Кёскэ Фукунага - Записки о будущей японо-американской войне

— Да, Гавана, дурное место с точки зрения нравов, — заметил помощник командира.

Никто не обратил внимания на то, как смеялся вчера черный бой, найдя в каюте командира забытый на столе листок бумаги, как впился он глазами в лиловые буквы, читая: «Прохождение шлюза Гатан…. Оклахома — 10.30 минут утра».

Ведь лицо негра всегда совершенно черно, горюет ли он, гневен ли он, или объявят стыдом — все равно….

Солнце медленно поднималось вдали, когда маленькая эскадра, вышедшая из Гаваны, обогнула маяк у входа их Карибского моря в канал и вошла в Лиманский залив.

Матросы в белых костюмах сновали по палубе, занятые подготовкой зенитных орудий, приготовлением предохранительных решеток и др.

Так как обо всем предварительно передавалось по беспроволочному телеграфу, на канале были сделаны все приготовления. С самого утра прекратилось всякое движение судов по каналу. Военные корабли должны были, не теряя ни часу времени, выйти в Тихий океан, преодолев 18-тимильный водный путь.

Около 9 часов утра первым двинулся в путь Оклахома. На мостике под тентом стоял румяный от теплого ветра капитан 1-ого ранга Вуд и говорил лоцману:

— Я прохожу этот канал тринадцатый раз, но только теперь я понял важность Панамского канала.

— Тринадцатый раз? Пожалуй, это плохой знак, — хотел сказать лоцман, услышав от капитана ненавистное морякам число «тринадцать», но промолчал.

— Говорят, что канал построен как раз для такого случая, как сегодня….

— Гм, да, — сказал капитан. — Когда мы были еще ребятишками, и наша страна воевала с Испанией, тогда 10 300-тонный военный корабль Орегон стоял в Сан-Франциско. Для того, чтобы выйти в район боевых действий Тихого Океана, он должен был обогнуть Южную Америку и проделать путь в 15 000 миль. На это надо было потратить шестьдесят дней. — Теперь же путь от Панамы до Сан-Франциско продолжается восемь или девять дней.

В этих словах не было преувеличения. Именно потому, что канал приносит такую большую пользу, Америка потратила на его сооружение 8 лет и вложила в это дело круглую сумму в 500 миллионов долларов.

— Канал — благодеяние только для друзей. Для врагов это — мишень, которую они прежде всего имеют в виду, — сказал капитан.

— Нет ли каких-нибудь новостей о движении неприятельского флота? Циркулируют слухи, что японские подводные лодки, для того, чтобы напакостить в канале, вошли в море Бальбоа.

— Это вранье. 5,5-дюймовые пушки японских подводных лодок не достанут до канала. А если лодки войдут в пределы досягаемости, то они взлетят на воздух от расставленных мин.

— Это так, но все боятся, что с японскими подводными лодками появятся и самолеты, которые обязательно взорвут шлюзы бомбардировкой с воздуха, — сказал лоцман, указывая на три военных самолета, летевших над гаванью Гатан, подобно диким гусям.

— Это — армейские самолеты производства фирмы Кертисс. Они охраняют с воздуха… А для того, чтобы уберечься от вражеских самолетов, у нас есть кое-что и на корабле, — сказал капитан, указывая на зенитные орудия. — Если даже предположить, что где-нибудь скрываются неприятельские бомбардировщики, мы не беззащитны.

От входа в канал до шлюза Гатан, в общей сложности 8 миль, корабль прошел не останавливаясь. Он вошел в шлюзы Гатан незадолго до 10 часов.

Шлюзы эти устроены так, что для того, чтобы пропускать суда, входящие из Тихого Океана, воду поднимают на высоту 85 футов над уровнем воды канала (или наоборот — для пропуска судов, идущих на север, вода опускается на 85 футов ниже уровня воды Тихого Океана). Эти шлюзы являются важнейшей частью канала.

По середине шлюзов, в длину, проходит толстая бетонная стена, которая разделяет шлюзы на правый и левый водные пути. Когда Оклахома вошел в правый водный путь, задние шлюзы плотно закрылись, и начала работать насосная станция. Корабль, движимый водой, медленно продвигался вперед. Когда вода во втором шлюзе достигала такой же высоты, открывался следующий шлюз, и корабль подтягивался электровозами, которые двигались по рельсам, проложенным по обоим берегам.

Между берегом и бортом корабля был промежуток в 6 футов, а часто почти совсем не было промежутка.

Лоцман, который доверил все дело насосам и электровозам, сказал капитану:

— Не предполагается ли, что, как только эта эскадра прибудет в Сан-Франциско, флот Соединенных Штатов, наконец, двинется к Жемчужной гавани и приступит….

— О действиях флота совершенно запрещается говорить, — смеясь сказал капитан. — А что, если вы окажетесь японским шпионом?

— Не шутите, — обиженно ответил лоцман. — Мои предки — настоящие американцы, и обо мне нельзя и подумать как о японском шпионе.

— Да, я пошутил. Но такая страна, как Соединенные Штаты Америки, должна быть настороже. Во время прошлой мировой войны американские немцы успешно проводили тайные действия….

Дзынь-дзынь-дзынь — зазвенело надо командирским мостиком.

— Десять с половиной, — сказал лоцман, внимательно посмотрев на наручные часы. — Вот ведь здесь триста пятьдесят тысяч японцев, но они что-то притихли. Может быть, что-либо и замышляют, но в Америке за ними очень зорко наблюдают. Вот негры, те по сравнению с японцами здорово расшумелись.

— Негры? — образ дезертировавшего в Гаване негра всплыл перед глазами капитана.

— Да, негр на этом корабле…. Что такое? — капитан, прервав разговор, насторожился. Где-то в кормовой части корабля послышался глухой взрыв.

— Кажется, на корме… Я немедленно пойду посмотреть, — и артиллерийский офицер быстро спустился по железной лестнице. Взрыв был слышен под нижней палубой в кормовой части корабля.

— Порох, — крикнул Вуд артиллерийскому офицеру. — Скорее топите пороховой погреб!

Густой желтый дым поднимался из заднего трюма, из бортовых отверстий и люков. В дыму с криками бежали матросы в белых костюмах. Корма корабля мгновенно скрылась в густом дыму. Пламя охватило нижнюю палубу.

Если бы пламя распространилось до порохового погреба 36-тисантиметровых орудийных башен, расположенных на корме, то судьба корабля была бы решена.

Все зависело от того, успеет ли артиллерийский офицер вовремя спустить воду.

Командир, старший штурман, лоцман, да и вся команда с трепетом ждали сообщения артиллерийского офицера. Наконец, из черного дыма появилась белая фигура артиллерийского офицера и раздался его громкий голос:

— Клапан открыт!

Все надеялись, что уже вырвались из объятий смерти, но в это время в передней орудийной башне раздался оглушительный взрыв, перевернувший, казалось, небо и землю.

Прежде, чем люди успели вскрикнуть, командирская рубка, палуба, дымовые трубы, шлюпки, мачты — все взлетело на воздух.