Сергей Бояркин - Солдаты афганской войны

— Ну всё — конец! — пронеслось у меня в голове. — Со всех сторон обложили — везде бьют! Наверняка почти всех наших уже перемолотили! Тут разве уцелеешь? Сейчас и до нас докатится!

Видя, что дело приняло серьёзный оборот, я, улучив момент, пока офицеры не видят, забежал в помещение, где располагалась наша рота, и, чиркнув спичкой, так как там было абсолютно темно, стал искать в оставленных РД боеприпасы. Как бесполезные скинул с ремня лопату и котелок, а на их место повесил дополнительный подсумок с магазинами. Высыпав всё ненужное для боя из своего РД, набил его пачками патронов. За пазуху и в карманы насовал штук десять гранат Ф-1, сразу ввернув в них запал. В довершении ко всему накинул на плечи пяток "мух" — теперь я и впрямь был вооружён до зубов. На душе сразу полегчало, и, прошмыгнув обратно на своё место, снова залёг за кустиком.

А между тем, получив приказы по рации, офицеры продолжали формировать новые группы по нескольку БМД и отправляли их на объекты. БМД уходили одна за другой в город, а нас оставалось всё меньше и меньше. Нам сказали, что мы — резерв полка, и нас бросят на подкрепление туда, где будет тяжелее всего. Эта перспектива будоражила воображение. Внутренний голос, чувствуя близость реальной опасности, лихорадочно сам с собой вёл нервный монолог:

— Ну и ну! Занесла же нелёгкая! Ещё отправят в самое пекло — и сгину, так и не узнав, что же здесь произошло! Только бы не убили! Зато уж когда приеду домой — будет о чём рассказать! Вот так история! Ещё никто и не поверит, что такое со мной могло случиться! Ну ведь точно — никто не поверит!

Пальба вокруг всё разгоралась, и часа через три светопреставление достигло своей кульминации. Во многих районах начались пожары, и зловещее зарево от пламени освещало окрестности где шли бои. Нас уже оставалось всего человек тридцать с двумя БМД. Иногда в некоторых местах, откуда доносилась автоматная и орудийная стрельба, перестрелка стихала, и казалось, что вот-вот прекратится вовсе, но затем вновь вспыхивала с новой силой и ожесточённостью. Однако нас всё ещё никто не хотел атаковать, за исключением одного зануды-офицера, который ходил позади нас и периодически тормошил каждого сапогом по спине:

— Не спать! Не спать! Быть внимательней!

Ждать становилось утомительно, и я перекидал гранаты, что хранились за пазухой в РД, поскольку лежать на холодных ребристых железках стало невмоготу, да ещё к тому же, когда я ворочался, они периодически выкатывались в щели между пуговиц десантуры.

Со временем, мало-помалу стрельба стала стихать. Первоначальная нервозность прошла, и теперь, вначале со смутными сомнениями, а потом всё определённей и уверенней я стал догадываться, что на наших никто вовсе и не нападал, а скорее всего, это наши атаковали кого-то. В душе всё улеглось. Я окончательно успокоился и, выждав, когда офицер отойдёт, сбегал в расположение во второй раз: оставил там три "мухи", высыпал назад половину запаса патронов и гранат, поскольку надоели на спине, а вместо них разыскал банки три сухпайка и в приподнятом настроении вернулся на своё место.

— Всё нормально! — радостно рассуждал я про себя. — Теперь точно пронесло! — и принялся вскрывать сухпаёк штык-ножом.

Заметив, что лежащие слева и справа от меня с интересом косятся в мою сторону, я кинул им по банке, и они тут же принялись их уминать. Другие, заметив, что мы жуём, тоже гуськом устремились в расположение и, подцепив там нужное количество банок, пригнувшись, быстро возвращались обратно.

Ночь подходила к концу. Непрерывные перестрелки постепенно истощились в отдельные автоматные очереди и выстрелы. Становилось всё тише, тише и к утру всё успокоилось окончательно.

Начало светать. С первыми лучами солнца над городом на низкой высоте стали беспрерывно летать истребители МИГи. Разрывая воздух оглушающим рёвом своих реактивных двигателей, они проносились друг за другом с интервалом минут пять-десять. Огня они ни по кому не вели — видимо летали только для устрашения, чтобы оповестить горожан, что с этого дня их ждут серьёзные перемены.

После такой жаркой ночи я ожидал, что сейчас привезут много окровавленных тел убитых и раненых. И вот, наконец, к нам стали съезжаться небольшими колоннами БМДшки. Одна БМД была прострелена. Расположенные в ряд на её броне сквозные отверстия навсегда зафиксировали точное попадание очереди крупнокалиберного пулемёта.

Весь первый день после ночного боя прошёл интересно и спокойно. Большая часть полка всё ещё оставалась охранять занятые объекты, так и не вернувшись в расположение. Однако те, кто вернулся или кто ненадолго заезжал для выполнения каких-то разовых поручений, быстро и в красках обрисовали общую картину событий. Все были чрезвычайно довольны и возбуждённо рассказывали о своих ночных похождениях. По общему мнению всё прошло очень удачно и теперь город полностью находится в наших руках.

Одним из самых жарких объектов было взятие здания, где размещался КАМ (контрразведка Амина). Перед самим зданием простиралась небольшая площадь, огороженная внушительной стеной с воротами у центрального входа.

— Как подкатили, так сразу без разговоров грохнули часового у входа, прямо на месте, — увлечённо рассказывал один из наших. — И понеслось! В нас стреляют почти изо всех окон. Отбиваются вовсю. А мы по ним из пулемётов мочим. Ну вот, палим друг в друга палим, а тут один КГБшник, решил себя показать: только стрельба немного стихла, поднял вверх пистолет и с криком: "Вперёд! За мной!" — рванул на площадь! Думал, что все такие дураки и побегут за ним. Ну есть же такие ненормальные — его тут же очередью и скосили. Там он и лежал до самого конца. Зачем надо было лезть на рожон? — то ли орден ему не терпелось заполучить? Объект-то ещё толком не обстреляли! Тогда мы давай их долбить из гранатомётов и из орудий БМД. Здорово наблюдать! Снаряд влетает в оконный проём, ка-ак рванёт! У-ух! Зрелище — высший класс! Всё разносит там в пыль! Часа два их так крушили! Видим — они почти замолкли, вот тогда и пошли на штурм. А внутри — коридоров, лестниц, помещений — до чёрта! Тех, кто сопротивлялся — перестреляли, а другие сами сдались. Потом, когда здание очистили, уже почти к утру, всех пленных осматривали наши советники и ещё какие-то афганцы. Видать, кого-то искали. Кого опознают — выводят из общей толпы во двор и там расстреливали. Так замочили человек двадцать.

— А кто это был?

— Да чёрт его знает! Мы что? — спрашивали! Не наши — и всё!.. Потом нам сказали убирать трупы из здания. Мы вдвоём стали таскать трупы. А они тяжёлые, неудобные — п..дец всему! Таскаем их, таскаем, вспотели, из сил выбились — ведь ещё и РД, автомат — всё мешается. А тут мимо проходит наш советник. Увидел как мы надрываемся и говорит: