Дмитрий Калюжный - Житие Одинокова

Сталин усмехнулся, подчеркнул красным карандашом: «Как Вы знаете, правительства Австралии и Новой Зеландии склонны считать крайне необходимым, чтобы Объединенные Нации предприняли немедленное и генеральное наступление против Японии. Я хочу, чтобы генерал Хэрли после своего визита в Советский Союз смог бы сказать этим двум Правительствам, что наилучшая стратегия состоит в том, чтобы прежде всего объединиться для обеспечения возможности поражения Гитлера».

Подумал: Рузвельт большой хитрец. Или у него такое чувство юмора. Численность вооружённых сил США и Великобритании, если взять их вместе, в полтора раза превышает численность РККА. Но 70 процентов гитлеровских войск воюет с нашей армией. Союзники обещали открыть второй фронт в 1942 году. Открыли? Нет, не открыли. Черчилль, приехав в Москву в августе, уверял, что уж в 1943 году высадятся в Европе обязательно. Посмотрим… А пока мы видим, что они увиливают от войны. Используют минимум своих сил. Тратят время на то, чтобы подбить правительства Австралии и Новой Зеландии объединиться, но не для высадки совместных войск в Европе, а для обеспечения абстрактной «возможности поражения Гитлера».

Сталин отпил из стакана чай, разгладил усы. Что такое государство? Не все это понимают, товарищи. Подумал: никто не понимает. А государство, всего-навсего, это тот представитель народа или маленькая группа, которая определяет отношения страны с другими странами. Дипломатические, торговые, культурные, мирные или военные — ради сохранения своей страны, своего народа. Государство при помощи подчинённой бюрократии сорганизует народ для созидательного труда именно в целях этих взаимоотношений. Не справился — страну подавят экономически или разгромят в бою. А не уследишь, так и собственная бюрократия продастся иностранцам за ящик пряников.

Прав был Людовик номер четырнадцатый, прав: «Государство — это я».

С этой точки зрения поведение Рузвельта и Черчилля понятно. Они думают об интересе своих стран. Но, вступив в союз с кем-либо, надо выполнять союзнические обязательства! Им не хочется. Их страны воевали с Советской Россией. Они натравляли Гитлера на СССР. А Гитлер сообразил, что справиться с нами может, лишь подмяв под себя экономику нескольких стран. Так Европа получила войну. Теперь американцы и британцы пошли на союз с нами, но союз этот — вынужденный! Потому они и виляют.

Надо написать Рузвельту так: «Я хорошо понимаю Ваше стремление разъяснить сложившуюся военную обстановку людям Австралии и Новой Зеландии, но…»

Нет, пикировку отложим на потом.

У немцев оказался большой резерв самолётов. У них в районе Сталинграда двойное превосходство в воздухе. Нам нужны самолёты, истребители. Союзники сорвали свои обязательства по прямому военному участию? Пусть поставляют технику и сырьё. Но они и тут кроят свой интерес. Продают нам технику за золото, а сырьё в кредит. Мы не будем спорить. Нам надо спасать страну. Мы напишем Рузвельту, что готовы временно полностью отказаться от поставок танков, артиллерии, боеприпасов, пистолетов. Но просим увеличить поставки самолётов-истребителей! Например, «Аэрокобр». А самолёты «Китигаук» нам не нужны, слабоваты они против немецкой авиации…

Неслышно вошёл Поскрёбышев:

— Товарищ Сталин, двенадцать часов. Пришёл товарищ Калинин.

— Пусть войдёт.

Начинался учебный год, и начинался скверно. По некоторым вопросам требовались указы высшего органа власти, Верховного Совета СССР. Это и нужно было обсудить со «Всесоюзным старостой», председателем Президиума Верховного Совета Калининым.

— Здравствуй, дорогой, — Сталин поднялся навстречу старому другу.

— Здравствуй, Коба, — ответил тот.

Сталин щепетильно относился к этикету общения. Руководителя должны уважать, обращаться к нему только на «вы», причём взаимно. Никакой фамильярности, особенно с иностранцами, будь они даже равными ему по рангу. Но с Калининым и ещё несколькими людьми в стране он был на «ты» — они знали друг друга очень давно.

— Давай сразу к делу. Совнарком ещё летом потребовал вовлечь в школы всех детей школьного возраста.

Калинин кивнул:

— Полностью поддерживаю.

— На словах все поддерживают. Но школ нет! На восток эвакуированы миллионы людей. Количество учащихся увеличилось. А школьные здания во многих местах заняты под госпитали и другие нужные учреждения. Раненых тоже нельзя выкинуть на улицу.

— Коба, я знаю, знаю. Советы на местах получили циркулярное письмо с просьбой максимально быстро изыскать помещения для занятий.

— Отправь письмо ещё раз, только убери слово «просьба» и впиши «требование».

— Согласен. И сразу спрошу тебя: а парты и доски будут? Учебники?

— Будут. Линейки, указки и пеналы, карандаши тоже будут. Наркомат лесной промышленности получил задание, и пока справляются. С учебниками хуже, но до декабря будет решено. Ответственный — нарком просвещения РСФСР Потёмкин.

— По всей стране?

— Да, он курирует национальные наркоматы. Главная проблема в учителях.

— Надо готовить.

— Когда?! Некогда. А детей нужно учить сейчас. Упустим время, потом не наверстаем. Техника всё сложнее, для науки надо готовить кадры со школьной скамьи. Вы обсудили на Президиуме наше предложение освободить учителей от воинского призыва?

— Предварительно обсудили, завтра заседание. Большинство проголосует «за». Но некоторые товарищи сомневаются, — сказал Калинин. — Ведь школьных учителей-мужчин могут заменить учителя-женщины.

— Не-ет, — улыбнулся Сталин, помахав пальцем. — Объясни «некоторым товарищам», что они узко мыслят. Не понимают диалектической связи образования и воспитания. В воспитании мальчиков, как будущих защитников Родины, никто не заменит учителя-мужчину. Тем более и заменять-то некем, учителей-женщин тоже большая нехватка.

— Коба, у людей недоумение вот отчего. Мы только что разрешили мобилизацию в войска женщин для замены красноармейцев, которых можно использовать на фронтах. А теперь предлагаем голосовать за освобождение от призыва мужчин.

— Мы говорим не о мужчинах и женщинах, а о детях, дорогой. Они — будущее страны. Войны начинаются и заканчиваются, страна остаётся. Постарайся убедить в этом своих коллег. Тем более мы хотим предложить дополнительные меры для решения проблемы нехватки учителей. Мы предлагаем не только освободить школьных учителей от призыва, но и отозвать из армии уже призванных. Вот расчёты, — с этими словами Сталин передал «Всесоюзному старосте» листки с таблицами наличия учителей и их нехватки в разбивке по дисциплинам и по регионам, а также с таблицами количества призванных.