Александр Казанцев - Третья сила. Россия между нацизмом и коммунизмом

В начале января 1946 года в лагерь приехал советский офицер, майор Прохоров. Он беседовал с ротой. Солдаты и офицеры в один голос заявили о своем нежелании возвращаться на родину.

17 января прибыли советские офицеры в сопровождении американских солдат. Построившуюся роту окружили американцы и поляки, несущие охрану лагеря. По просьбе одного из советских офицеров, американский офицер отдал приказание, и конвой направил на роту винтовки и автоматы, добиваясь добровольного согласия на вывоз. Эта процедура продолжалась около трех часов. Русские заявили: «Лучше расстреляйте нас здесь на месте, но к Советам не поедем».

Наступили сумерки. Людей отпустили в бараки. Все выходы бараков были заняты вооруженными солдатами охраны. Рота объявила голодовку. В помещении обреченные накрыли стол белой материей, водрузили на него крест, завернутый в черное, поставили иконы. Вечером, утром 18 января и днем все время молились и пели церковные песнопения. Вели себя спокойно. Часть офицеров и солдат поклялась, что в случае несчастья, то есть насильственной выдачи в советскую зону, они покончат с собой и кровью своей остановят попытку вывезти всех.

Так наступило 19 января — кровавое воскресенье.

Утром после того, как охрана, состоявшая из поляков, отказалась проводить насильственную погрузку, приехал сильно вооруженный отряд мюнхенской американской полиции и плотным кольцом окружил помещения, занятые ротой. Движение в лагере было запрещено, нельзя было подходить к окнам. Большинство людей роты сняли с себя все и остались только в нижнем белье. Полицейские, выломав дверь, начали вытаскивать людей поодиночке. Солдаты и офицеры вели себя дисциплинированно. Сопротивление оказывали только пассивное — упирались, ложились на пол и т. п. Каждого из вытащенных людей два-три полицейских избивали во дворе палками и потом тащили к воротам лагеря, куда были поданы вагоны.

Давшие клятву умереть для спасения товарищей умерщвляли себя чем только можно — осколками оконного стекла перерезывали себе вены и горло, вешались, наносили самим себе ножами раны в область сердца. Некоторые были уже мертвы, другие при смерти.

Часть людей забаррикадировалась в конце барака № Д3. Полицейские разрушили баррикаду и ворвались туда. Помещение, залитое кровью, имело ужасный вид. На полу и на койках валялись люди с перерезанным горлом или венами. На перекладинах потолка висели повесившиеся. Оставшиеся в живых, во главе с полковником Беловым, молились перед столиком с иконами. Молящиеся пели. Полицейские направили на них оружие, но, не выдержав, отступили.

Один их присутствовавших советских офицеров посоветовал командующему полицией американскому офицеру разбить окна и бросить в помещение бомбы со слезоточивыми газами.

Сваленные газом на пол несчастные стали перерезать себе горло, помогая друг другу. Полицейские избивали палками обливающихся кровью людей и тащили их к вагонам. Одного раненого несли на носилках. Он сорвал с себя бинты и начал кричать американцам, что они не правы. Те забили его прикладами…»

Этот документ во всех деталях совпадает со сведениями, данными в американской военной газете «Старс энд Страйпс» от 23 января 1946 года.

В этой газете корреспондент-солдат в статье, озаглавленной «Русские предатели боролись как звери, чтобы себя убить», рассказывает до мелочей те же самые эпизоды. «Американские солдаты, — пишет он, — говорили, что эти сцены выглядели совершенно нечеловеческими…»

Момент, когда полицейские ворвались в барак № Д3, он описывает так:

«Американские солдаты стали быстро перерезать веревки, на которых уже многие успели повеситься. Но те, которые еще были в сознании, кричали по-русски, указывая на ружья стражи, просили пристрелить их на месте. Когда им пытались помочь и отправить их в больницу, они отказывались от попыток сохранить им жизнь…»

Дальше следует уже рассказанный выше эпизод:

«Вот один ударил себя в грудь кинжалом. Казалось бы, умер. Его положили и отнесли в грузовик. Но вдруг он снова вскочил и бросился бежать. При каждом его движении кровь потоками лилась из раны. Полицейские не могли с ним справиться. Двое из них сломали приклады об его голову…»

Польский офицер, бывший в охране лагеря в день отправки, описывая те же самые картины, говорит:

«Я видел много крови, но столько и в такой обстановке я не мог себе реально представить… Пытались покончить самоубийством 71 человек. Какую-то часть удалось спасти, перерезать петли, пока жертвы еще не задохнулись. Кроме покончивших с собой и унесенных в больницу всех остальных, избитых и перевязанных веревками, полицейские тащили по улице. Кровь лилась из людей ручьями. Обессиленные, они кричали по-русски: «американская демократия!»

Этот ужас вызвал протест даже у наблюдавших отправку эсэсовцев. Они с удивлением спрашивали: чем можно оправдать такую жестокость? — «Ну, пусть бы с ними поступили так же, как и с нами. Пусть дадут им по десять-двадцать лет принудительных работ, но как можно так поступать с людьми? Почему их отправляют на смерть?»

Когда американская стража сдавала в советской зоне привезенные полутрупы из Дахау, советский офицер использовал это, прежде всего, как пропагандный материал. Обратившись к собранным на митинг красноармейцам с речью, он начал так:

«Вот, товарищи, что ждет того, кто пытается бороться против советской власти, против Сталина…»

Приблизительно через месяц, 24 февраля 1946 года, такая же кровавая бойня, только в десять раз в большем масштабе, была проведена в лагере Платтлинг, где находилось около 3.000 человек — остатки второй власовской дивизии, как указывалось выше, еще не получившей даже оружия к моменту капитуляции Германии, и дети, мальчики из офицерской школы. Там называют страшную цифру жертв. Очевидец, присутствовавший при приеме эшелона в советской зоне, говорит, что в вагонах «советскому командованию было сдано около 400 трупов». Один из солдат, сопровождавших транспорт, рассказывал, что люди вскрывали себе вены, перерезали себе горло, вешались уже в вагонах. Число покончивших самоубийством в пути не могло быть проверенным, но, судя по настроениям, царившим в лагере в течение года, оно может быть вполне реальным. Тем более, что в вагоны на станции Платтлинг, по словам свидетелей, «грузили не живых людей, а куски рваного мяса». Вывезено было в два приема около 2.500 человек.

Этот скорбный список можно было бы продолжать без конца — расправа в Кемптене, расстрелянные из пулеметов 600 человек власовцев в момент их насильственной передачи в английской зоне, 300 трупов власовских офицеров под мостом в Будвайсе и сотни тысяч других жертв, ни имен которых, ни обстоятельств их гибели мы не знаем.