Сергей Бояркин - Солдаты афганской войны

— Вы чего это пупы рвёте? А ну бросайте его нах..! Вы этих бл..ей старались отстреливали, а теперь их ещё и на руках носить? Ждите здесь и курите! — а сам куда-то укатил. Через пару минут приводит пленного афганского солдата, указал ему на труп и показал куда тащить. Дальше дела пошли нормально! Этот пленный быстренько ото всюду своих перетаскал, а мы только ходили за ним, чтоб не удрал.

Другой объект — ЦТА (центральное телеграфное агентство) — был взят вообще без боя. Около ЦТА стояло несколько легковушек иностранного производства, и БМДшки с десантом проехались прямо по ним, раздавив и раскурочив несколько стоявших на их пути машин.

— Смотрю парень с девушкой заскочили в одну легковушку и хотели было уехать, да как бы не так! — увлечённо рассказывал другой. — Наш оператор как дал осколочным — точно в салон! И машину, и парочку — в клочья! А охрана сразу сдалась без сопротивления.

Но больше всех повезло тем, кто брал Национальный банк — вернулись они оттуда не с пустыми руками. У них и боя-то как такового не было: подъехали, БМДшкой выдавили дверь, бросили туда предварительно гранаты и ворвались. Охранники даже не пытались сопротивляться: как залегли, так никто даже головы не поднимал. Их разоружили, быстро прошлись по всем комнатам — полный порядок! Часу не прошло, как доложили — объект взят!.. Только всё улеглось, откуда ни возьмись появился офицер-КГБшник. Он заложил взрывчатку к замку в сейфе, взорвал его и стал перекладывать пачки денег в два своих дипломата. Работал он спокойно, не торопясь, на виду у солдат. Заполнив до упора дипломаты, он их защёлкнул и также спокойно удалился. Наблюдавшие за ним солдаты тоже подошли к развороченному сейфу и по примеру особиста принялись набивать карманы пачками иностранных купюр. И теперь эти счастливчики хвастались своими трофеями, показывая пачки иностранных денег. Поначалу некоторые даже раздавали их другим в качестве сувениров, а то и просто использовали непонятные купюры как туалетную бумагу. Единственное, о чём они переживали — что там совсем не было наших рублей.

Вот так и прошла эта ночь: кто брал здание! телевидения и радио Кабула, кто брал тюрьму Пули-Чархи, кто штаб ВВС, кто штаб армейского корпуса, a кто просто держал на прицеле части афганской армии, чтобы те "не дёрнулись". Причём в нашем полку всё прошло практически без потерь, не считая нескольких легко раненых.

Во второй половине дня вдруг прошёл сенсационный слух — в перестрелке погиб глава Афганистана. Эту новость то ли кто-то услышал по рации, то ли от кого-то узнали, но полк сразу взбудоражился:

— Вот будет скандал! — с улыбкой недоумевали все. — Прилетели по просьбе правительства, а самого руководителя страны и не уберегли!

Но наши волнения длились не долго. Не прошло и часа, как офицеры нам довели до сведения, что Амин — агент американского империализма и по данным нашей разведки договорился с американцами, чтобы здесь разместить крылатые ракеты и "першинги".

— Хорошо ещё, что мы вовремя подоспели, а задержись на пару часов — так в Кабуле должен был высадиться американский десант. Американские самолёты уже подлетали к Кабулу, но мы их опередили, и им пришлось повернуть назад.

После такого разъяснения все почувствовали ещё большую гордость за отлично проведённую операцию.

Заканчивался день 28 декабря.

Спустя два дня наш 2-й батальон сняли со всех объектов, которые мы до этого охраняли, и стали готовиться к отъезду. Всё имущество погрузили в машины, и как стемнело колонна отправилась в путь. Все машины, кроме первой БМД, соблюдая маскировку, ехали с выключенными фарами. Колонна пересекла город и, проехав ещё несколько километров, приблизилась к одиночному дворцу, расположенному на вершине холма, примыкающего к пологой горе. Мы въехали за каменное ограждение обширной дворцовой территории, там остановились и переночевали в небольшом пустом здании.

Дворец являлся правительственной гостевой виллой, где останавливались высокие официальные гости, приезжавшие с визитом в страну. Но мы, поскольку об этом не были осведомлены, между собой дворец называли "зимней резиденцией Амина".

На следующий день наша 4-я рота на БМДшках поднялась по крутой извилистой дороге вверх к самому дворцу, а остальные роты расположились у основания холма. Теперь задачей нашего батальона стала охрана самого дворца и подступов к нему. Днём следующего дня нам стало известно, что во дворец вселился новый руководитель Афганистана — Бабрак Кармаль со своей супругой, которые скрытно прибыли сюда на БТРе.

В зимней резиденции соблюдалась полная конспирация: Бабрак никуда не выходил и не выезжал. Здесь, находясь на порядочном удалении от города, особых происшествий не возникало, и караульная служба протекала тихо и спокойно, если не считать шумного переполоха, который приключился в новогоднюю ночь.

Вечером, в последний день уходящего года, я был в карауле. Меня сменили с поста, когда до наступления Нового года оставалось около часа, и мы пошли отдыхать в небольшую кирпичную пристройку, где временно размещалась наша рота. Там было тесно, и солдаты спали вповалку прямо на полу. Осторожно перешагивая через спящих, я с трудом отыскал свободный пятачок, лег, поджав ноги, положил под голову автомат и перед тем как заснуть про себя отметил:

— Оригинально придётся встретить Новый год: засну в одном десятилетии, а когда разбудят на пост — уже наступят восьмидесятые. Навалившийся сон незаметно и быстро отключил моё сознание.

Только заснул, как в темноте нас стали распихивать и будить громким шёпотом:

— Быстро, подъём! Нападение на пост! Все на усиление постов!

Мы разбежались по постам. Луна немного освещала окрестности. Снег, выпавший пару дней назад, лежал всюду белым покрывалом. Вокруг никого не было видно — всё было по ночному безмолвно и спокойно.

— Что случилось-то? — спросил я.

— Да чёрт его знает. Сказали, что где-то рядом стреляли.

Со всех сторон дворец был окружён двухметровой каменной стеной. С той стороны, где гора поднималась выше, к самой стене подступали дувалы — убогие глинобитные жилища. В том направлении, метрах в двухстах от нас, стояла одинокая заброшенная башня. Каменная стена башни, высотой метров восемь, имела цилиндрическую форму и венчалась конусообразной деревянной крышей.

Башня смотрела на нас своим единственным оконцем, находившимся почти под крышей. Там не было никакого света, не доносилось никаких звуков. Основание башни из-за скудости освещения полностью сливалась с землёй в один чёрный фон. Зловещая тишина щекотала нервы.

На одном из постов находился ротный. Он напряжённо всматривался в эту башню, как самое подозрительное место. Тут Еремеев и ещё один дед обратились к ротному: