость продержится не более недели, даже если наши воины будут сражаться до последней капли крови. Значит, операция будет где-то между десятым и двадцатым апреля. Надо будет скорректировать время.

— Господин оберфюрер, я не хочу задавать вам лишних вопросов, но для того, чтобы не сделать ошибку…

Готцель замялся.

— Ну, что вас интересует? Кто тот самый ценный агент, которого надо будет тайно вывезти из окруженного города?

— Так точно, господин оберфюрер.

— Хорошо, говорю вам об этом первому. Но предупреждаю, что об этом не должен знать никто. Под видом ценного агента город должен буду покинуть я.

Готцель с недоумением посмотрел на шефа.

— Да, да, Зигфрид, вас это не должно смущать. У меня есть крайне важное поручение рейхсфюрера. Оно связано с теми работами, которые мы проводим последние недели, и касается укрытия ценностей рейха в замаскированных бункерах «Вервольфа». Дело в том, что многим из нас придется уехать из Германии, возможно, даже из Европы, сменить имена и фамилии. В эти планы посвящены всего несколько человек в кёнигсбергской СД. Они готовят все необходимые документы, занимаются разработкой каналов эвакуации через агентурную сеть службы безопасности. Когда придет время, вы сами все узнаете.