Луи де Берньер - Бескрылые птицы

Абдул совершенно сникает: «Значит, не возьмете? А я думал, вам понравится, он такой красивый».

«Пистолет прекрасен, — говорю я, — но я такой не заказывал, и он, держу пари, намного дороже».

У Абдула дрожит нижняя губа, текут слезы. Этот здоровенный мужичина плачет, выговаривая детским голоском: «Я надеялся, вам понравится. Делал с такой любовью, так старался, и он всего в два раза дороже».

Я пытаюсь его утешить: «Абдул, это шедевр, вам нужно послать его в подарок самому Султану-падишаху, он достоин царского арсенала, а для меня он слишком хорош, мне такой не потянуть. Что с ружьем?»

Абдул Хрисостомос отирает лицо, испачкав руку сажей, и выносит ружье. Я смотрю и не верю своим глазам: шесть соединенных стволов, которые после выстрела проворачиваются. Очень красивый эбеновый приклад инкрустирован перламутром, но ружье из-за шести стволов такое тяжелое, что я просто не могу поднять его к плечу.

«Моя новейшая конструкция», — гордо улыбается Абдул.

«Это еще один подарок Султану-падишаху, — говорю я. — Ружье изысканное, но слишком тяжелое, и я такое не заказывал».

Оружейник смотрит на меня так, будто я только что сообщил о смерти его матери. Короче говоря, мы условились, что я снова приеду через два месяца со следующим караваном.

Я приезжаю в третий раз, и теперь Абдул сделал пистолет с нарезным стволом и семизарядным барабаном, а калибр такой, что одним выстрелом можно снести стену дома. Честно говорю, в дуло мой указательный палец пролезал. А у ружья ствол длиной шесть футов, потому что «повышается точность боя, и с тысячи ярдов можно сбить кроличью какашку». Все повторяется, Абдул плачет и говорит, что он художник и не может сдерживать свои творческие порывы.

«И меня можно назвать художником, — отвечаю я. — Но когда люди заказывают мне горшок, они получают то, что просили, а я стараюсь сделать его как можно лучше, потому что искусство не только в замысле, но и в воплощении, и не нужно все бесконечно усложнять». — Искандер помолчал. — И вот теперь я в четвертый раз отправляюсь к оружейнику, надеясь, что наконец получу пистолет и ружье, какие заказывал. А все передряги начались с того, что мой сынок подрался с приятелем и я начал страдать из-за отсутствия пистолета. По-моему, я свалял дурака. — Он кивнул на небо. — Наверное, Аллах смеется надо мной.

— Да нет, мужчине необходимо оружие, чтобы чувствовать себя мужчиной, — успокоил Али. — Без этого никуда. Сам увидишь — жена зауважает, сын станет тобой гордиться, а как пройдешься вечерком по улицам, почувствуешь себя самим Рустэм-беем.

Ага усмехнулся скрытой лести, а Искандер признался:

— Я уже волнуюсь.

Стамос отер нос рукавом:

— У этой истории нет конца. Я не доволен. На обратном пути непременно расскажи, как все прошло.

— Мне понравилось описание оружейника, — сказал Мохаммед. — Прямо как живой стоит с этими кольцами и косицей. — Он оглядел попутчиков и спросил: — Кто следующий?

Левон-хитрюга поднял руку:

— Я знаю историю о сорока визирях.

— Да это самый длинный рассказ на свете! — воскликнул Искандер.

— Если помнишь его целиком, — ответил Левон. — Боюсь, я многое запамятовал.

— Давай, мы напомним, — ободрил Стамос.

И Левон-хитрюга два дня рассказывал самую длинную из сочиненных историй о женских уловках и вероломстве. Все смеялись, не воспринимая всерьез женоненавистнические байки, и только странно смутившийся Рустэм-бей примолк и погрустнел. Забавно, что ятаган получил именно Левон-хитрюга: из неверных лишь торгаш-армянин поведал историю, но он был единственным, кого совершенно не интересовало оружие.

Далеко от Эскибахче, за Додеканесом и Эгейским морем Мустафа Кемаль наконец-то возвращается в Салоники — город, где родился. Идет 1907 год. С досадой и раздражением Мустафа понимает, что ссылка в Дамаск уничтожила его шансы на роль революционного лидера. Создан новый комитет «Единение и Прогресс», куда входят такие люди, как Талат-бей, Чемаль и Али Фетхи. Встречи проходят с секретностью масонской ложи, даются клятвы на саблях и Коране, и общество становится широкоизвестно под названием «младотурки». Новое образование поглощает общество «Отечество и Свобода», к Мустафе относятся с недоверием, поскольку все эти фокусы с тайнами и клятвами ему скучны. Его не допускают к активным действиям, и он проводит время, инспектируя македонские железные дороги.

Султан направляет две комиссии разобраться с комитетом «Единение и Прогресс», и руководителя первой ранят выстрелом. Глава второй комиссии явно желает примирения, но лихой майор, направленный в Стамбул на переговоры, уходит со своими людьми в горы. Майора зовут Энвер [34] Энвер-паша (1881–1922) — один из лидеров младотурок, глава триумвирата, управлявшего Турцией в годы Первой мировой войны. В 1918 г. бежал из Турции, примкнул к бухарским басмачам, убит в стычке с отрядом Красной Армии. , к нему вскоре присоединяется еще один офицер, специалист в партизанской войне. Наконец открыто объявляется революция, Султан посылает войска на ее подавление, но солдаты присоединяются к революционерам. Красавец Энвер выступает с балкона отеля «Олимпийский Дворец» и провозглашает новую турецкую политику. Отныне никаких привилегий отдельным этническим и религиозным группам, у всех равные права и обязанности. В Салониках царит эйфория. Раввины обнимаются с имамами, изумленные политические узники выходят на свободу. Агентов Султана убивают, прохожие плюют на их трупы, валяющиеся на улицах.

Кемаль терпеть не может людей, подобных Энверу: правоверный и почтенный мусульманин, не пьет, не курит, тщеславен и педантичен. Мустафа завидует его лидерству и успеху, но не ждет от них ничего хорошего. Он понимает, что Энвер хороший армейский офицер, но не обладает нужными лидеру качествами. Мустафа злится, потому что остро чувствует собственное превосходство.

Революция непродуманна, нет ни плана, ни идеологии, кроме стремления вернуть империи былую силу. Революционеры не осознают мощь и соблазн новых националистических течений. Христиане не особенно рады обретенному праву исполнять обязательную воинскую повинность и стать свободными турецкими подданными, и вскоре младотурки понимают, что не сдерживают, а ускоряют развал империи. Болгария провозглашает независимость. Крит заявляет о присоединении к Греции. Австрия незаконно и беспринципно аннексирует Боснию и Герцеговину, чем дает толчок зловещим событиям, которые больше чем на столетие изменят весь ход европейской истории.

Мустафа вне себя от этого хаоса. В кафе «Кристалл», «Белая Башня» и «Олимп» он открыто и резко выражает перед однополчанами недовольство происходящим. Комитет «Единения и Прогресса» решает спровадить его в Триполи для улаживания каких-то местных проблем, и Мустафа неохотно соглашается поехать.