Александр Листовский - Конармия[Часть первая]

— Васильич!.. Васильич!.. — тихо позвал Городовиков. — Васильич, ну-ка проснись.

Новиков поднял голову и чуть припухлыми глазами посмотрел на него сквозь очки.

— Пойдем в штаб, Васильич, — говорил Городовиков. — Семен Михайлович требует!..

Войдя в просторную избу, занимаемую полевым штабом армии, Городовиков невольно зажмурился: большие лампы-«молнии», стоявшие на пяти-шести малых столах с работающими за ними штабными писарями и машинистками, излучали ослепительный свет.

«Где они их набрали?» — подумал начдив, раскрывая глаза, и тут же решил, что лампы достали в Ростове, а до этого времени возили в обозе вместе с остальным трофейным имуществом. Он не ошибся.

Зотов стоял против самого входа. Одной рукой он опирался о стол, другой придерживал около глаз мелко исписанный лист и, привычно напирая на «о», диктовал машинистке.

Вправо, за большим столом у окна, сидели, разговаривая, Буденный, Ворошилов, начдивы и военкомдивы. Среди них Ока Иванович узнал своего военкома Детистова, который смотрел на него обычным выжидающим взглядом.

По знаку Буденного Городовиков присел на свободное место, оказавшись напротив начальника 20-й стрелковой дивизии Майстраха, совсем еще молодого человека с тонкими чертами красивого лица. Ока Иванович близко столкнулся с ним во время боя под Средне-Егорлыкским, оценил в нем храброго командира и теперь с удовольствием дружески кивнул ему головой.

— Будем начинать, — предложил Ворошилов.

Буденный вопросительно посмотрел на Зотова, спросил глазами, готов ли приказ. Степан Андреевич молча кивнул, густо прокашлялся и положил перед командующим папку с бумагами.

— Товарищи, — начал Буденный, — мы собрали вас сюда для вручения боевого приказа. Завтра будем брать Атаман-Егорлыкскую. Давайте уточним ваши задачи…

На этот раз в операции принимали участие, кроме дивизий Конармии, все стрелковые дивизии ударной группы, причем на 34-ю и 50-ю, как на численно слабые, возлагались второстепенные задачи. Правда, сначала 50-ю дивизию хотели придать начдиву 20-й, но тот горячо стал доказывать, что обойдется одной своей дивизией.

Согласившись с начдивом двадцатой, Буденный стал излагать свои соображения на завтрашний бой. Он сказал, что противник вряд ли допустит мысль о том, что мы, после вчерашней неудачи, завтра вновь предпримем наступление на Атаман-Егорлыкскую. Более того, по показаниям офицеров, взятых в плен, командующий деникинцами генерал Сидорин сам намерен перейти в наступление. Поэтому Военный совет Конной армии решил предупредить белых своим наступлением. Короче говоря, завтра мы должны разбить атаман-егорлыкскую группировку противника.

— Товарищи! — заговорил Ворошилов, медленно оглядывая лица присутствующих. — Товарищи, знайте: белые сильны, хорошо обучены, превосходно владеют холодным оружием, победить их будет трудно… — Он поднялся со скамьи, весь кипя обычной энергией, прошелся по комнате и, остановись у стола, продолжал: — Товарищи, вы понимаете, какая задача выпала нам? Разгром атаман-егорлыкской группировки — это конец гражданской войны на Северном Кавказе. Вы понимаете, что это значит?.. Это приказ партии! И мы должны выполнить его во что бы то ни стало…

Было около десяти часов утра. Над степью плыли белые волны тумана. Небо затянула сизая муть, и на том месте, где должно быть солнце, едва просвечивало желтоватое пятно.

Лошади дрожали, норовили встать задом к пронизывающему резкому ветру, жались, рвали поводья у спешенных всадников.

Впереди раздалась команда к движению.

Поеживаясь, ощущая, как холодная грязь, проникшая в худые сапоги, жгла ноги, Харламов вел в поводу свою лошадь. Вокруг него слышались чавкающие звуки подков: 19-й полк, двигаясь в голове дивизионной колонны, покидал хутор Грязнухинский, где полк делал первый малый привал после выступления из Средне-Егорлыкского.

Хутор Грязнухинский — меньше десятка убогих мазанок, крытых соломой, стоял на половине пути к станице Атаман-Егорлыкской, или к «белому Петрограду», как называли эту большую станицу белогвардейцы. Тут только что прошел авангард 20-й стрелковой дивизии, и ездовые, подхватывая увязавшие пушки, сами по колено в грязи вытягивали батареи из топи. Путь 20-й дивизии лежал прямо на север. 6-й же и 4-й дивизиям было приказано сосредоточиться в пяти-шести верстах юго-западнее Атаман-Егорлыкской, в широкой балке речки Верхний Егорлык. Поэтому, перейдя небольшой деревянный мост, находившийся по ту сторону хутора, 4-я дивизия свернула налево, направившись по целине.

В степи снег плотно осел и еще держался на глубине полуаршина. Лишь кое-где виднелись обнажившиеся пласты чернозема.

— Степан, гляди, земля-то какая. Шибко жирная. Палку посади — дерево вырастет! — сказал Митька Лопатин.

Харламов ничего не ответил. Его внимание привлекла, ехавшая стороной группа всадников. Приглядевшись, он узнал Городовикова и Детистова. За ними ехал Новиков. Вслед ему бородатый боец вез на пике красный с синим дивизионный значок. Холодный ветер трепал полотнище. Два трубача-сигналиста на горячащихся серых лошадях и пять-шесть штабных ординарцев ехали позади. Пройдя рысью мимо полковой колонны, всадники скрылись в тумане.

В то время как части Конной армии подходили к месту сосредоточения, командир 1-го донского конного корпуса белых Абрамов, носастый генерал с большой стриженой головой, знакомил своих офицеров с положением на фронте. Тут же находился представитель ставки главнокомандующего генерала Деникина ротмистр Злынский.

По сообщениям Абрамова выходило, что ставка более всего встревожена тем обстоятельством, что Конармия вышла в район Средне-Егорлыкского. Это угрожало «войскам юга России» разгромом их на рубеже рек Дона и Маныча.

— Поэтому, — говорил Абрамов, строго глядя на присутствующих, — главнокомандующий генерал Деникин решил разбить армии красных всеми максимальными средствами, которыми он располагает. Вникайте, господа! Главнокомандующий просит учесть вас, что если мы проиграем это сражение — мы проиграем всё. Главнокомандующий, конечно, не допускает мысли, что мы можем не выиграть сражения. Наши превосходные по своему составу части количественно превышают красных. Вникайте, господа! Это я вам говорю. Ну, а относительно боевого духа…

Генерал оборвал на полуслове: в класс станичной школы, в котором проходило собрание, вошел кривоногий поручик. Придерживая руку у кубанки, он подошел к генералу и доложил, что его срочно просит командующий группой генерал Сидорин.

— Вот у нас всегда так, — пробормотал генерал с нескрываемым неудовольствием в голосе. — Ротмистр!.. Господ?» офицеры, рекомендую вам генерального штаба ротмистра Злынского, — Абрамов сделал жест. — Я думаю, ротмистр, вы будете так любезны и поясните обстановку на фронте господам офицерам?