Александр Верхозин - Самолеты летят к партизанам (Записки начальника штаба)

Начавшиеся в июле — ноябре 1942 года интенсивные полеты к партизанам зимой 1942/43 года были сведены к минимуму. Несмотря на настоятельные просьбы партизанских штабов, 101-й авиаполк в декабре 1942 года совершил только 28 самолето-вылетов, в январе 1943 года — 58, в феврале — 49. Одной из причин снижения активности авиации в обеспечении партизанских отрядов и соединений были неблагоприятные метеорологические условия, особенно в последний месяц 1942 года. Но эта причина не основная. Некоторым казалось, что главная причина в снижении количества полетов к партизанам объясняется недооценкой значения партизанского движения со стороны отдельных вышестоящих командиров.

5 января 1943 года установилась хорошая летная погода, и основные силы советской авиации были брошены на разгром немецко-фашистской группировки войск на берегах Волги. Днем и ночью самолеты всех типов наносили чувствительные удары врагу, отказавшемуся принять ультиматум советского командования о безоговорочной капитуляции.

Одновременно бомбардировочная авиация много работала в интересах войск Северо-Кавказского, Донского и Воронежского фронтов, развивавших стремительное наступление на запад. В тот период отличились многие летчики, командиры частей и соединений. Проявил незаурядные способности в организации разгрома врага с воздуха и командующий авиацией дальнего действия Александр Евгеньевич Голованов. Почти все участники Сталинградской операции были награждены орденами и медалями, появились новые Герои Советского Союза, новые гвардейские части и соединения.

И все же командир полка Гризодубова и мы, работники штаба, до сих пор разделяем мнение руководителей партизанского движения, что командование авиации дальнего действия было далеко от понимания конкретных нужд партизанских соединений. Оно мало уделяло внимания обеспечению партизан всем необходимым для выполнения крупных операций в тылу врага. А между тем летчики, которые садились на партизанские площадки, своими глазами видели нужды отрядов и отлично понимали значение их действий в тылу врага. О положении в отрядах и нуждах партизан они докладывали Гризодубовой, а она в свою очередь — командиру дивизии Виктору Ефимовичу Нестерцеву. Но интенсивность полетов к партизанам от этого не увеличивалась.

Как ни странно, в отношении посадок на партизанских площадках стал колебаться и заместитель командира полка по политчасти Николай Александрович Тюренков. Но это был наш, домашний человек, поэтому на очередном партийном собрании коммунисты назвали его близоруким. Оставшись при своем мнении, Тюренков в политдонесении написал:

«Сложность обстановки в районе действия партизан не обеспечивает сейчас возможности полета к ним с посадками, которые временно необходимо отменить, и производить вылеты только с выброской груза на парашютах».

— Знаете ли, Александр Михайлович, — говорил потом Тюренков, — сверху бывает виднее. Я не меньше вас знаю, что, летая к партизанам, мы вооружаем тысячи людей, но вот беда: где взять эти самолеты, чтобы их на все хватало?

Может, все это действительно так, может, в конечном счете все это и привело к резкому сокращению полетов к партизанам в феврале 1943 года. Но червь сомнения точил нас.

Сторонники ограниченного числа посадок самолетов к партизанам усилили свои позиции после аварии Васильченко в ночь на 25 февраля. Взлетная полоса была подготовлена плохо, снег не убран. Самолет, перегруженный боеприпасами для орловских партизан, при взлете оторвался от земли на малой скорости, повалился на нос и упал на границе аэродрома. Васильченко получил тяжелое ранение и вышел из строя летчиков до конца войны. Такая же участь чуть не постигла и Лунца. Его самолет тоже оказался перегруженным и при взлете долго не отрывался. Но осторожный Лунц вовремя прекратил взлет, спас самолет и экипаж. В связи с этим Гризодубова подписала приказ: «Впредь боеприпасы без взвешивания в самолеты не грузить. На каждом мешке груза должна быть бирка с указанием веса». В этом же приказе летчикам вменялось в обязанность давать партизанам инструктаж о правилах и требованиях, предъявляемых к посадочной площадке для тяжелых самолетов, и как эти площадки надо готовить.

Валентина Степановна сказала летчикам:

— Подмечать ошибки других — ума много не требуется. В том, что партизаны не умеют готовить посадочные площадки, есть и наша вина. И сколько бы мы ни ругали их, они от этого лучше делать не научатся. А если мы сами поможем им, общее дело только выиграет.

Совещание руководителей Центрального штаба партизанского движения с летчиками тоже дало положительные результаты: вскоре летчики стали доносить о хорошей подготовке посадочных площадок. Усилился контроль за взвешиванием груза перед погрузкой в самолеты. Партизаны делали все, чтобы не дать повода со своей стороны к уменьшению полетов в их интересах. Поломки самолетов по вине партизан в полку почти прекратились.

Активно боролся в защиту полетов к партизанам украинский штаб, особенно его начальник генерал Т. А. Строкач. С просьбой об увеличении числа самолетов для украинских партизан он обратился к командующему АДД Голованову, но ответ получил неутешительный. Тогда Строкач начал действовать через ЦК партии. С помощью первого секретаря ЦК КП(б) Украины члена Политбюро ЦК ВКП(б) Н. С. Хрущева он добился нужного количества самолетов для обеспечения украинских партизан. Генералу Голованову, вероятно, подсказали, что у него нет оснований отказывать партизанам в самолетах.

Генерал Строкач старался морально поддержать летчиков, летавших к партизанам. 6 февраля он попросил меня приехать к нему в штаб. На второй день утром я прибыл в Москву. Строкач был человек очень тактичный, вежливый и внимательный к собеседнику. Но впустую терять время не любил.

— Вот что, Верхозин, мы решили наградить летчиков и вручить им ценные подарки. Как вы считаете, они этого заслужили?

— Вполне, — ответил я. — Летчики будут воодушевлены вниманием к ним и к их нелегкой работе, а значит, и задания будут выполнять еще лучше.

— Мы такого же мнения, — ответил генерал. — Садитесь и пишите список, кто больше помогал украинским партизанам.

Генерал подал лист бумаги. Список я составил, но передать его без утверждения Гризодубовой отказался. Строкач согласился, что награждение личного состава без ведома командира полка нерезонно, поэтому не стал настаивать на немедленном оформлении наградных документов и сделал это на второй день, как только получил нужные сведения за подписью Гризодубовой.

Через три дня генерал Строкач приехал в полк. Перед тем как вручить награды, генерал зачитал письмо ЦК КП(б) Украины, адресованное командующему авиации дальнего действия и командиру 101-го авиационного полка, в котором говорилось: